Занимательная музыкология для взрослых - Владимир Александрович Зисман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот, это идеальное исполнение не имеет ничего общего с тем, что, вообще говоря, должно происходить на самом деле.
Можно, конечно, долго и вдумчиво говорить о тонкостях фразировки и звукоизвлечения в барочной музыке, об особенностях использования педали и ритмической гибкости в фортепианных концертах Шопена, о специфике голосоведения в фугах Баха…
А можно, к примеру, вспомнить, насколько далеко от ритма, выписанного в партии, оказывается тенор, в рамках традиции исполняющий арию в итальянской опере, а уж продолжительность верхней ноты в кульминации этой арии и вовсе определяется лишь чувством стиля, художественным вкусом, объемом легких…
В любом случае все это находится за пределами того, что достаточно условно обозначил в нотах композитор.
Если говорить о стилистике исполнения и вам не хватает иллюстрации, то самый наглядный пример, самый лютый жесткач — это когда взращенные на Бетховене юные девы, забитые педагогами и затравленные дирижерами, собираются в квартет и в корыстных целях начинают исполнять популярнейшее и любимейшее танго Карлоса Гарделя Por una cabeza, известное более всего по фильму «Запах женщины».
И вот тогда вместо ритмической свободы, вместо многочисленных изменений темпов внутри маленькой фразы, вместо страсти, выраженной в звуке и ритме, вместо микроакцентов, передающих звук каблучка или резкого движения, слышна классицистская точность и хорошая академическая школа. Такое танго на негнущихся ногах.
Да? Понятно же, что это не танго? То есть от слова совсем.
Но ведь ноты-то они играют правильные. Вот совершенно то самое, что написано. Их так учили.
P. S. Вот только не надо упрекать меня в занудстве. Я прекрасно понимаю, что когда тот же мотив, целых шесть тактов, вот ровно те же ноты, что написал Карлос Гардель в 1935 году, обнаруживаются в Рондо для скрипки с оркестром до мажор K.373, написанном Вольфгангом Амадеем Моцартом в 1781 году, то играть их надо, разумеется, не как танго.
Потому что слова «стиль» и «контекст» — это не пустой звук.
Ноты, по которым мы играем
Значительная часть нот (сброшюрованных или склеенных скотчем листов бумаги), по которым мы играем оперную и симфоническую музыку, напечатана в самом конце XIX века и позже, то есть во времена, когда основные проявления глобализма уже были заметны. Последние следы национального самосознания в нотопечатании относятся ко второй половине XIX века.
Для солистов, пианистов или скрипачей это не столь очевидно, потому что для них ноты достаточно часто переиздаются и они играют по относительно современным изданиям. Издание же оперной музыки — штука значительно более дорогая, и потому оперные оркестры до сих пор играют зачастую по ксерокопиям самых первых, «премьерных» изданий опер Верди, Вагнера или Римского-Корсакова. И тогда становится заметно, что в оркестровых партиях опер Гуно или Бизе, то есть в нотах, вышедших из французских издательств во второй половине XIX века, изображения пауз и цифр, шрифты и общие пропорции нотного стана заметно отличаются от привычных.
В XX веке эти различия уже стерлись.
Нотная запись — от гениальной идеи до…
Нотная запись — это своеобразная смесь иероглифической и компьютерной логики мышления. Причем исторически она не имеет отношения ни к тому ни к другому.
В наши дни уже не каждый, у кого есть компьютер, знает, что первым делом надо отформатировать диск. Потому что за нас это уже сделали добрые люди. Но само это действие никуда не делось. «Форматирование — это процесс разметки области хранения данных». И эта формула изумительно точно описывает то, что мы делаем с белым листом бумаги, прежде чем превратить его в нотный текст.
В нашем случае основа разметки — это пять параллельных линеек. В добрые старые времена достаточно было пойти в магазин писчебумажных товаров и купить листы с нанесенными нотными станами (а нотный стан — это и есть совокупность пяти горизонтально расположенных параллельных друг другу пяти линеек) или нотную тетрадь. Можно использовать также слово «нотоносец», хотя я его давно не слышал. Зато оно точно описывает смысл явления.
Это было очень удобно, но, кстати, идея была не новая. Разлинованные листы бумаги появились в продаже еще во второй половине XV века, когда начали штамповать оттиски с нотными станами, иной раз уже с текстами псалмов, куда можно было от руки вписать соответствующий нотный текст.
Нотный текст — это, конечно же, в первую очередь сами ноты. Но, кроме самих нот, нотный текст — это десятки, если не сотни разнообразных значков, крючочков, галочек, точечек, линий толстых и тонких, прямых, пунктирных, дугообразных, волнообразных, двойных и даже фигурных, это буквы жирненькие и тоненькие, курсивом и нет, написанные над нотным станом и под ним, целые числа, дроби, разнообразные слова, написанные целиком или сокращенные. Когда композитору не хватает значков, он начинает выражать свои пожелания открытым текстом. Причем, что интересно, самые длинные тексты пишут немецкие и австрийские композиторы на родном немецком языке, и, произнесенные дирижером вслух, они звучат устрашающе, когда попадают на благодатную почву нашей исторической памяти.
Но я это все написал не для того, чтобы запугать вас сложностью нотной письменности, а лишь для того, чтобы проиллюстрировать одну довольно простую мысль — чем больше дополнительных элементов требуется для достижения результата, тем убедительнее это говорит о том, что система, мягко говоря, далека от совершенства.
Нет, спасибо, конечно, и на этом.
С другой же стороны, это несовершенство открывает огромное поле деятельности для исполнителя…
Промежуточное звено
Книгу вы и сами можете прочитать, тут вам никто не нужен. Нет, понятно, что кто-то ее все-таки издал, более того, во многих случаях кто-то ее перевел, но если она уже у вас в руках…
Чем меньше людей заглядывают вам через плечо, тем легче и приятнее читать.
С живописью еще проще, тут посредник вообще не нужен, ну разве что экскурсовод или исследователь, который разъяснит вам что-нибудь особенно выразительное. Ну, допустим, обратит ваше внимание на то место многофигурной композиции, где автор нарисовал на заднем плане свой автопортрет в виде лошади. Чтобы в первом чтении ознакомиться с творчеством Шишкина, достаточно развернуть конфету
