Любовь на коротком поводке (СИ) - Горышина Ольга

       Выдохнув все своё плохое настроение, я обернулась за секунду до того, как вытащила зад из воды. Секунды хватило, чтобы понять, что за мной не собираются подглядывать. И вообще собака, кажется, занимала воображение Олега куда больше меня презренной. А ведь было бы так просто — применить немного грубой мужской настырности. Каждая минута промедления отдаляет меня от курортного романа все дальше и дальше. Сейчас надену банный халат и свяжу его полы морским узлом. Или который там самый крепкий? Нервы у Олега, как чугун, а у меня чугунная только голова — от вина, плавания и страха сделать что-то не так. Что-то не так, как должна делать взрослая уверенная в себе женщина. Ну где взять эту уверенность, где?

       Хлопнуть сейчас дверью сауны погромче, чтобы прихлопнуть всякую надежду на тет-а-тет с продолжением. Ну какого Домового, он все так усложнил?

       Глава 37 "Новая старая каша"

       — Спокойствие, только спокойствие…

       Пропеллер отвалился сам, когда из меня выпарилась вся злость — покой, воцарившийся в душе, звал на подвиги, как славного рыцаря Дон Кихота, и моей ветряной мельницей был никто иной, как досточтимый Олег Лефлер. Сейчас мне жизненно необходимо высушить волосы и завернуться в наимягчайший халат темно-синего цвета, строго-настрого запретив себе думать об его хозяине. Господин хороший развлекается — флаг ему в руки и поводок на шею, но не мне. Мне же — закусить удила и продолжать вверенное Максом и Лолой дело — заботу о больной собачке, пока я сама из здравого ума не перешла в его антипод.

       Баланс ненормального мира Олега поддерживался моей нормальностью, в которой сегодня я реально засомневалась. Узнай мама подробности последних суток, то слово «дура» превратилось бы в что-то более весомое — мне явно дали сосулькой по кумполу, хотя к порогу неумолимо подкрадывался июнь, но в Питере и в июне порой выпадает снег. Ну, или непонятные мужики на голову сваливаются нежданно-негаданно. Тут и к бабке ходить не надо — с Олегом я найду себе приключение на одно, да не то, место, а засад в моей жизни предостаточно.

       Сейчас вот как выйду, как выскажу все, что думаю… Но Олег опередил меня:

       — Ты меня сейчас убьешь…

       И ошарашил. С радостью — дай только чем!

       Собака — почти сухая и почти причесанная, уши только врастопырку: боится пропустить что-то важное. И на поводке — вернее, на руке: Олег крепко держал ее за ошейник, чтобы Агата не дотянулась до меня лапами. Бедная ныла и вырывалась, но хватка у Олега была спортивная, как и весь внешний вид: успел сбегать переодеться в шорты и футболку.

       — Я записал тебя в сумасшедшие.

       Серьезно, что ли? Кажется, я сама это сделала по собственной воле. Но сейчас подумываю о выписке из твоего сумасшедшего дома!

       — Не через порог!

       Что, через порог нельзя передавать даже вербальную информацию?

       Я затворила дверь и еще сильнее запахнула халат, просунув руку под кушак, затянутый на три морских, в моем сухопутном понимании, узла. Олег протянул ко мне руки, но прежде чем он мог бы ухватиться за халат, я перехватила его пальцы, а вот кто первым сжал их, я не знаю. Его руки сделались горячими без всякой бани. В мои же прилила вся кровь, надев на меня, наверное, маску покойницы… Только от покоя, с великим трудом отвоеванного у сознания, не осталось и следа.

       — Вот так, молодец…

       Это я сделала шаг от порога: он отступал, но только физически, а вот я отступала морально от первоначального плана по возвращению в самое начало наших с ним отношений — пусть не в ту точку, когда приняла из его рук ключ, но точно в ту, когда схватилась за чемодан с подношениями!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

       — Я не хотел, честное слово…

       Мы топтались на месте во всем — скажи уже «б», раз растянул свое «а» аж на десять минут… Хотя, возможно, не прошло еще и десяти секунд. Время остановилось лишь для меня и для моего сердца, которое, кажется, совсем перестало биться. Все мое естество в страхе затаилось — в страхе сделать неправильный шаг. А чтобы удержаться на своих позициях, надо хотя бы верно понять слова… Но они все не слетали и не слетали с губ Олега — при всей дурости ситуации все еще безумно манящих.

       — Я не ждал от него звонка и хотел просто отмазаться от приглашения с помощью тебя и собаки, но в итоге подписал нас на комедийный спектакль, ты уж прости меня… Если сможешь, конечно. И ты можешь отказаться… Я не обижусь… Быть может, твой отказ в данной ситуации самое разумное…

       — Олег, что случилось? — чуть ли не выплюнула я ему в лицо. Ко мне возвращалось не спокойствие, а ярость, которая в итоге затмила глупое желание потянуться к его губам с поцелуем. — Можешь начать говорить со мной по-человечески? Ты реально задолбал своими недомолвками. Хуже бабы!

       Хуже бабы, базарной, вела сейчас я, но меня понесло… С языка сорвался адреналин — весь, который скопился в теле, и шаровой молнией прошелся по Олегу: его передернуло, и он отступил, отпустив мои руки, которые я тут же спрятала в карманы халата, стараясь не распахнуть его полы. Жалко, что нет пуговиц — пусть бы я даже перепутала их последовательность…

       Олег отступил к столику, на котором по-прежнему стоял Макбук, правда, сейчас закрытый, и стакан — все еще полный.

       — Короче, у соучредителя днюха… Она уже была. Я уже поздравил, но он все же устроил неформальную тусовку, на которой я быть не хочу.

       — И? — перебила я, чтобы выказать хоть какой-то интерес к беседе, которая пока не заинтересовала меня ни на йоту.

       — Я сказал, что не могу пойти, потому что… — Неужели он вспыхнул? Свет нигде не погас. Если только в глазах у меня померкло. — Потому что у меня особенная девушка, которую нельзя оставить дома одну и взять с собой тоже нельзя…

       — Агата, что ли? — уже не сдерживая смеха, выдала я, и он зарделся еще больше, прямо как девица на выданье.

       — Если бы… Мила.

       Мне бы сказать — а вот это уже интересно, но я не сумела выдавить из себя ничего. Всего пару секунд, правда, а потом меня понесло по новой:

       — Слушай, Олег. Я тут подумала и решила, что мы не подходим друг другу от слова совсем. И ничего между нами не будет…

       Боже, я это сказала. И сейчас главное, не закрыть глаз — будто мне больно, будто я сдерживаю слезы. Мне не больно, мне стыдно — за дурацкое поведение в последние дни, за то, что позволила втянуть себя в какой-то дурдом. Он что, всех баб через левое колено себе в постель укладывает? Впрочем, его тараканы меня не интересуют. Танцевать канкан с моими я им не позволю, а сейчас мне бы свалить отсюда в темпе вальса. Раз, два, три, раз, два, три… Вот и мои вещи, на стуле — никто их не тронул, как и меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

       Голос Олега прозвучал в отдалении, хотя я знала, что и он, и Агата наступают мне на пятки — босые. Только не бежать — это опасно: можно поскользнуться и стукнуться головой еще сильнее, чем я, кажется, уже стукнулась.