Настоящее имя - Даниил Корецкий

Веретнев как-то наблюдал, как это выглядит со стороны. Его друг, распластавшийся в подвесной сбруе с маской на лице, напоминал подводного пловца в схватке с акулой: дергались руки и ноги, судорожно изгибалось туловище, из-под резины доносилось сдавленное рычание… Зрелище было малоприятным и Алексей Иванович не хотел бы увидеть его ещё раз.

В комнату вошел Спец — с мокрыми волосами и заметно успокоившийся. Очередная порция нервозности и возбужденности была смыта холодной водой и ушла в канализацию, догонять предыдущие. Правда, напряжение сердца и изношенность нервов не смоешь, рано или поздно он не вернется из «того» мира — так и останется висеть на своем тренажере… Но убеждать его бесполезно. Особенно в лобовую.

— Тебе не надоело? Сходил бы погулял, пива выпил. Со мной походил, вместе Евсеева искать веселее…

Спец отмахнулся. Он дал согласие участвовать в предстоящей акции, но особого значения ей не придавал.

— Если достану деньги, сделаю скафандр, — сказал он. — С маской толку мало: только зрительный ряд, ни запахов, ни ощущений…

— Кстати, о деньгах, — сказал Слон. — Жена нашего друга утверждает, что он погиб во время авиакатастрофы, двадцатого августа 1991-го года. Где-то над морем, по пути в Осло. Это можно проверить?

— Конечно, — кивнул Спец, усаживаясь за компьютер. — В Сети есть сайт международного Авиакомитета, там собраны все катастрофы. Или почти все. Если это не планер, конечно, и не дельтаплан… В Осло, говоришь, летел? на экране перед ним уже мелькали цветные диалоговые «окна», какие-то картинки. — Значит, Балтийское море… Сейчас глянем.

Веретнев пошел на кухню, залез в холодильник. В дверце на полочке стояла бутылка «Столичной». Последние три дня приходилось много ездить, подполковник почти забыл вкус водки. И сейчас ему пришлось довольствоваться куском хлеба с маслом и кофе.

Дожевывая бутерброд, он вернулся в комнату.

— Ничего нет, — без особых эмоций сообщил Спец. — Двадцатого августа 1991-го года был очень благополучный день: всего одно летное происшествие, без жертв. Аэропорт города Феникс, штат Аризона — у транспортника при посадке не выпустилось шасси, сел он только с третьего захода.

— Может, ещё где-то поискать? — сказал Веретнев. — Если это был спецрейс, то о нем знали немногие…

— Ты английский ещё не забыл? Вот, смотри, — Спец открыл «окошко» с текстом. — Здесь зарегистрированы все мало-мальски значимые происшествия на натовской авиабазе в Мальмё с середины шестидесятых годов. Информация куда более секретная, чем перелет через Балтику какого-то Евсеева… К тому же диспетчеры. Он же не на стратегическом бомбардировщике летел, в стратосфере, без «коридоров»… Пилот обязательно связывался с диспетчерами в той же Москве, а потом в Таллине и в Стокгольме.

— Значит, не было никакой катастрофы, — сказал Веретнев.

— И рейса такого тоже скорее всего не было, — согласился Спец. — Это обычная легенда. Но раз её озвучил Кудлов, значит точно — он вместе с шефом.

— Конечно, — кивнул Веретнев. Его версия оправдывалась, но удовлетворения это не приносило.

— Вот тебе и Леонид Васильевич… Подсунул Максу бомбу, украл партийные деньги, сбежал к капиталистам, раскатывает на яхте… Кто мог ожидать такого от ответственного партийного работника? А жену бросил на произвол судьбы — как хочешь, так и выкручивайся.

Он почесал затылок.

— Хотя если есть дача в Жуковке и квартира на Кутузовском, то голодная смерть ей не грозит, выкрутится…

Вечером Веретнев, приняв сто пятьдесят «для души», сидел дома и смотрел новости.

— Вопрос о выделении России кредитов будет решаться с учетом экспертизы, которую должен провести крупнейший международный специалист по экономическим проблемам Джонсон, — бодро вещал обозреватель. — По предварительным оценкам осведомленных источников, эксперт не считает предоставление займа оправданным…

Контраст между оптимистичным тоном журналиста и смыслом произносимых им фраз задел подполковника за живое.

— Чему ж ты радуешься, чучело? Что ты знаешь? Какие у тебя «осведомленные источники»? Высасываете все из пальца и пугаете народ!

Прозвонил телефон.

— Здорово, Женя, — удивленно отозвался Веретнев. — Какую фотографию? Да нет, не брал… На фиг она мне нужна?

