Лидер Ташкент - Василий Ерошенко

А в паузы между залпами снова и снова направляем на город луч прожектора, пускаем сигнальные ракеты. Хоть бы фонарик мигнул в ответ, хоть бы пулеметная трасса в небо!..

Вдруг возникает перестрелка у причалов. Там Фельдман и его команда.

Долгое, томительное ожидание. Наконец радостный доклад сигнальщика:

- Барказ возвращается!

Башни уже прекратили огонь. Подхваченный параван-лебедкой барказ прямо с людьми поднимается на борт лидера.

- Двое легко ранены, - сообщает Фельдман, спрыгивая первым на палубу.

Минуту спустя слушаем его доклад. Барказ обошел все причалы. Приблизиться к ним удавалось метров на двадцать - двадцать пять. Несколько раз вступали в перестрелку. На всех причалах немцы (хорошо слышали немецкую речь и команды). У них там пулеметные точки, но плавсредств не заметно. Наших - никаких следов...

В рубку входит Еремеев.

- Товарищ командир, уже шестой час. Если уходить, то пора...

Это штурман выполняет данное ему указание: предупредить, когда останется минимум относительно безопасного времени для обратного перехода. С наступлением утра начнет активничать вражеская авиация.

- Можно ли считать, что нашего десанта в районе высадки больше нет? задаю я вопрос комиссару и старпому, а мысленно - и самому себе. Мы провели у Евпатории пять часов. Если бы в городе держалась хоть какая-то группа, она не могла нас не заметить и дала бы о себе знать. В этом теперь уверены мы все трое.

Радирую в Севастополь, что считаю целесообразным вернуться до рассвета. Не дождавшись ответа, приказываю катерам следовать в Стрелецкую. Через некоторое время покидает Евпаторийский рейд и "Ташкент".

В рубке со мной Коновалов, Орловский, Новик. Все в подавленном состоянии, ни о чем не хочется разговаривать. Единственное, что сделали - засекли две немецкие батареи, которые открыли было огонь по кораблю вслед за танками. Но посылали-то нас не ради этого. И что же все-таки произошло с десантным отрядом?

Возникает и такой вопрос: не расценят ли наши действия как невыполнение приказа со всеми вытекающими из этого последствиями?

На ФКП пропускают прямо к командующему. У него член Военного совета Н.М. Кулаков и кто-то из работников штаба. Командующий мрачен, таким я его, кажется, еще не видел. Прервав разговор, который шел до моего появления, спрашивает в упор:

- Десант вами высажен?

- Никак нет.

- Почему же? - вопрос звучит грозно, и заметно, что командующий с трудом себя сдерживает.

Стараясь быть кратким, повторяю то, о чем уже донес по радио.

- И все-таки надо было высаживать! - прерывает меня командующий. - Наши люди там погибают, а вы... Что молчите?!

Вошел дежурный:

оварищ командующий, шифровка...

Октябрьский пробежал глазами бланк и молча протянул Кулакову. Густые брови члена Военного совета сошлись над переносицей. Оторвавшись от бумаги, он глухо произнес каким-то чужим, очень усталым голосом:

- Идите, Ерошенко...

Потом я узнал, что шифровка была донесением разведчиков, которых мы высадили у Евпаторийского маяка. Проникнув в город, они окончательно установили: десантный отряд уничтожен противником.

Еще позже я услышал от Филиппа Сергеевича Октябрьского:

- Все, что требовалось в той обстановке, "Ташкент" под Евпаторией выполнил.

В конце нашей январской стоянки в главной базе выдался очень напряженный день: гитлеровцы бросили на Севастополь огромное количество бомбардировщиков.

Самолеты идут волна за волной. Некоторые группы явно имеют целью причалы Южной бухты. Наша зенитная башня и батарея Гиммельмана ведут огонь почти непрерывно. Пообедать и то никак не удается. "Бачковые такой борщ принесли, что от одного запаха облизываешься, а он стынет!" - рассказывалось потом на юте. Но это уже вечером, когда все стихло. А пока не стемнело, было не до шуток. И короткий зимний день тянулся бесконечно.

- Часы, что ли, у меня останавливаются, - жаловался Еремеев. - Будто уж давно на них смотрел, а, если им верить, прошло три минуты...

За эти три минуты нам дважды казалось, что бомба если и не угодит в "Ташкент" прямым попаданием, то упадет катастрофически близко.

Но все обошлось. Лидер не получил никаких повреждений. Вечером командир БЧ-II доложил, что самая неотложная задача - пополнить зенитный боезапас: за день расстреляли почти весь имевшийся...

Мы ждали повторения массированных налетов на следующий день. "Ташкент" перешел к другому причалу. И новое, и прежнее места нашей стоянки с утра прикрыли дымовыми завесами. Но над бухтами появились лишь одиночные самолеты. Очевидно, фашистская авиация разрывалась между Севастополем и восточным Крымом, где наши войска продвинулись от Керчи довольно далеко.

Как ни беснуется враг, а в январе всем уже ясно:

Севастополь снова выстоял! Фашисты могут его бомбить, обстреливать, а вновь штурмовать у них пока не хватает сил - выдохлись...

"Летучий голландец"

Но если в самом Севастополе стало в общем спокойнее по сравнению с декабрем, то про морские подступы к нему этого не скажешь. Возобновив свои рейсы между главной базой и кавказскими портами, "Ташкент" почти каждый раз прорывается в Севастополь с боем.

У гитлеровцев прибавилось самолетов-торпедоносцев. Ялта сделалась базой итальянских торпедных катеров. А на севастопольские фарватеры фашисты все подсыпают и подсыпают мин.

Однако врагу не удается ни на один день закрыть фарватеры для наших кораблей. Моряки ОВРа - Охраны водного района, - ведущие здесь борьбу с минной опасностью, ухитряются брать на учет буквально каждую новую мину. На всем протяжении подходных фарватеров расставляются катера, сейнеры, барказы с наблюдателями. Там, где с самолета сброшена мина, сейчас же ставится специальная вешка, а точные ее координаты немедленно сообщаются кораблям.

На карте у Еремеева постоянно обозначено до десятка, а то и больше таких "минных вешек", места которых он обводит красными кружками. По мере ликвидации засеченных наблюдателями мин, о чем также поступают извещения от ОВРа, красные кружки стираются.

Все познается в сравнении. И в такой обстановке мы называем легкими те рейсы в Севастополь, когда "Ташкент" идет один и можно использовать машины на полную мощность. Труднее идти с транспортами. Уже одно то, что переход тогда вдвое-втрое дольше, резко увеличивает вероятность подвергнуться вражеским атакам. Однако "Ташкенту" удается пока проводить транспорты без потерь и самому избегать новых повреждений.

Очередной конвой ведем в феврале из Новороссийска. В конвое два крупных транспорта. Кроме лидера их охраняют, как обычно, катера-охотники.

В море выхожу под впечатлением взволновавшей меня приятной новости, которую узнал часа три назад.