Город несколько лет спустя - Пэт Мэрфи

Поэтому, если ты силен, притворись слабым; если ты готов к действию, изобрази бессилие.

Приблизившись к противнику, заставь его думать, что, ты далеко; если ты далеко, пусть он думает, что ты дышишь ему в спину.

Замани врага в свою ловушку; разыграй панику и беспорядок, пусть враг будет беззащитен, когда ты нанесешь удар

Нападай, когда враг не оправился после последнего боя и только собирается с силами; когда он во всеоружии – прячься.

Дразни командующего, выведи его из себя, и он начнет ошибаться.

Тебе выгодно, чтобы враг поверил в собственную неуязвимость и возгордился; притворяйся растяпой и дилетантом, усыпи его бдительность.

Не давай ему расслабиться ни на секунду, вымотай его.

Если войска едины, посей раздор.

Всегда наступай внезапно.

Следуй этой стратегии, и ты непобедим.

Неплохие советы, подумал Ученый. Книга, похоже, заинтересует его. Он продолжал читать, прихлебывая чай. Пожилая кошка лениво прыгнула к нему на колени и замурчала. Надо признать, в тексте была какая-то жестокая грация, изощренная логика, поднимающая партизанскую войну от уровня простого истребления людей людьми до философии, почти поэзии. Наверное, ничего странного в этом нет. Китайские генералы были поэтами в не меньшей степени, чем воинами.

Ученый закончил с эссе и взял в руки «Избранное» великого Мао. Что ж, придется посидеть. Кто знает, может, ему и вправду удастся подготовиться к войне.

Джекс медленно наносила нежно-голубую краску на перила. В начале недели Дэнни-бой и Робот соскребли с частей моста остатки облупившейся эмали и ржавчины, но все равно поверхность металла осталась неровной, краска никак не хотела ложиться ровно, забиваясь в мелкие трещинки и образуя комки.

Погода стояла ясная и теплая, идеальная для работы. Принять участие в проекте согласились тридцать пять человек, Джекс была знакома со всеми. Легкий ветер доносил до девушки обрывки их разговоров и смех от Северной башни. Помощники отлично ладили между собой, перекидывались шутками-прибаутками во время работы делились едой и вином во время перерывов и разговаривали, разговаривали обо всем – о прошлом, будущем, о своих планах, об общих знакомых. Гамбит, раскрашивающий верхнюю часть основной перекладины, явно испытывал наверху недостаток общения и, свешиваясь вниз, то и дело орал что-то о музыке, которую ветер играл в верхних перекладинах моста:

– Эй, вы слышите? Нет, что, серьезно не слышите? Это ж чистая квинта!

Внизу мисс Мигсдэйл, которая раскрашивала нижнюю часть моста, отмахивалась от него, во весь голос декламируя стихи. На дальней башне звонкая Мерседес перешучивалась по-испански со своими помощниками. У Джекс, привыкшей к тишине и уединению, раскалывалась голова. Поэтому, промучившись полдня, она решила выбрать для себя отрезок моста как можно дальше от не в меру шумных художников. Это оказалось место, равноудаленное от обеих башен, где главная перекладина сначала ныряла к дороге, а затем вновь грациозно взмывала вверх. Рядом с девушкой примостилась мартышка что-то беспрерывно бубнившая целый день. Зверек преследовал девушку с утра, вместе с ней шел из Города до моста и теперь внимательно наблюдал за ее работой. По крайней мере, думала Джекс, гвалта от нее меньше, чем от остальных обитателей Сан-Франциско.

На южной башне бригада Мерседес создавала замысловатый узор из пересекающихся треугольников темно-синего, бирюзового и ярко-голубого оттенков. На одной стороне Северной башни раскачивался на альпинистском канате Змей. Разрозненные поначалу линии уже начинали складываться в изогнутую спину огромного дракона; огромный чешуйчатый хвост обвивал башню. Сейчас артист прорисовывал бледно-синей краской узкую голову, вися в двадцати футах над землей, где стоял Дэнни, и, сложив ладони рупором, выкрикивал инструкции и советы.

Джекс пробовала сначала разбирать слова, но ветер доносил до нее отрывки, столь же бессмысленные, как крики чаек или тявканье морских львов. Основание той же башни досталось Лили, которая распыляла ярко-бирюзовую эмаль из промышленной малярной машины. Разглядеть узор пока не получалось.

Обезьянка опять закричала что-то. Джекс так привыкла к шуму, что даже не обратила на нее внимания. Кроме того, она не требовала ответа, не вглядывалась пристально в ее лицо, не расспрашивала, как делали все обитатели Города. Пусть себе верещит.

– Знаешь, мне уже немного надоело красить, – доверительно пожаловалась она мартышке.

Та склонила голову набок и снова что-то залопотала.

– Извини, ничего не понимаю! – сообщила Джекс и обмакнула кисточку в краску.

Подняв голову, она увидела, что ее подруга карабкается вверх по перекладине всеми четырьмя лапами, задрав хвост. Преодолев около 15 футов, мартышка замерла и поглядела на девушку, как будто подбадривая.

Джекс бросила взгляд на Дэнни и остальных артистов. Все занимались своим делом, никто не смотрел в ее сторону. Положив кисточку на край банки с краской, девушка забралась на перекладину и начала подниматься вслед за обезьяной. Два тонких проволочных каната, натянутых вдоль перекладины, служили ей ненадежной опорой. Мартышка стремительно поднималась. Ее, как и Джекс, видно, манило прозрачное и кажущееся таким близким небо.

Путь к небу занял много времени. Ветер раскачивал канаты и раздувал куртку Джекс, как будто хотел схватить ее и унести вдаль, как маленькое облачко. Под ней волновался океан, поднимая белые гребни волн, как будто желая схватить ее, удержать. Мартышка то и дело оглядывалась, проверяя, не отстала ли спутница.

На полпути вверх Джекс остановилась. Странно, она не испытывала страха, хотя не собиралась забираться так высоко. Снизу художники махали ей. Она помахала в ответ и поняла, что не хочет возвращаться. Не сейчас. Пока хотелось насладиться ветром на лице.

На подходе к башне подъем стал круче. Под ногами хрустела облупившаяся краска, как осенние листья в парке Золотые Ворота. Один раз девушка оступилась, нога заскользила, в воздухе закружились оранжевые кусочки эмали. Мартышка молниеносно обернулась и замерла. Джекс изо всех сил схватилась за канат и восстановила равновесие. Руки замерзли и не чувствовали проволоки. Пролетающая мимо чайка что-то прокричала. Разобрать слова было невозможно, но сомнений не было – это предупреждение.