Дневник Аделины Блейз. Часть 1 - Антон Медведев

— А что чувствуешь, когда пользуешься на­гвалем? — поинтересовалась молчавшая все это время Ольга.

— Что чувствуешь? — усмехнулся Сергей, взглянув на девушку. — Чувствуешь, что что-то делаешь. Прикладываешь к чему-то свою волю, свое намерение. При этом важно уловить один тон­кий момент: в твоем намерении не должно быть же­лания, хотения. Хотеть — значит, просить, клян­чить. Ты же просто подходишь и берешь то, что тебе нужно. Ты не хочешь чего-то — ты знаешь, что будет так, как тебе надо. И происходит так, что твое намерение направляет события окружающе­го мира в нужное тебе русло. То, что должно про­изойти, всегда случается.

Я заметил, что в объяснениях Сергея есть не­большая неувязка. И не упустил случая, чтобы указать на нее:

— Ты говоришь, что надо просто знать, что бу­дет так-то и так-то. Но как тогда с поговоркой «Не говори „гоп", пока не перепрыгнешь», о которой ты как-то упоминал? Ведь это то же самое: результа­та еще нет, но я уверен в том, что он будет.

Сергей улыбнулся.

— Видишь ли, в магии много подобных проти­воречий, в ней все построено на контрастах. Да, ты должен иметь внутреннее знание того, что нужное тебе событие свершится. В то же время, у тебя нет ни малейшей уверенности в том, что так оно и бу­дет. Противоречие? Вроде бы да. На деле же это проявление еще одного важного магического зако­на. Все тот же контраст: чтобы получить все, надо от всего отказаться. И, наоборот, отказавшись от всего, ты все получаешь. Суть в том, что, пока ты заинтересован в получении конкретного результа­та, ты его никогда не получишь — как я уже не раз говорил, желания не сбываются. Твоя магия про­сто не будет работать. Но когда ты откажешься от желаний, когда результат твоей деятельности бу­дет тебе безразличен, желания начнут сбываться. А почему? Потому что тогда они станут желания­ми Духа. Ты намереваешь что-либо, то есть при­лагаешь намерение для получения результата — не потому, что хочешь этого, не потому, что такое желание тебе диктует твое раздутое эго. Ты на­мереваешь конкретный результат, потому что это нужно в данный конкретный момент, потому что такова воля Духа. И, когда я слегка коснулся тебя и девушек своей волей, я делал это не для того, чтобы поразить ваше воображение, — просто так было нужно, это действие было продиктовано Ду­хом. Подобные демонстрации дают возможность убедиться, что во всем этом что-то есть. Опять же, все это делал не я: этот эффект произвел Дух, я же выступил лишь в роли его проводника. Я это все к тому, чтобы ты понял: желания мага не являются желаниями в обычном понимании этого слова. Маг не принадлежит себе, он принадлежит Духу. По­нять это можно, а вот принять... — Сергей как-то печально улыбнулся. — Проблема в том, что приня­тие многих магических истин невозможно на уров-

не интеллекта — оно должно пройти через сердце, через душу. Если я тебе скажу, что маг должен от­казаться от себя, то ты, подумав, согласишься — вроде бы это звучит логично. Но твое понимание будет внешним, интеллектуальным. Внутри ты останешься таким же, как был, тебя будут разди­рать все те же привычные человеческие желания. И, чтобы избавиться от них, отказаться от себя, тебе придется пройти через невообразимые бит­вы с собой, со своим эго. Звучит, может, несколько напыщенно, но это действительно так, — он снова мягко улыбнулся.

— Чем больше я узнаю про магию, тем меньше она мне нравится... — проворчала Ольга. — Есть во всем этом что-то ненормальное. Я бы сказала — сатанинское.

— Оля, опасность кроется не в магии как тако­вой, а в нашем отношении к ней. В том, для чего мы пытаемся использовать магию — для духовного ро­ста или для удовлетворения своих амбиций.

— Сергей, вспомнила, я как раз хотела спро­сить! — перебила его Вика. — Пока не забыла! Пом­нишь, ты рассказывал о потоках? Говорил, что все потоки представляют собой ипостаси некой изна­чальной силы. Но как быть с потоками, несущими смерть и разрушение? Как относиться к тем же сатанистам, террористам всех мастей и рангов? Не­ужели все это тоже ипостаси Духа? На мой взгляд, логичнее говорить о двух видах потоков: божествен­ных и сатанинских. Одни несут жизнь и развитие, другие — смерть и разрушение. Или не так?

— Все действительно не так, — покачал голо­вой Сергей. — Одна из главных задач изначаль­ной силы, как я упоминал, состоит в обеспечении экспансии жизни. А еще точнее — в обеспечении потенциала развития, потенциала роста. Но рост может проявлять себя в самых разных формах, в том числе, и в совершенно чудовищных с нашей

точки зрения. По большому счету, силе безразлич­но, какой рост обеспечивать: увеличивать число добропорядочных христиан или взращивать от­ряды террористов. Есть ниша, есть возможность для роста — сила его обеспечивает. Да, где-то ра­стут прекрасные цветы, а где-то — ядовитые ко­лючки. Ну и что?

