Алмазы Цирцеи - Анна Малышева

– Вас не тронут! Пока убивают только тех, кто имеет непосредственное отношение к панно!

Когда Елена осознала услышанное, у нее перед глазами все на миг угрожающе расплылось.

– Вы хотите сказать, что еще кого-то…

– Жену моего клиента, – вынужденно призналась Александра. – Хотя она просто подвернулась убийце под руку, о панно узнала за несколько часов до смерти.

– Когда это случилось?

– Вчера утром. С тех пор я не появляюсь в своей мастерской. Я боюсь, понимаете? Парень, который это сделал, узнал у одной слишком болтливой дамы, где я живу!

– Парень? Что за парень?

Елена сделала над собой усилие и собралась. Нехорошая муть, наполнившая голову, исчезла, мысли приобрели необыкновенную остроту, словно она проспала целые сутки, а не какие-то жалкие полтора часа.

– Молодой парень, лет двадцати. – Александра отвечала охотно, было ясно, что ей не перед кем излить душу и поделиться своими страхами. – Хитрый, ловкий, как дьявол! Он взломал окно в квартире моей подруги Кати, любовницы клиента. Окно взломано точно так, как в отеле, я сразу это заметила. А в квартире не было ни панно, ни подруги – к счастью для нее. Зато туда занесло жену клиента, она накануне видела сюжет в новостях с комментариями своего супруга и устроила ему по этому поводу разнос. Наверное, решила выяснить наконец отношения с Катей… А нарвалась на убийцу.

– Вам его описали? – взволнованно перебила Елена.

– Не слишком детально. Приветливый, интересный – это со слов консьержки. И видно, такой, что к черту в душу влезет. Очень изворотливый. Прикинулся любовником Кати, еще и записку от ее имени нацарапал, что ее не будет несколько дней, и сумку с вещами из квартиры как бы между прочим вынес. А там безделушек на несколько миллионов рублей. Катя, дура, плачет, а что смерти избежала, до нее никак не доходит.

– Я убеждена, что бельгийца убил тот же самый парень, – твердо сказала Елена. – В отеле он прикинулся фанатом американской рок-группы, которая у нас жила в те дни. С этих поклонников спрос невелик, а порядка от них не жди – ну, он под таким соусом и проскочил безнаказанно. Забрался по балконам, только не на пятый этаж, где жили американцы, а на шестой, к вашему курьеру. Пытался открыть балконную дверь, но бельгиец явно оказал сопротивление изнутри. Тогда он взломал окно, влез и убил его. Потом попытался бежать тем же путем, но на балконе пятого этажа его заметила горничная, убиравшая номер. Она подняла тревогу, парня схватили, а он как ни в чем не бывало выдал себя за фаната, решившего разжиться бесплатными сувенирами в номере кумиров. Его и вышвырнули пинком под зад, даже милицию не стали вызывать. Тут нужна огромная наглость и даже актерский талант – разыгрывать комедию, когда этажом выше лежит только что убитый тобой человек.

– Это он, точно он! – выдохнула Александра. – Тоже совсем молодой?

– Лет двадцати. Средний рост, спортивное сложение, короткие темные волосы. Все время улыбался. Да ведь вы его должны были видеть!

– Как, когда?! – испуганно выдохнула художница.

– Вечером в среду, когда поднимались в лифте на шестой этаж. На третьем к вам подсел портье. На пятом лифт снова остановился, двери открылись, и вы наверняка увидели, как из номера 517 служащие под локотки выводят молодого парня…

– Я была так поглощена предстоящей встречей, что не обратила бы внимания, даже если бы они слона на веревочке выводили!

– Жаль… Вы бы хоть знали, кого вам бояться. А я вот чего не понимаю – почему бельгиец не поднял шума, когда убийца лез к нему в номер? Он ведь молча держал дверную ручку изнутри, пока та не сломалась, значит, увидел парня на балконе вовремя! Ведь можно было позвонить, закричать, выбежать в коридор!

Она вдруг осеклась, живо увидев коридор шестого этажа, пустой, мягко освещенный хрустальными плафонами, бросающими радужные блики на стены и потолок. Вечер среды, приблизительно пятнадцать минут одиннадцатого. В коридоре ни души, но Елене, только что закончившей телефонный разговор за стойкой портье, вдруг померещилось некое движение. Она ошиблась – все двери были закрыты, в коридоре никто не появился. Но на ручке двери 617-го номера слабо раскачивалась красная пластиковая табличка на цепочке. «Ее только что повесили. Теперь понимаю, это сделал убийца. Открыл дверь, может, собираясь сбежать, высунулся – я ведь заметила кого-то боковым зрением – увидел меня и не решился. Тогда повесил табличку, чтобы иметь запас времени… Бельгиец к этому моменту был уже мертв! Значит, его убили между десятью и десятью пятнадцатью вечера». Елена вспомнила, что так и не позвонила следователю, решив, что в субботу с ним трудно будет связаться. «Хотя я ведь даже не попыталась!» Молодой, похожий на студента следователь, приезжавший в отель в среду вечером, не внушил ей доверия. У нее почему-то возникло ощущение, что он не только не обрадуется результатам ее собственного расследования, но и оборвет ее, возможно, очень грубо.

