Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

— По крайней мере, они не рассчитывали, что наследница притащит с собой целый эскорт. Не думаю, что они вообще предполагают, будто будущая императрица откажется от столь ценного кандидата в мужья и сумеет сбежать, — мужчина осмотрел двор, шагнул было вперед, но я коснулась осторожно локтя под белой тканью рубашки.

— Подожди. Если оставить здесь… кучу трупов, то за несчастный случай это никак не сойдет, — возразила я.

— Это уже за него не сойдет. Так что одним больше, одним меньше… И надо бы поторопиться, пока этот несостоявшийся консорт не очнулся.

— Я могу попробовать.

— Попробовать что?

Не ответив, я закрыла глаза, стараясь собраться, сосредоточиться. Мы видели, как делали это старшие жрицы, как наставницы показывали послушницам, готовящимся к посвящению. Мы повторяли тайком, в храмовом саду и ни у одной из нас не получалось как следует, как должно. И все же я хотела попытаться.

Сияние копилось в ладонях и мне не надо смотреть, чтобы знать, как свет на моих пальцах наливается спелыми плодами, разрастается, раскидывая серебристые нити. Как стелятся они по каменному настилу, как переплетаются между собой тончайшей вязью, как тянутся по двору белой паутиной.

Площадь двора велика. Здесь не храмовый сад, уютный, надежно защищенный высокой каменной стеной, рядом не пытливо наблюдающие подруги, готовые подхватить эстафету, и создать надо не клочок не больше носового платка размером. Но я продолжаю упрямо, направляю свет, сама становлюсь белой сетью. Поднимаюсь вместе с ней, тянусь снова и снова. Меня нет, есть молочная пелена, что накрывает, заполняет двор, смазывает очертания дома, автомобилей, подстриженных ровно кустов по периметру площадки, гасит фонари, безмолвно окутывает заволновавшихся, непонимающих людей. Пелена сгущается, уплотняется. Лунный свет умеет изменять, искажать привычное, являя в неверном своем сиянии то, что никогда не предстало бы, не открылось бы в лучах солнцах.

— Все. — Прикосновение к пальцам вырвало вдруг из серебряного омута, заставило ощутить вновь собственное тело, биение сердца, дыхание. — Этого более чем достаточно.

Я открыла глаза. Двор, дом, экипажи, люди — все исчезло в тумане. Ближайшие фонари казались пятнами, расплывчатыми, бледными, словно издалека доносились возбужденно, настороженно перекликающиеся голоса. Нордан взял за руку меня, я нашла и сжала безвольную ладошку Валерии, и мы погрузились в туман, будто в воду. Бегом сквозь пелену, плотную настолько, что ничего не видно даже на расстоянии вытянутой руки. Наш автомобиль — искать не пришлось, мужчина сразу привел к нужному экипажу. Быстрый пасс, уже замеченный мной ранее, на стоянке в парке, и только затем Нордан открыл заднюю дверь, пропустил Валерию в салон. На шум мотора люди ответили громкими резкими окриками, автомобиль выехал из ряда экипажей, развернулся и углубился в туман. Черный смазанный силуэт с бранью едва успел убраться из-под колес. Поворот, и автомобиль покинул тонущий во мгле двор, лишь задев правым боком живую изгородь на выезде.

— И долго эта штука будет действовать?

— Недолго. Должна. Я… не знаю точно. — Я вцепилась в край сиденья, чувствуя, как задрожали предательски руки. — Мы… нас не успели научить созданию Шепота Серебряной.

— Поэтичное название, — Нордан бросил взгляд в боковое зеркало и одной рукой снял маску. — Надоела, зараза. Но ты же сделала.

— Мы видели, как создавали Шепот наставницы… Естественно, мы пытались повторить, но… у нас никогда не получалось… тем более вот так, — дрожь передавалась телу, и я сильнее сжимала пальцы на кожаной обивке кресла, отчаянно стараясь не сорваться подобно Валерии.

— Если бы я тебя не видел в тот момент, то решил бы, что это кто-то из нас.

Смысл сказанного я поймала не сразу.

— Из вас?

— Из братства. Немного неуверенно, но весьма похоже. Ты же не станешь убеждать, что ваша магия сугубо человеческого происхождения?