— Эх, ёлки, куда ж я её засунул… — расстроился невидимый собеседник. — Тут ко мне человек заходил, тоже из бывших наших, про Кудлова расспрашивал. Я хотел фотку эту показать, он обрадовался, даже приплатить за неё обещал. А как раз ее-то и нет! Придется рыться теперь в негативах, их там у меня пленок сто…

— Погоди, — Веретнев направил на телевизор пульт ДУ и отключил громкость. — А зачем ему Кудлов-то понадобился?

— Не знаю, — ответили на том конце провода. — Ищет его вроде кто-то.

Слон нахмурился — сообщение ему не понравилось.

Витя Мячин с детства хотел стать директором. Неважно чего. Притягательным было само это слово — синоним достатка и благополучия. Его отец был директором райпищеторга и в доме постоянно бывали другие директора: баз, магазинов, ресторанов. Все — веселые мужики, которые ездили на машинах, делали маленькому Витьку шикарные подарки и могли разрешить любую проблему. Маленький Мячин окончил престижную языковую спецшколу, ухитрившись так и не выучить ни английского, ни французского, благополучно избежал службы в армии и поступил в торговый институт… Но на границе девяностых начались глобальные перемены, отец как-то незаметно утратил свои возможности, а потом и вообще оказался на пенсии, последнее, что он успел сделать для сына — передал ему «Миранду» и «Попугай».

Молодой Мячин использовал их совсем не так, как предполагал пахан: бизнес стал совсем другим, на три четверти криминализированным и он очень хорошо освоился в новых реалиях. И стал Директором.

Если определять иерархическое положение Директора в системе координат, которыми пользуются Управления по борьбе с организованной преступностью, то он являлся руководителем одной из восьми группировок, входящих в преступное сообщество Юго-Запада столицы. В переводе на язык официальной табели о рангах, его должность соответствовала начальнику какой-нибудь муниципальной службы: санэпидстанции, коммунхоза, отделения милиции и тому подобным, хотя интересы и компетенция Директора были универсальнее, а возможности гораздо шире, чем у соответствующих должностных лиц, потому что не ограничивались рамками закона.

Зато и жизнь у него более нервная и рисковая, чем у государственных служащих, потому что увольнения и переводы в этой среде осуществлялись, как правило, с помощью огнестрельного оружия и взрывных устройств. Надо постоянно быть начеку и внимательно следить за обстановкой, чтобы своевременно обнаружить признаки опасности и успеть принять встречные меры.

Поэтому неожиданный визит Жгута очень насторожил Мячина.

— Что за дела, братан? Сначала один мой парень ни с того, ни с сего у тебя умер, теперь второй мой человек у тебя пропал…

Штаб-квартира Директора располагалась в «Попугае» — здесь меньше народа и потише. Просторный кабинет отделан по современным стандартам, к нему примыкает комната отдыха с ванной и туалетом, есть запасной выход в боковой переулок. Основной вход через приемную с секретарем и охранниками, охранников двое, сейчас там переминаются с ноги на ногу и двое «быков» Жгута.

— Пойми меня правильно, я пришел не предъяву делать, просто надо во всем разобраться…

Жгут развалился в кресле, вытянул длинные ноги в дорогих ботинках на рифленой подошве, пальто он снимать не стал, но расстегнул. А вот его сопровождающие — Директор видел это на мониторе — не садились и не расстегивали длинных широких пальто, что было верным признаком: под одеждой скрываются автоматы. Просто так автоматы с собой не таскают, их берут, когда есть угроза нападения, или когда надо напасть самим…

— Давай разберемся, братан…

Директор доброжелательно улыбнулся. Они со Жгутом были похожи, так как соответствовали определенному стандарту: то ли коммерсантов, похожих на бандитов, то ли бандитов, маскирующихся под коммерсантов. Оба высокие, крепкие, с длинными мощными шеями, на которых висели цепи с крестами запредельного веса, стриженые виски и затылки, но густые ежики над лбами. Похожими были холодные взгляды, жесты, перстни на пальцах, слова и манера их произносить.

— … У нас был случай — умер пацан от передозировки. Это всегда неприятно — лишние проблемы с ментами, да и людей отпугивает… Но что поделать? Мне жаль что это твой пацан. Но какие ко мне претензии? Если есть что сказать — говори!

— Ладно, это дело давнее, — Жгут махнул ладонью, как будто подводя черту под эпизодом. — Но вчера в «Миранде» Красный Шарик снял девчонку, уехал с ней и пропал! Как это объяснить? Сначала один, потом второй…