Приемный (СИ) - Кочеровский Артем

Слева от меня раздался вздох Желудя, справа — с ноги на ногу перетаптывался Карате. Пацаны нервничали. Я тоже нервничал. И ведь было чего. На каждого из нас приходилось по пять голов местных. Вдобавок, я заметил дубинки и кастеты в их руках, а где-то в глубине группировки звенели цепи.

Невозмутимым казался только Тарас. Стоял на первой ступеньке, будто защищал нас своей спиной. Достал из кармана телефон и набросал короткое сообщение. Я не видел текст, но заметил адресата — Соха. В отличие от дрожащего голоса местного, Тарас говорил спокойно:

— По харе получу?

— Ага!

— Ну давай. Чего ждёшь?

— Малой! — голос старшего прозвучал не менее уверенно, чем голос Тараса. Он сделал пару шагов вперёд, а банда последовала за ним. — Ты, похоже, не понял, что забрёл на наш район! За наглость придётся заплатить!

— Сколько? — Тарас сунул руку в карман и вытащил мятую десятку. — Десятки хватит?

— Ты наглухо отбитый или что?! Понимаешь, что мы вас сейчас…

— Так хватит или нет? На, бери! — перебил Тарас и кинул смятую бумажку главарю в лицо.

По движению плеч Тараса я понял, что случится дальше, и не стал ждать. Отправил энергию в ядро и сорвался со ступенек.

Тарас использовал Рывок, хотя мог этого и не делать, ведь их с главарём разделяло не больше двух метров. Но вскоре я понял, почему он это сделал. Использовав Рывок, он ускорился и ударил локтем, будто тараном.

Главарь откидывает голову назад и медленно заваливается на спину, а гурьба местных за его спиной подсвечивается красным и прёт на нас.

По-хорошему я должен был уйти в сторону, чтобы растянуть врагов, но за моей спиной стоял беззащитный Желудь. Пришлось идти в лобовую.

Передо мной вырастают сразу три тела. Прижимаю подбородок к груди, прикрываюсь левой рукой и стреляю правой. Два быстрых движения и самый расторопный сползает на асфальт с отбитой головой. Под правую руку очень удачно высовывается мелкий и коренастый бычок. Подаю плечо вперёд, разгибаю локоть, и голова коренастого улетает из поля моего зрения.

По корпусу прилетают удары дубинкой, кастет срывает кожу со лба, отстающие наваливают с боков. Закрываюсь в оборону и сквозь щель между руками отслеживают удачные цели. Пять прямых ударов приравниваются к восьми фингалам, четырём сотрясениям, трём сломанным носам и двум тяжёлым нокаутам. Я бью точно и прицельно, но легче не становится. Меня обступили со всех сторон. Удары с приложением энергии отзываются болью. Пропускаю в голову и чувствую вкус крови во рту.

Обращаюсь к сфере и требую поддать жару. Оранжевый фильтр на глазах становится ярче и насыщеннее, а я — быстрее и сильнее. Страшно и даже больно смотреть, как оранжевые сгустки сгорают в ядре. Но что поделать.

Лицо сочится кровью, на языке чувствую крошку от сколотого зуба, от ударов по бёдрам подкашиваются ноги. Однако всё это отходит на задний план, когда из сферы в тело выплёскивается оранжевая энергия.

Останавливаю полёт дубинки на полпути. Ломаю наглецу челюсть прямым с левой и забираю оружие себе. Всё происходит быстро — за секунду на меня обрушиваются по два-три удара, но даже в такой суматохе я успеваю заметить удивлённые лица местных. Все, как один, озлоблены и возбуждены, но каждый выпучивает глаза и задаётся вопросом: «Какого хрена этот пацан ещё не лежит на земле и не прикрывает голову руками, как это обычно делают другие лохи?!».

С дубинкой дело идёт веселее. Каждый второй удар осаживает местных на задницу. Я отступаю спиной и выцеливаю врагов по одному. Словно в замедленном времени вижу, как под ударами дубинки мнутся их лица, а за секунду до падения глаза становятся стеклянными.

Чем дальше, тем легче. Толпа редеет и рассыпается. Всего через минуту передо мной остаётся один боец. По красному лицу видно, что наполучал он знатно. Оказался мощнее и выносливее других, а потому стоял на ногах. Ловлю его на замахе колющим ударом дубинки в живот, а затем расплющиваю лицо об колено.

