Поцелуй Ледяной розы - Татьяна Рябинина

– Анри, я подумал и понял, что меня поднимут на смех. Немая служанка, дылда с грудью из перьев! Нет, мне это ни к чему. А если серьезно, то так мы втроем сможем держаться вместе, и это никого не будет удивлять.

- Хорошо, уговорили, - сдался Анри. – Если, конечно, Мэрион не станет возражать.

- Что делать? – вздохнула она. – Постараюсь.

Хьюго ушел, и они остались вдвоем. И вот тогда-то Анри понял, что изображать служанку при других дамах и спать на полу на куче тряпья – это было полбеды. Находиться наедине с Мэрион и держать себя в руках оказалось намного сложнее. И дело было не только в том, что он поклялся герцогине. Анри мечтал, чтобы Мэрион принадлежала ему душой и телом, но лишь тогда, когда их союз будет освящен божьим благословением.

Но произойдет ли это когда-нибудь?

Ночью, лежа на жесткой скамье под тонким одеялом, он не мог уснуть. И вовсе не от холода или неудобства. Мэрион была так близко от него, и никого рядом. Даже то, что они находились в стенах монастыря, не могло угасить его желание. Не один год прошел с тех пор, как Анри впервые познал плотские утехи с доступными женщинами, но они приносили радость лишь телу, оставляя душу холодной. Сейчас, без тени сомнения, все вышло бы иначе. Но он не мог так поступить с той, которую любил, даже если б она была готова разделить его страсть.

Все получилось так, как и предположил Хьюго. Король и герцогиня уже утром направились в Лизьё. Те дамы, дом которых был в Нормандии, Анжу или Пуату, попрощались со своей госпожой, и лишь несколько, в том числе Мэрион, Айрис и Джоанна, должны были выехать в Фонтевро.

Анри проклял все на свете: сырую холодную погоду, осла, на котором ехал в неудобном дамском седле, ставшую совсем плоской грудь. Передвигаться приходилось медленно, поскольку дамы, ехавшие боком, не могли править. Слуги, сменяя друг друга, вели лошадей под уздцы.

Короткие остановки для отдыха. Ночевки где попало – когда в богатых городских домах местной знати, а когда и на постоялых дворах или даже в крестьянских хижинах. Обогреться, высушить у огня промокшее платье, выпить теплого вина – какое же это было блаженство. И сон! Анри казалось, что он засыпает еще до того, как его голова касается жесткого подобия подушки.

Хьюго время от времени подъезжал к Мэрион и разговаривал с ней о каких-то пустяках. Иногда даже спешивался и вел ее лошадь под уздцы, как это сделал Анри по пути в Бишоп-Уолтем. Тот прислушивался со своего осла, но без ревности, а всего лишь ради хоть какого-нибудь разнообразия в унылом путешествии.

Но когда оно стало подходить к концу, встал другой вопрос: как быть дальше? Как сказала герцогиня еще на корабле, Анриетта должна была исчезнуть, а Анри предстояло попросить приюта в мужском монастыре.

Ему приходилось слышать о Фонтевро – огромном аббатстве, которое с самого начала было двойным – как для мужчин, так и для женщин. Основал его почти столетие назад отшельник Робер д’Арбриссель. У него было огромное количество учеников и последователей, которые жили все вместе. Подобное положение вещей вызвало гнев местного епископа – так и появилось аббатство, разделенное оградой надвое: для мужчин и для женщин. А когда через некоторое время д’Арбриссель передал управление аббатисе Петронилле де Шемилье, монахи официально начали подчиняться монахиням.

В состав аббатства, кроме мужского монастыря святого Иоанна, входил Большой монастырь для девственниц, госпиталь, приют для прокаженных и монастырь для кающихся грешниц, где могли жить не только монахини и послушницы, но и состоятельные женщины, решившие на время удалиться от мирских забот. Именно там герцогиня Алиенора намеревалась провести остаток жизни, не принимая, тем не менее, монашества.

- Что будет делать Анри, когда мы окажемся в аббатстве? – спросила Мэрион Хьюго, ведущего его лошадь.

- Я думал об этом, - нахмурился Хьюго. - Все знают, что это не ваша личная служанка, а нанятая на время. Мы скажем, что у нее родня поблизости, к которой она и отправится. Якобы. Анриетта уедет, а ночью в мужской монастырь вернется Анри. Попросит убежища как несправедливо обвиненный в преступлении.

- Его не выдадут?

- Нет. Это давний обычай – просить защиты у алтаря церкви. Находясь в монастыре, он будет в безопасности. А вы сможете видеться.

- Разве о такой жизни я мечтала? – горько усмехнулась Мэрион.

- Будем молиться и надеяться, что все изменится.

- Только это и остается.

- Приветствую вас в стенах Фонтевро, высокочтимые дамы, - произнесла она тоненьким голоском, никак не вязавшимся с ее мощным сложением. – Кельи для вас и ваших служанок приготовлены. Вы сможете принять ванну и отдохнуть, а потом всех ждет трапеза. Надеюсь, ваша жизнь здесь будет спокойной и благочестивой.

Неужели молодые девушки, которые не собираются становиться монахинями, добровольно готовы спрятаться за этими стенами, с недоумением подумал Анри. Ну ладно Мэрион, ее вынудили обстоятельства. Или некрасивая и уже не слишком молодая леди Джоанна. А миловидная и совсем юная Айрис? Или такова была воля ее родителей, которые надеялись таким образом уберечь дочь от соблазнов до замужества?

- Мать Эжени, - выступила вперед Мэрион. – Моей служанке, к сожалению, завтра утром придется продолжить путь. Она была со мной лишь по дороге сюда. Ее родные живут в Шиноне. Возможно, найдется какая-нибудь послушница, которая согласилась бы прислуживать мне?

- Разумеется, - кивнула аббатиса. – Мы кого-нибудь для вас подыщем. А пока вашей служанке надо набраться сил.

Анри готов был покинуть Фонтевро сразу же, чтобы уже утром вернуться и явиться к аббату мужского монастыря. Пусть даже без отдыха – лишь бы не проводить еще одну мучительную ночь наедине с Мэрион. Но это показалось бы всем слишком странным – чтобы женщина отправлялась в путь с вечера, да еще без сопровождающих. Он бросил короткий умоляющий взгляд на Хьюго, но тот едва заметно покачал головой: ему предстояло ночевать в мужской обители.

Впрочем, опасения оказались напрасными. Анри уснул сразу же, едва улегся на скамью – такую