История розги - Джеймс Бертрам

Земская борьба с розгами еще раз блистательно доказала всю непоследовательность, растерянность и неумелость нашей бюрократии от низших до высших учреждений и лиц. В одних земских собраниях вопрос этот сходил благополучно, председатели собраний допускали его до обсуждения, а губернаторы не опротестовывали ходатайств об отмене телесных наказаний; в других губерниях губернские предводители дворянства с пеной у рта лишали гласных их законного права говорить о насущной нужде населения – об отмене розог, как будто это было потрясение основ; наконец, в третьих – губернаторы видели в ходатайствах об отмене телесных наказаний политическое преступление и вмешательство земства в общегосударственные дела. Министры делали внушения предводителям дворянства за обсуждение этого вопроса, и, наконец, сам сенат выносил противоречивые решения: в одних случаях он признавал за земством право говорить об этом вопросе, а в других он отвергал это право. Вообще, история телесных наказаний дает богатый материал для освещения отношений бюрократии к насущным нуждам населения.

Некоторые, но немногие, губернские дворянские собрания также возбуждали ходатайства об отмене телесных наказаний. Позже в 1900-1901 гг. подняли этот вопрос и городские думы, которые нашли, что деревенский позор вредно отражается и на городском населении, и что необходимо уничтожить эти наказания, хотя бы в память сорокалетия отмены прародителя розог и побоев – крепостного права.

Но это не все. В 90-х годах сознанием позора, вреда и несправедливости телесных наказаний были преисполнены все, и все спешили внести свою посильную долю в борьбу с этим злом. Лучшие органы печати постоянно отмечали необходимость отмены этого зла; из них особенно нужно отметить медицинскую газету «Врач», редактор которой, покойный профессор В.Х. Манассеин, горячий противник всяких насилий и несправедливости, неустанно и энергично боролся против телесных наказаний и смертной казни. Откликнулся и Л.Н. Толстой в своей горячей статье «Стыдно». «Разве об этом можно просить… Про такие дела нельзя, почтительнейшие, просить. Дела, такие дела можно и должно только обличать. Обличать же такие дела должно потому, что дела эти, когда им придан вид законности, позорят всех нас, живущих в том государстве, в котором дела эти совершаются. Ведь если сечение крестьян – закон, то закон этот сделан и для меня, для обеспечения моего спокойствия и блага. А этого нельзя допустить». И дальше он говорит: «Надо, не переставая, кричать, вопить о том, что такое применение дикого, переставшего уже употребляться для детей наказания к одному лучшему сословию русских людей есть позор для всех тех, кто прямо или косвенно участвует в нем».

Что русское общество в последнее десятилетие сознало наконец этот свой позор, доказывается общеизвестным фактом, что всевозможные специалисты, самые разнообразные съезды и общества заговорили о телесных наказаниях, писали доклады, заявляли ходатайства. Из обществ особенно работали в этом направлении юридические с правовой точки зрения и врачебные с медицинской; врачи рядом фактов и наблюдений доказывали весь вред телесных наказаний для душевного и физического здоровья наказуемых; сумасшествие, тяжелые физические заболевания и даже случаи самоубийства и смерти наблюдались после сечения. И это за какую-нибудь драку, пустое воровство и прочие незначительные проступки, за которые назначалось телесное наказание! Почти ни один съезд также не проходил мимо этого вопроса: пожарный, ремесленный, учительский, технический, горнозаводский, врачебные, совещания по сельскохозяйственной промышленности и прочие, – все занимались им и возбуждали соответственные ходатайства.

Особенное внимание на телесные наказания обратил Пироговский съезд врачей, который четыре раза настаивал на необходимости отмены этих наказаний. По поручению этого съезда, врачи Д. Н. Жбанков и В. И. Яковенко собрали большой материал по этому вопросу и издали его особой книгой «Телесные наказания в России в настоящее время». Сообщаем из этой книги интересные статистические данные, полученные из официальных источников – 20 губернских присутствий. Оказывается, что, несмотря на энергичную борьбу общества и общественных учреждений, несмотря даже на вышеупомянутое признание самим министерством телесных наказаний развращающими, эти наказания свирепствовали в России.

В 1896 году в 20 земских губерниях было приговорено к телесным наказаниям 6780 человек, из них около половины действительно подверглись этому поруганию. Стало быть, во всей России приговоренных было не меньше 20000 и наказанных не меньше 10000 человек, и эти несчастные, кроме того, были обесславлены и лишены своих гражданских прав на всю жизнь! И это позорище было так недавно, всего 8 лет тому назад! Но, во всяком случае, общественное движение против телесных наказаний, хоть и не сразу, сказалось сильно на сокращении их; имеющиеся у нас данные по нескольким губерниям за 1893 и 1900 годы показывают, что число телесных наказаний в них сократилось в 2-4 и даже более раз. Однако рассчитывать на произвольное прекращение было нельзя, нужно было бы ждать еще многие десятки лет, пока вывелись бы все любители сильных ощущений за чужой счет, все защитники розог, все проповедники насилий для безответного народа! Напомним епископа Серафима, защищавшего телесные наказания в 1902 году. В этом же году было ужасное административное сечение крестьян во время аграрных волнений в Полтавской и особенно в Харьковской губерниях.

