Слава и трагедия балтийского линкора - Никита Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не но душе нашему командиру этот сигнал. Он рассматривает уход с Ирбенской позиции как бегство и, кроме того, считает вторую позицию совершенно неподходящей для боя вверенного ему корабля, хорошо зная все недостатки се. Там «Слава», находясь словно в западне, отрезанная от Финского залива природной преградой, защищенная со стороны Рижского залива лишь слабым минным заграждением и лишенная возможности свободно маневрировать за недостатком места, станет легкой жертвой для превосходящих силами немцев и обречена на верную гибель. Там будет для нее лишь решительный бой чести без всякой возможности оказать существенную пользу и без надежды на успех. Здесь же, у Ирбенской позиции, «Слава», находясь теперь даже в весьма неблагоприятных условиях для боя, может все же оказывать сопротивление противнику, правда, незначительное, и быть этим полезной.
Взвесив все эти обстоятельства, капитан 1-го ранга С.С. Вяземский продолжает вести бой, словно не замечая сигнала, и прекращает его лишь тогда, когда начальник Минной дивизии подходит на «Пограничнике» совсем близко к «Славе» и лично приказывает ему по мегафону идти немедленно на вторую позицию.
С болью в сердце капитан 1-го ранга С.С. Вяземский поворачивает свой корабль — и, покинув Ирбенскую позицию, направляется в Куйваст. Горнисты играют отбой боевой тревога.
В пути нага командир приглашает в рубку офицеров корабля, старших специалистов, для того, чтобы узнать их мнение относительно возможности прорыва «Славы» через Ирбенский пролив в Балтийское море для присоединения к главным силам нашего флота. Все высказываются за то, что прорыв при создавшихся условиях неосуществим; таково же мнение и командира, и план прорыва отбрасывается.
Офицеры после отбоя с интересом осматривают повреждения корабля и пепелище пожара. Здесь — полный хаос: беспорядочно валяются разрушенные и исковерканные переборки кают, торчат груды железа и разбитой и обгоревшей мебели, держится сильный и неприятный запах гари. Четыре погорельца — И.И. Роос, А.П. Ваксмут, старший штурман и доктор С.В. Скворцов почти тщетно ищут что-либо сохранившееся в целости из вещей. В каюте приунывшего «Стенобита» все сгорело дотла: он хранил там бутыль спирта для медицинских надобностей.
И-дюймовый снаряд, создавший эти разрушения, попал в каюту лейтенанта Л.П. Ваксмута, где находилась горловина ручной подачи левой кормовой 6-дюймовой башни, державшаяся но боевой тревоге открытой. При разрыве снаряда в нее упало горящее пальто Анатолия Петровича — и произвело пожар в подбашенном отделении и зарядном погребе.
За обедом в кают-компании обмениваемся впечатлениями боя и узнаем друг от друга всевозможные его подробности. На мичманском конце по обыкновению — смех и шутки. Вспоминают главным образом комические эпизоды боя. Рассказывают про корабельного кока, который в разгаре боя, не найдя старшего офицера, озабоченно обратился к командиру с настойчивой просьбой — нарядить матросов для чистки картошки. У кока на уме лишь своя забота — приготовить вовремя обед, и его беспокоит только нарушение обычного налаженного порядка в камбузе; грохот же наших орудий, жужжание и разрывы неприятельских снарядов и вздымающиеся вокруг корабля гигантские столбы воды — нашего кока совершенно не трогают и не волнуют.
Вечером мы прибыли в Куйваст, и старший офицер распределил наших погорельцев по другим каютам, уплотнив молодых мичманов.
5 августа пришло известие от посланных в разведку миноносцев 5 дивизиона о том, что германская эскадра, пройдя Ирбенский пролив, медленно и осторожно продвигается вдоль берега, недалеко от Домеснеса, вглубь залива.
По информации начальника Службы связи, полученной в тот же день, немцы решили положить конец активности наших сил в Рижском заливе и прежде всего вывести из строя и уничтожить «Славу», а затем преградить доступ из Финского залива в Моонзунд нашим небольшим кораблям.
«Слава» находится теперь под непосредственной угрозой и готовится к бою, принимая до полного запаса снаряды, воду и грузя уголь. Командир совещается относительно всех возможных случаев со старшими специалистами и дает последние инструкции.
