Селфи с римским фонтаном - Наталья Солнцева

– На какой склад? – с надеждой спросил я. – Могу я с ним поговорить?

– Конечно. Без проблем! Он помощником кладовщика трудится, отпускает товар оптовикам. Зарплата не ахти какая, но на хлеб с маслом хватает.

Склад стройматериалов представлял собой большое кирпичное здание, заполненное ящиками с плиткой, штабелями досок, вагонкой и мешками со всякой всячиной для ремонта. Бывшего актера я застал во время обеденного перерыва в подсобке за едой. Пришлось ему прервать трапезу.

– Я вас надолго не задержу. Вы помните актрису Веру Холодную?

Он стоял, глядя на меня снизу вверх, – лысый, полный, с нездоровой бледностью на лице. Синий рабочий комбинезон на нем был в пятнах, карман оторвался.

– Веру Холодную? Вы что, за этим пришли сюда, к черту на кулички? Кого сейчас интересует немое кино?

– Я неправильно выразился. Речь идет о молодой женщине, которая работала в театре «Студия 21», вместе с вами.

На его щеках выступили красные пятна. Он заговорил с пафосом, словно на сцене:

– То была забегаловка, а не театр! Ни один артист не выдерживал там больше сезона. Не удивительно, что все пошло ко дну. Вера… Верочка… Вы правы, была такая милая девушка, – прелестная, тонкая, чуткая, но ужасно невезучая. Ей предлагали немедленно сменить фамилию, однако она отказывалась. Согласитесь, второй Веры Холодной быть не может, как второй Сары Бернар или Мэрилин Монро. Это исключено! Подобное сценическое имя вызывает только насмешки и нелестные сравнения. Вы понимаете, что я имею в виду?

Я прикинулся олухом:

– Зачем же начинающая актриса взяла себе такое громкое имя?

Бывший комик замялся. Он сунул левую руку в карман, а правой размахивал в воздухе:

– Видите ли… ее так звали – Вера. А фамилия досталась ей от мужа. Он… дайте вспомнить… журналист, кажется. Пишет статьи в газеты! Да, точно.

– Вы знаете, что его убили?

– Убили?

Господин Бубенцов, по-видимому, тоже не интересовался новостями. Он вытаращил на меня глаза и спрятал руки за спину, как провинившийся школьник.

– Так вы… из полиции? Бедная Верочка… Теперь она вдова. Какая трагедия!

Он принял меня за полицейского – тем лучше. Главное, не попросил показать удостоверение. Творческие люди рассеянны.

– Что вы можете сказать о ней?

– Ее… подозревают? Чушь! Полная ерунда! Верочка и мухи не обидит. Она… чудное, добрейшее существо. Ни разу ни на кого голоса не повысила. Ей давали никчемные роли, а она безропотно соглашалась. Лишь бы играть, выходить на сцену… видеть огни рампы и чувствовать дыхание зрителей. С ее красотой и талантом она была достойна лучшего.

– Чего, например?

Бубенцов не сразу нашелся.

– Роли в кино, – выдавил он. – Сейчас в сериалах снимаются бездарные куколки, у которых… впрочем, я не то хотел сказать. Я давно не хожу в кинотеатры, не смотрю телевизор. Профессия артиста тяжела и ненадежна. Кумиров забывают, и те доживают свои дни в одиночестве, на мизерную пенсию. На Олимпе всем места не хватает. А Верочка заслуживает счастья! Она бескорыстна и чиста сердцем, что сейчас редкость. У нас сложились дружеские доверительные отношения. Я ей намекал, чтобы она не искушала судьбу, называясь Верой Холодной. Та купалась во всенародной любви, достигла вершин славы, стала знаменитой… но рано ушла из жизни. Вы знаете?

– Читал кое-что…

– Верочка обожала свою великую и загадочную тезку. Настоящая Вера Холодная тоже взяла фамилию мужа, – юриста Владимира Холодного. Она рано вышла замуж – в семнадцать лет, через два года родила ребенка. Однако истинной ее страстью был театр. В те годы в Москве блистали Ермолова, Коонен, Москвин, а на Садовой открылся синематограф. Изобретение братьев Люмьер покорило юную Верочку. На российских экранах шла картина «Бездна» с Астой Нильсен[22]. Холодный пугался той одержимости, с которой его юная жена смотрела спектакли и фильмы. Дома она часами стояла перед зеркалом, любуясь своим отражением. Так не могло продолжаться долго, эти грезы наяву приводили к нервному истощению. Семейный врач бил тревогу…

Он говорил о том, что я уже успел прочитать в доступных мне источниках. Вероятно, именно эта чрезмерная впечатлительность, это неуемное воображение и сыграло роковую роль в судьбе настоящей Веры Холодной. Она существовала в большей степени на экране, чем в жизни.

«Хоть мужей у них звали по-разному, – думал я. – Сходится многое, да не все!»

– А как ее девичья фамилия? Надеюсь, не Левченко?