Пара плечистых быков прижали Тараса к подъезду. Он истекает кровью и раскачивается под ударами, будто груша, но продолжает махать кулаками. Поодаль валяются трое в отключке, ещё двое — сидят на задницах и держатся за головы. Тарас раскидал почти всех своих, но сил не осталось.

Прижавшись к двери подъезда, топчутся Карате и Желудь. Карате ведёт себя странно. Каждые две-три секунды закрывает глаза, сжимает кулаки и наполняет их энергией, но раз за разом раз его попытки обламывает настырный засранец, который то съездит по морде Желудю, то пнёт ногой Карте.

Энергия в ядре заканчивается, и я чувствую, как тяжелеет измученное тело. Обращаюсь к сфере. Оранжевые сгустки остались только в ближайшем к ядру слое, всё остальное переварило и выплюнуло прожорливое ядро. Мне чертовски хочется сохранить хотя бы малую часть, но пацанов не бросить…

С криком «Отвали мудила!» Желудь кидается на обидчика с кулаками. У него нет ни единого шанса в бою против пацана с красной энергией. Он складывается от удара в живот и брызжет изо рта кровью после апперкота. Но главное — он выиграл Карате столь нужное время.

Карате закрыл глаза, сжал кулаки и отправил энергию сначала в руки, а затем выстрелили ею, будто водой из пожарного шланга. Красный луч пролетел по дуге и вонзился в спину Тараса.

Способность Поддержка сработала круче, чем нашатырь или энергетик. Выглядело так, будто Тарас полностью обновился. Только что он вялый и побитый прижимался к стене дома и еле отбивался, а в следующую секунду ушёл с помощью Рывка быкам за спины, осадил одного ударом под колено, второго вбил головой в шершавый фасад дома, а третьего словил на ударе, заломил руку и приложил лицом об асфальт.

Местные поднимаются и собираются в кучу, но во двор влетает Соха и с писком резины тормозит у подъезда. Мы прыгаем в машину и уезжаем под грохот ударов по кузову дубинок, цепей и камней.

Глава 21. Пятно

В Бетонку мы вернулись поздно вечером. Дёрганные и истощённые легли спать.

Осознание, что всё получилось, пришло только под утро. Каждый из нас в глубине души надеялся нарыть в квартире у Бледного полмиллиона, которые разом решили бы нашу проблему с Калёными, но и отобранные шестьдесят тысяч радовали. Как минимум они позволяли нам сделать выбор. Прибавить к шестидесяти тысячам нашу тридцатку, и этих денег хватит на услуги Стерильного.

Мы не представляли, что значит жить в подполье. Хотя понимали, что грядут перемены. Свободы станет меньше, мы начнём чаще оглядываться, подолгу не выходить из своих убежищ. Ничего хорошего, но лучше, чем сдохнуть.

Тарас позвонил Стерильному и договорился о нашем исчезновении через два дня. Мы могли испариться хоть завтра, но Тарасу и Карате понадобилось время, чтобы закончить свои дела.

Два дня — безопасный срок. У нас оставалось ещё два дня до истечения тех пяти, которые отвели Калёные.

Перед тем, как пацаны уехали по делам, мы собрались за завтраком, где я высказал идею, что посетила меня ночью:

— Тарас?

— А? — лидер склеил бутерброд из батона и колбасы.

— Есть идеи, что мы будем делать потом?

— Пока нет, но что-нибудь придумаем.

— Я вот о чём подумал, — я пододвинул к себе чашку и ощутил взгляды пацанов.

В последние дни я расщедрился на предложения. Причём все они оказались не просто неплохими, а — спасительными. Не то чтобы я почувствовал себя крутой шишкой, но моя репутация в Трубах изменилась. Они больше не смотрела ни меня, как на балласт, прицеп или обузу.

Не стоит забывать и про оранжевую энергию. Не окажись я вместе с Трубами у подъезда Бледного, толпа местных поломала бы Тараса, а затем добралась до Желудя и Карате. Теперь к моим словам прислушивались.

— Говори! — Тарас откусил от бутерброда.

— Если мы в любом случае ложимся на дно и прощаемся с Бетонкой, — я выдержал паузу, чтобы пацаны переварили тяжелые для них слова. — Не стоит ли воспользоваться твоим козырем?

— О чём ты?

— Ты говорил, что среди твоих знакомых есть не последние люди в бандах?