— Хорошо, но почему тогда в том же христи­анстве идет деление на белое и черное, ангелов и демонов, Бога и Сатану?

— А кем был Сатана до того, как стал Сата­ной? — поинтересовался Сергей. — Не Денницей ли, самым совершенным творением Бога? И не были ли бунт Денницы, его непокорность заплани­рованы самим Богом? В конце концов, должен же был кто-то делать черную работу. И, когда Сатана творит свои грязные дела, то все это, как утверж­дается в христианстве, делается с Божьего попу­щения. Так что в данном случае я вижу все ту же игру в куклы: на одной руке добрая кукла, на дру­гой — злая. Хотя кукловод все равно один, и на­мерения у него самые благородные. Вообще, я не удивлюсь, если однажды окажется, что Денница до сих пор верно служит Богу. Что только самому совершенному своему творению Бог мог доверить роль воплощенного зла. Никто другой с этим про­сто бы не справился.

— Так можно далеко зайти, — усмехнулся я. — Получается, что, когда сатанисты молятся Сатане, они все равно обращаются к Богу?

— Ты неправильно расставляешь акценты, — покачал головой Сергей. — Важно не то, кому они молятся. Важно — ради чего. Человек может нести свет, жизнь. А может — смерть и разрушение. Бог дает нам выбор: вот тебе то, вот тебе другое. Выби­рай, никакого насилия. Но и не обессудь, если по­следствия твоего выбора окажутся для тебя очень печальными. И, когда сатанист вверяет себя Сата­не, он обращается не к Богу, а ко всей той грязи и мерзости, что есть в его собственной душе. Сатана в данном случае — это олицетворение зла. Разуме­ется, если рассматривать все эти вопросы с хри­стианских позиций.

— А можно смотреть и иначе?

— Разумеется. Посмотри, сколько существу­ет различных религиозных, магических и прочих традиций — сотни и сотни. И каждая из них на­стаивает на своем видении мира, на правильности именно своих взглядов. Более того, каждая из этих традиций по-своему права. Просто мало кто пони­мает, что мы сами создаем окружающий нас мир. Вспомни, мы уже говорили о потоках и о том, что каждый поток имеет свои атрибуты. Именно этого многие и не понимают. И если приверженцы ка- кой-нибудь магической традиции вызывают духов, то они будут с пренебрежением смотреть на тех, в чьей картине мира духи отсутствуют. Если кто- то работает с параллельными мирами, то вряд ли его можно убедить в том, что параллельных миров нет. И так далее. Приверженцы разных традиций бесконечно ругаются, ссорятся, выясняют, чья си­стема лучше, не понимая, в большинстве случаев, что все это просто разные потоки. И то, что есть в одном потоке, не обязательно должно присутство­вать в другом.

— Как это? — вмешалась Вика. — Если что-то реально существует, то оно будет существовать в любой системе верований — разве не так?

— Именно не так, — покачал головой Сергей. — Дело в том, Вика, что этот мир дает нам все, чего мы хотим, во что мы верим. Это его свойство, его особенность. И в моем мире может не быть того, что есть в твоем, и наоборот. Например, если ты заинтересуешься НЛО, будешь гоняться за ними, то однажды обязательно их увидишь — твой мир обретет нужную конфигурацию, дав тебе требуемое.

Начнешь искать русалок — и они появятся в твоем мире, точнее, ты окажешься на тех ветках реаль­ности, где русалки существуют. Этот мир таков, каким мы его хотим видеть.

— Но это несерьезно, — не согласился я. — Мало ли чего я хочу? Допустим, я хочу стать прези­дентом — но ведь это не значит, что я им стану.

— Если ты действительно хочешь им стать, то у тебя есть шансы этого добиться. Опять же, если человек, например, не имеет голоса, а хочет стать оперным певцом, то его задача сильно усложняет­ся. Но это не значит, что она не имеет решения. Не забывай, мы говорим о магии, а в магии нет ниче­го невозможного. Вопрос лишь в усилиях, которые нужно приложить для достижения результата. Но это нормально, так и должно быть.

— Но ты же говоришь, что этот мир сам дает нам все, чего мы хотим? При чем же здесь уси­лия? — Я внимательно смотрел на Сергея.

— Помнишь, мы говорили о теннисе и балете? Если время упущено, если о балетной карьере меч­тает располневшая сорокалетняя женщина, то ее шансы на осуществление этой мечты практически равны нулю. Уж слишком многое против нее, нуж­ные ей ветви реальности находятся невообразимо далеко. В стандартных условиях мир уже просто не может дать ей требуемого. Но если женщина ведьма — в хорошем смысле слова, — то у нее еще есть возможность получить желаемое. Маленькая, призрачная — но есть. Для этого ей нужно пере­меститься в прошлое, проснуться на других лини­ях судьбы — там, где она молода. А это невероятно сложно. Такие трюки можно назвать недокументи­рованными, их нет в стандартных настройках на­шего мироописания. Поэтому я и говорю об усили­ях: все просто, когда желаемое доступно в пределах твоей ветви реальности. Но, когда на твоей ветви же­лаемого просто не существует, придется приложить