– Нет, что вы? – успокоил меня Бубенцов. – Это настоящая Вера Холодная родилась в Полтаве, в семье учителя словесности Василия Левченко. А наша Верочка – коренная москвичка. Кто ее родители, не скажу, а фамилия до брака у нее была Звонарева. Она надо мной подшучивала, предлагала выступать дуэтом: Бубенцов и Звонарева. Музыкально звучит!

– А почему она ушла из театра?

Бывший актер пожал плечами:

– Кому охота без конца играть горничных и официанток? Пара реплик, несколько минут на сцене и никакой перспективы. Терпение Верочки оказалось не безграничным. Она решила поставить крест на театральной карьере.

– Кто-нибудь из ваших коллег… ухаживал за ней? Она нравилась мужчинам?

– Нравилась, и ухаживали. Режиссер, и тот глаз положил на Верочку. Но она гордая, всем давала от ворот поворот.

– Правда, что в театре и кино стоящие роли получают через постель?

– Вы меня поражаете, – смутился Бубенцов. – Чай, не с луны свалились. Сами должны понимать. Всякое бывает…

– Какие отношения складывались у Веры с мужем?

– Вроде бы хорошие. Во всяком случае, она не жаловалась.

– У нее мог быть любовник?

Бывший актер поднял на меня умные глаза. В них сквозило недоумение.

– За кого вы меня принимаете? Я не следил за Верочкой… Разумеется, у нее были поклонники. Она хороша собой, с ней есть о чем поговорить. Но утверждать что-либо у меня нет оснований.

– А у той Веры Холодной… были любовники?

Мы оба запутались в двух Верах. Бубенцов смахнул со лба капельки пота. В помещении склада пахло химикатами, краской и строительной пылью. Грузчики закончили обедать и лениво перекидывали мешки с электрокара на деревянный настил. Кладовщик курил, поглядывая в нашу сторону.

– Давайте выйдем на воздух, – предложил Бубенцов. – Душно что-то. Сердечко пошаливает.

Мы вышли из склада на залитую асфальтом площадку. По ее краям зеленела трава, росли чахлые кусты шиповника.

– Ту Веру я не имел чести знать лично, – объяснил он, отдышавшись. – Как вам известно, она умерла задолго до моего рождения. Однако по свидетельству современников, истинные чувства она переживала на экране, а в жизни ценила предвкушение любви и романтические мечты больше, нежели саму любовь. Хотя… женская душа – не просто потемки, это бездонная чаша страданий, наслаждений и неистовых страстей! – с жаром закончил он.

Не исключено, что последняя фраза была из спектакля, в котором приходилось играть Бубенцову.

Я действовал по наитию, не осознавая, зачем мне подробности чужой жизни. Я никогда не был чрезмерно любопытен и не стремился узнать всю подноготную женщин, с которыми встречался. Меня это не интересовало. А с вдовой журналиста я даже не успел познакомиться. Кто она мне? Соседка по дому…

Мысль о том, что завтра я увижу ее, молнией обожгла сердце…

Сегодня я осмелился подойти к ней и заговорить. Ничего глупее я в жизни не делал! Она шарахнулась от меня, как от прокаженного:

– Что вам надо? Не приближайтесь… Я закричу!

Я подстерег ее у могилы Артура Холодного. Мы были одни среди деревьев и мраморных плит. Начни она кричать, никто бы не услышал.

– Вера… – сухими от волнения губами произнес я. – Вас ведь так зовут? Не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого.

Мы стояли по разные стороны ограды. Она внутри – я снаружи. Ее позиция была более уязвима. Вряд ли ей удалось бы перелезть через кованые прутья, а я мог сделать это без труда. К тому же я контролировал калитку. Мне ничего не стоило помешать ей выйти на аллею. Не знаю, понимала ли она это…

– Оставьте меня! – выкрикнула Вера. – Я не хочу никого видеть! Не хочу ни с кем разговаривать!

У нее начиналась истерика.

Она была готова убежать, но почему-то стояла и смотрела на меня расширенными от страха глазами. Неужели я такой нефотогеничный?

– Мы живем в одном доме, – зачем-то сказал я. – Это произошло не случайно.

– Еще бы! Вы нарочно поселились рядом, выследили меня. Вы – один из этих наглых беспардонных ищеек, от которых нет спасения. Что вам надо от несчастной женщины, потерявшей мужа? Какой сенсации вы ждете? Ее нет и не будет. Слышите, вы? Убирайтесь…

Слезы вытекли из-под темных очков и поползли по ее щекам. Она не вытирала их. Я чувствовал себя чудовищем, которое терзает беззащитную жертву. «Она актриса! – напомнил я себе. – Это превосходная игра. Не поддавайся!»

– Вера… вы принимаете меня за кого-то другого. Я просто человек, решивший изменить свою жизнь. Вам не нужно меня бояться. Наоборот! Вдруг я вам пригожусь?