Всем ясно, что мы не можем выйти из боя победителями, т.к. превосходство германских сил слишком значительное, но мы должны нанести противнику наибольший ущерб в бою, который будем вести до последнего снаряда. Если к этому времени «Слава» останется на плаву, то мы выводим ее на самое глубокое место, отмеченное заранее буйком, — и затем взрываем ее и одновременно переворачиваем. К этой последней мере командир прибегает потому, что здесь, в Моонзунде, мелко, и даже в самом глубоком месте «Слава», при одном лишь взрыве и затоплении, не может погрузиться в воду полностью. Доблестный командир не желает, чтобы на торчащих мачтах вверенного ему корабля, хотя и поврежденного и погибшего, немцы посмели поднять свои флаги.
Перед взрывом и переворачиванием «Славы» всю команду и большую часть офицеров пересаживают на конвойные миноносцы. На «Славе» остаются лишь командир и офицеры, необходимые для выполнения операции по уничтожению ее, с ограниченным количеством специалистов из команды. После открытия соответствующих кингстонов и клапанов и зажигания бикфордова шнура все оставшиеся тоже покидают корабль.
6 августа «Амур» поставил мины перед Моонзундом со стороны Рижского залива. В 5 часов вечера, вскоре после окончания этой постановки, «Донской Казак» донес о том, что он видит большую германскую эскадру, направляющуюся к нам.
«Слава» выходит на позицию и ждет немцев… Наступают сумерки и надвигается ночь, а их не видно… Предполагаем, что операция отложена ими на завтра.
В этот же день, в 3 часа пополудни, вышли из Риги в Моонзунд канонерские лодки «Сивуч» и «Кореец». В сумерках их обнаружил и стал преследовать германский отряд в составе крейсера и трех миноносцев. Затем произошел всем известный героический бой «Сивуча» с сильным противником, закончившийся гибелью нашего доблестного корабля. «Кореец» ускользнул от неприятеля, но, потеряв свое место, наткнулся в тумане на камни. Немцы потеряли погибшим в этом бою один миноносец.
Весь день 7 августа мы по-прежнему напряженно ожидали неприятеля. К этому дню Куйваст уже совсем опустел. Через Моонзунд ушли из Рижского залива все вспомогательные суда, военные транспорты, гидроматка «Орлица» и большинство миноносцев.
На рейде — лишь «Слава», готовая в любой момент вступить в решительный и неравный бой, и несколько миноносцев, предназначенных для ее охраны и для дозора.
Германская эскадра, однако, по непонятной нам причине не появляется. Не видно ее и на следующий день.
Ожидание становится слишком затяжным; команда начинает уставать от долгого напряжения нервов, и дух ее несколько ослабевает от сознания безнадежности положения корабля.
Командир чувствует, что нужно поднять настроение; поэтому 8 августа, в 11 ч. 30 м. утра, он приказывает собрать матросов на шканцах — и обращается к ним с воодушевляющей речью. Посвятив их в курс предстоящего боя, С.С. Вяземский говорит о том, что все мы в бою должны нанести противнику наибольший вред и доблестно выполнить священные обязанности перед Отечеством; теперь вся Россия и Государь Император смотрят на нас и ждут от нас подвигов; нам выпало счастье — постоять за честь нашей великой страны и дополнить историю доблестного родного флота новыми полными героизма страницами.
«Вечная слава нашему кораблю! Вечная слава вам, орлам, бесстрашным защитникам нашей Матушки-России и ее Царя-Батюшки! Ура!» — так заканчивает свою речь С.С. Вяземский,
Дружным громовым «Ура!» отвечает команда своему доблестному командиру.
Повеселевшие и приободренные матросы идут под звуки сигнальных горнов обедать.
Не прошло и трех часов после речи командира, как мы получили информацию о том, что немцы покинули Рижский залив…
Какая неожиданная, важная и приятная новость! но вместе с тем — совершенно непонятная нам, еще мало осведомленным обо всем, что происходило в Рижском заливе; она кажется почти сказочной, и поэтому трудно ей поверить, но нельзя и не верить, т.к. информация исходила от начальника Службы связи, контр-адмирала А.И. Непенина, а он никогда не ошибается.
После непродолжительных сомнений сердца всех наполняются радостью за дорогую нам «Славу» и ее личный состав, радостью за успех и победу наших морских сил над превосходящими—неприятельскими.
Что же побудило немцев уйти из залива?
Эскадра адмирала Шмидта, как мы скоро узнали, за пять дней операции прорыва понесла большие потери: 6 миноносцев и несколько тральщиков были повреждены и частью погибли в боях и на минах; один легкий крейсер потопила наша подводная лодка «Акула», а другой, линейный крейсер «Мольтке», подорвала английская — «Е-1»; его увели в ближайший порт. Германская эскадра встречала на каждом шагу геройский отпор с нашей стороны. Попытка немцев высадить десант в Пернове окончилась неудачей.