— Сияние — милость Серебряной, высшая честь, благо и ответственность, которыми наша госпожа может одарить сестер своих, — повторила я одно из изречений храмового устава.

— Знаешь, что такое человеческая магия? Это диргова туча заклинаний на давно устаревших языках, схем, ритуалов со свечами, пентаграммами и призывами ко всем известным и не очень богам, — объяснил мужчина. — То есть далеко не то же самое, что ты сейчас продемонстрировала.

Я обернулась к девушке. Валерия сидела среди нашей перемешавшейся одежды, запахнувшись в сюртук, слишком большой для хрупкой миниатюрной девушки. Растрепанные волосы, бледное лицо, безучастный взгляд затравленного зверя. Я хотела что-то сказать наследнице, утешить, ободрить, но поняла вдруг, что общие фразы на самом деле пусты, бессмысленны, а настоящих слов поддержки, способных помочь раненому сердцу, облегчить боль, нет. И я с грустью отвернулась, тоже сняла порядком утомившую маску.

— Надеюсь, у них хватит мозгов не бросаться в погоню за нами, — заметил Нордан.

Я тоже надеюсь, что преследовать нас не станут. Что мы доберемся благополучно до Эллораны. Что мне удастся этой ночью хоть на минуту остаться в тишине и покое своей спальни, где никто не увидит моего страха, моих слез.

До города мы не доехали.

На полпути закончился бензин.

Глава 10

Ночь холодна. Темна. Непроглядна.

Ночь тянется неспешно, усыпая черный небосвод бледными звездами, и ленивые движения ее по-своему грациозные, завораживающие.

Остатков топлива хватило, чтобы съехать с дороги, остановившись за кустами низкими, чахлыми, торчащими неровными лишаистыми пятнами вдоль обочины. Но ночь бывает милостива к тем, кому случается разделить с ней ее время. Ночь укрывает тьмой и нечастые автомобили, проезжающие мимо, нас не видят. Я понимаю, что, будь Нордан один, он едва ли стал бы сидеть в салоне до утра, но две уставшие, беспомощные девушки ограничивают выбор возможных решений. Никто из нас не хочет рисковать, выходя на дорогу, потому что нет полной уверенности, что люди герцога не поедут следом. Что мы не столкнемся с возвращающимися с маскарада гостями. Теперь я знаю точно, что Нордан защитит в любом случае, при любом раскладе — если не Валерию, то меня, но я не готова снова видеть изувеченные тела. И чувствую, что мужчина тоже не стремится показать вновь эту сторону себя без веской необходимости. Меня испугало, с какой легкостью, не останавливаясь на полумерах, Нордан убивал. Как спокойно говорил об этом. Я впервые задумалась, что в его случае предложение убить кого-то — не шутка, не фигура речи, не брошенная в сердцах фраза.

Но все же я не могу ни осуждать, ни обвинять его. Ни бояться, как прежде.

В конце концов, Валерию сморил сон. Девушка свернулась калачиком среди одежды, маленькая, несчастная, и я, протиснувшись между спинками передних сидений, накрыла ее ноги своим жакетом. Нордан обнял меня, и я с благодарностью прижалась к теплому боку, положила голову на плечо, не размышляя уже, что служит причиной этих жестов, так резко ставших естественными, необходимыми.

Ночь холодна и диктует свои правила.

— В ближайшие два-три часа нас должны найти.

— Кто?

— Хотелось бы, чтобы Дрэйк. Как-то я не в настроении разбираться еще и с Октавианом.

— Как Дрэйк узнает, где нас искать? — удивилась я.

— Я позвонил домой из магазина. Сказал Пенни, если мы к полуночи не вернемся, то пусть передаст Дрэйку, что мы в поместье «Алая мальва» и, вполне возможно, будущее империи пора спасать, — мужчина помолчал и уточнил подозрительно: — Ты ведь знаешь, что такое телефон?

— Знаю. Смутно. В Сине не было ни автомобилей, ни телефонной связи. Говорили, что только в столице начали появляться, а Син маленький провинциальный город. До него все долго доходило.

Даже война.

— Единственная неувязка, что во дворце уже давно узнали о побеге наследницы и Дрэйк может задержаться. В крайнем случае, поймаем утром попутку подружелюбнее.

Миновала ли полночь?