Александра, также на минуту замолчавшая, откашлялась и проговорила:

– Да, очень странно, что курьер не кричал. Вы уверены, что он видел, как убийца пытается влезть к нему с балкона?

– Я не могу иначе объяснить сломанную ручку. Они боролись через дверь.

– А если ее сломали раньше? Если курьер в тот момент спал или закусывал перед телевизором в соседней комнате, ничего не видел и не слышал?

– Я бы знала о поломке. Мне докладывают даже о таких мелочах, как треснувшая пепельница или прожженный сигаретой диван. Вообще-то это дело старшей горничной, но все идут ко мне. Потому что та просто посылает на три буквы и заставляет платить из своего кармана, а я пытаюсь всем помочь. Дура я! – с неожиданной злостью подытожила Елена.

– Тогда у меня есть догадка, почему он не кричал… – еле слышно, будто про себя, пробормотала художница. И уже громче спросила: – Вас вызывал следователь, ну, тот мальчишка, с которым я сцепилась тогда?

– Нет. Похоже, ему и так все ясно. Или же он совсем нелюбопытен. Я уже сама собираюсь с ним связаться…

– Не надо! Не высовывайтесь!

Резкий приказной тон собеседницы покоробил Елену. Впрочем, Александра тут же поняла свою оплошность и извинилась:

– Простите, я сама не своя. Голова кругом. Сегодня утром общалась с другим следователем, который занимается убийством жены моего клиента. Убийство жены моего клиента – звучит, как название какого-то французского фильма восьмидесятых годов.

Она отрывисто рассмеялась, и Елена услышала в этом смехе дребезжащие истеричные нотки.

– Я вам вот что скажу, – все так же неестественно весело продолжала Александра, – никто из этих господ на самом деле не понимает, с чем столкнулся. Тот мальчишка-следователь, который приезжал в отель, наверняка думает, что интуриста хотели ограбить. Второй – постарше и посерьезней, у него и версия сложнее. Он, кажется, считает, что тут имеет место заказное убийство, и заказчица – Катя. Алиби у нее железное – это ему подозрительно, обчистили ее – еще подозрительней, наверняка унесли драгоценности для вида. И я не завидую сейчас Кате… Хотя по сравнению со мной она просто счастливица.

– Тогда тем более нужно немедленно с ними связаться, ведь убивал в обоих случаях один и тот же человек!

– Молчите, говорю вам! Придет время, и вы все расскажете, но сейчас просто молчите! И я буду молчать! Иначе они скрутят мне руки, и тогда все кончено! Что нужно сделать немедленно – так это добраться до панно! Времени нет!

– Если вы мне ничего не расскажете, я не буду вам помогать, – решительно заявила Елена, которой надоели недомолвки. – У вас имеется свой интерес найти панно, ну так ищите. У меня стимул нулевой. Мне проблемы не нужны.

– Что, что?! – заволновалась художница. – Вы же обещали!

– Приезжайте в девять часов в отель, позвоните мне, я вас проведу внутрь и познакомлю с Сергеем, – перебила ее Елена, окончательно решившая не вмешиваться в это темное дело, которое пугало ее все больше. – С ним и договаривайтесь. И возьмите хоть какие-то деньги, на тот случай, если я его не уломаю даром.

Александра попыталась передвинуть встречу на более раннее время, выиграть хоть пару часов, но собеседница стояла на своем. Когда Елена выключила телефон и взглянула на часы, стрелки приближались к четырем. Женщина вновь забралась в постель, укрылась с головой и попыталась уснуть. Она так вымоталась, что это неожиданно получилось, несмотря на вихрь обуревавших ее мыслей, вызванный звонком Александры.

Им не пришлось созваниваться в девять вечера. Елена еще издали, со стоянки, увидела сухощавую мальчишескую фигурку, судорожно шагавшую взад-вперед перед входом в отель. Александра сильно сутулилась и смотрела только себе под ноги, будто что-то потеряла. Женщина негромко окликнула ее, не доходя шагов десяти, и когда та подняла голову, поманила ее к себе. Елене не хотелось, чтобы ее видели с художницей служащие отеля, которых в этот час в холле первого этажа бывало всегда очень много.