Миссис Ингланд - Стейси Холлс

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я знала, что хозяин пил, но он не выглядел пьяным. Я подумала о миссис Ингланд, которая была за несколько миль отсюда в Кроу-Нест, и о Тильде, спящей над постирочной. Комнаты, где жили слуги, были отделены от основных помещений дома.

Дрожащей рукой я взяла протянутый мистером Ингландом фонарь. Усталость как рукой сняло. Преисполненная тревоги и подозрительности, я повела мистера Ингланда из детской через лестничную площадку в его спальню.

Не заходя внутрь, я спросила:

– Принести вам что-нибудь из кухни, сэр? – И хоть мой голос звучал спокойно, сердце колотилось как бешеное.

– Горячей воды и виски, пожалуйста. Буквально пару капель.

– Где вы держите виски, сэр?

– В кабинете. В шкафу справа.

Я спустилась в темную кухню с фонарем. Миссис Мэнньон оставила тесто для хлеба под полотенцем. На разделочном столе лежала закрытая книга хозяйственных расходов, вся в пятнах. Зубы отбивали дробь, а я, обхватив себя руками, ждала, пока закипит чайник, и лихорадочно соображала. Осторожно, чтобы в тишине не скрипнула ни одна половица, я прокралась в постирочную, над которой ночевала Тильда. Лестница у дальней стены привела меня к небольшой двери. Я подергала ручку. Как и все остальные двери в доме, эта тоже оказалась заперта. Я тихонько постучала и шепотом позвала Тильду. Ответа не последовало. Я снова постучала и подождала полминуты, но либо Тильда крепко спала, либо куда-то улизнула. Вернувшись на кухню, я наполнила жестяную кружку кипятком и отправилась в кабинет за виски.

Я двигалась к шкафу в дальнем углу, а фонарь в моей руке отбрасывал слабый свет на кремовую бумагу, полированное красное дерево, хрустальные пепельницы. В замке торчал ключ, однако дверь была приоткрыта. Я нашла графин и плеснула оттуда немного виски, скривив лицо от резкого запаха. За пределами освещенного ночником круга сгустились тени, и я подумала об Элси. Что бы я посоветовала ей сделать?

– «Поставить кружку возле двери и твердым голосом пожелать спокойной ночи. Затем пойти в детскую и запереть дверь», – уверенно произнесла я вслух и немного успокоилась. Проходя мимо огромного лакированного стола, я остановилась, так как кое-что привлекло мое внимание. Из-под большого черного тома выглядывал краешек листка с единственной строчкой, написанной корявыми буквами. Я наклонила голову, пытаясь прочесть текст, и тут меня словно окатили ледяной водой! Не успела я поставить кружку, чтобы подвинуть черную книгу, как над головой скрипнул пол. Я застыла. Прошла секунда, две, три, четыре, в ушах звенело, и я выскочила из кабинета в холл.

– Няня Мэй? – Мистер Ингланд переоделся в халат и стоял с фонарем на лестничной площадке второго этажа.

– Иду, сэр.

Он смотрел, как я поднимаюсь по лестнице, а потом сопроводил меня в свою спальню. Однако я остановилась на пороге.

– Вот, пожалуйста, сэр, – сказала я, протягивая кружку.

– Поставьте туда. – Мистер Ингланд махнул рукой в сторону табурета у кровати.

Я осторожно водрузила кружку и направилась с фонарем к двери.

– Будут ли еще распоряжения, сэр?

– Сегодня вечером вы утверждали, будто, по мнению доктора Пауэлла, Саулу пока не стоит ехать домой, так как это слишком рискованно.

Я сглотнула.

С едва заметной улыбкой он произнес:

– Доктор поведал мне иную историю. Вы не пустили его к Саулу, так как мальчик спал и его пришлось бы разбудить. – Мистер Ингланд помолчал. – Это моя жена попросила вас так сказать мне?

Я молчала. Ночник мерцал, отбрасывая на стену причудливые тени.

– И часто моя жена просит вас мне врать, няня Мэй?

– Нет, сэр.