И все-таки телесным наказаниям подходил конец. Общественная борьба оказала свое влияние, и правительству пришлось уступить, но, как и всегда оно делает это, не сразу, а постепенно и с большим запозданием против требований жизни. Сначала закон 2 июня 1903 года отменил тягчайшие виды телесных наказаний для ссыльных, ссыльно-каторжных и ссыльно-поселенцев, а именно бритье головы и наказание лозами, плетьми и приковывание к тележке. Уничтожив страшные плети, закон сохранил для каторжан и ссыльных телесные наказания в очень мучительной форме: ручные и ножные оковы на долгое время, от одного до двух лет, и розги до 100 ударов. Наконец, через год совершилось еще более великое и радостное событие: манифестом 11 августа 1904 года отменены телесные наказания для корабельных служителей, малолетних ремесленников, штрафованных солдат и моряков, инородцев и для всех крестьян. К сожалению, манифест остановился и на этот раз на полдороге, и сохранилось телесное наказание для различных заключенных и преступников-бродяг, каторжных и ссыльно-поселенцев (ст. 952 и 443), и для них оно может назначаться в огромных размерах – до 100 ударов розгами, размерах, дающих большие мучения и часто опасных для здоровья и даже для жизни: сильный и озлобленный палач 100 ударами может засечь до смерти даже здорового человека, не говоря уже о различных больных.

Приветствуя этот важный законодательный акт, мы высказали, что он является хотя и крупной, но только полумерой, и что пока в нашем законодательстве совершенно не вычеркнуто самое слово телесное наказание, до тех пор не может быть и речи о полном его прекращении. Настоящие условия русской жизни и неравноправное или, вернее, бесправное положение крестьян мешают полному искоренению всяких законных и беззаконных насилий и побоев; только при полном равенстве всех перед законом разовьется сознание своих прав и обязанностей, уважение к личности каждого гражданина, и не может быть надругательства и насилий над телом и честью сограждан. Наши опасения оправдались очень скоро; не успели еще высохнуть чернила манифеста, как из разных мест стали получаться вести о продолжающихся телесных наказаниях и избиениях.

А какое обширное поле для применения всяких незаконных телесных наказаний и избиений создала администрация на почве освободительного движения! О многих из этих историй умалчивается, но и сообщенных фактов вполне достаточно для освещения мрачной бездны насилий и господства розог и нагайки… И что особенно характерно: подобные телесные наказания создали «равноправие» – бьют всех без разбора сословий, состояний, возраста и пола, бьют сельчан и горожан. Приведем несколько характерных фактов и начнем с деревни. На Кавказе уездный начальник с эскадроном драгун произвел экзекуцию над крестьянами селений Удмарма и Хамши, завладевшими землями помещика; после 5-дневной (!) экзекуции крестьяне согласились «добровольно» возвратить землю и возместить помещику убытки свыше тысячи рублей. В районе Аштарак около Эривани, вследствие последних беспорядков, по представлению уездного начальника назначена экзекуция; будет экзекуция и в других деревнях. То же творилось и в центре, массовая порка производилась при аграрных беспорядках в феврале 1905 года в Курской, Ярославской и Черниговской губерниях, и эти противозаконные насилия производились не только для усмирения, но и при производстве следствия, для получения сознания (настоящий древний застенок, где пытали несознающихся в своей вине). На суде о крестьянах с. Романова Дмитриевского уезда определенно установлено, что секли в школе и на площади около церкви, в присутствии земского начальника и исправника, причем последний собственноручно бил нагайкой, а земский, восседая на коне, на указания крестьян, что теперь сечь нельзя, читал какую-то бумагу, что розги отменены «для хороших людей», и что поскольку романовцы нарушили закон, то и с ними будут поступать против правила. Многие после допроса выходили в крови, секли даже старосту; когда приехал следователь, то при нем не секли, а били кулаками и досками. Под влиянием угроз и сечения сознавались даже невиновные. При таких исправниках и земских начальниках, считающих свои усмотрения выше манифестов, еще долго телесное наказание будет царить на Руси, и кулак искросыпительный будет делать свое грязное и неправое дело. А раз производятся массовые избиения, о кулачной расправе с отдельными крестьянами нечего и говорить. Два примера. В Новороссийске преданы суду помощник атамана и два казака за истязание крестьянина, который умер от побоев. Земский начальник Кашинского уезда предан суду за такое сильное избиение крестьянина, что последний повесился, но был спасен. Этот факт является еще одним прекрасным подтверждением того, что крестьяне ушли дальше земских начальников в сознании позорности кулачной расправы.