Он уселся на кровати, прислонившись спиной к изголовью, и вытянул ноги.

– Присядьте, пожалуйста. – Мистер Ингланд жестом указал на место рядом с собой.

Я подчинилась. Мы сидели, словно больной и медсестра.

– Полагаю, ваша жена беспокоилась за мастера Саула, сэр.

Он кивнул.

– Вы знали, что я назвал сына в честь царя Израиля?[55] Я надеялся, что имя придаст ему силы.

– Я уверена, что он поправится, сэр.

Мистер Ингланд приблизил свое лицо к моему.

– Сегодня вы меня ослушались.

На несколько секунд повисла тишина. Мое сердце неистово билось о ребра, и я не знала, куда девать глаза. «Вы осмелились перечить ему», – сказала тогда миссис Ингланд. Перед мысленным взором возникло лицо Сим. Вот уж кто бы точно меня поддержал. «Ваша наипервейшая обязанность – сохранить подопечным жизнь», – всегда говорила она.

– И я рад, что вы так поступили, – продолжил мистер Ингланд тихим доверительным голосом. – Вы наверняка спасли Саулу жизнь. Моим детям очень повезло, что у них есть вы.

Испытывая колоссальное облегчение, я обеими руками вцепилась в фонарь.

– Вы сегодня проявили характер, няня Мэй. Интересно, откуда это в вас?

– Не знаю, сэр.

Он взял принесенную мной кружку со стопки книг на табурете, отпил глоток и, забрав верхний томик, вернул питье на место.

– Когда мы беседовали в первый день, вы говорили о вашем желании формировать из детей порядочных людей. Кажется, вы упоминали мрамор. Или холст?

– И то и другое, сэр.

– Напомните-ка?

– Наш директор говорит, что ум ребенка – это материал дороже холста, совершеннее мрамора.

– Поразительно, – улыбнулся мистер Ингланд. – Меня и самого увлекают вопросы, связанные с умственной деятельностью, а также споры вокруг природных и выработанных качеств. Вы знакомы с последними исследованиями на этот счет?

– Нет, сэр.

– Один из выдающихся эрудитов, изучая истоки нашей личности, пришел к любопытному выводу: мы либо рождаемся восприимчивыми к новому – тот самый холст, о котором вы говорите, – либо наследственно предрасположены к некоторым… типам поведения. Вот, к примеру, преступники. – Его глаза сверкнули. – Наше развитие в основном определяется природными качествами. Иными словами, некоторые из нас более склонны к совершению преступлений, чем другие. Согласно исследованиям, от родителей ребенок наследует по одной четвертой, а от дедушек и бабушек – по одной шестнадцатой личностных качеств.

Я не перебивала.

– Из этого следует, что у преступников рождаются преступники. Вы следите за ходом моей мысли?

– Полагаю, да, сэр.

– И тогда, если отпрыск преступника захочет вести праведную жизнь, этому человеку придется направить три четверти самого себя против одной четверти… плохой. – Последнее слово он прошептал, и у меня по коже пробежал холодок. – Ведь это трудно. Не невозможно, но трудно. – Мистер Ингланд отхлебнул виски. – По-моему, вы в замешательстве, няня Мэй.

– Наука для меня темный лес, сэр.

– Приношу свои извинения, – улыбнулся он. – Я рискую наскучить вам до смерти.

– Вовсе нет, сэр.

– Я заговорил об этом только из-за вашего интереса к психологии. Как вам Кроу-Нест?

– Там очень красиво.

– Вам приходилось бывать в подобных местах?

– Нет, сэр.

– Впервые я увидел это поместье в возрасте Саула.

– Вы знакомы с Грейтрексами с детства?

– Мой отец работал у них адвокатом. А я стал этой семье практически родным. Сколько счастливых дней я там провел, бегая по лужайкам!

На лице мистера Ингланда появилось мечтательное выражение. А мои мысли вернулись к заваленному бумагами столу в кабинете.

– Вы устали… Простите, что задержал вас.

– Все в порядке, сэр.

Весь мой страх и