Ричард Длинные Руки – коннетабль - Гай Орловский

– Да, интересная плавка. И дивные примеси. Странное время…

– Какое? – спросил я.

– Между Пятой и Шестой, – ответил он буднично. – Не пойму, что за огонь… никакой магии, состав почти однороден… Вот что, парень…

– Ричард, – сказал я и добавил примирительно: – Вообще-то даже сэр Ричард. Так меня звали когда-то. Но это неважно.

Он отмахнулся.

– Тут можно встретить даже кардинала. Настоящего!.. Теперь, правда, он уже не совсем кардинал. Вернее, совсем не кардинал. Рич, я вижу, ты не очень разбираешься, куда пришел. Сразу скажу, пореже показывай золото. Здесь оно давно уже все в одних руках… Вот сдача. Этого хватит надолго.

Он высыпал на стойку целую горку серебряных монет, все это время держа и золотую монету, и сдачу между мной и остальными посетителями. Я поблагодарил, еще больше приглушив голос:

– Спасибо. Вы очень добры.

Он пожал плечами, взгляд стал отстраненным, наконец махнул рукой:

– Ладно, мне уже не выходить отсюда… Держи.

Он толкнул в мою сторону по стойке металлический флакончик с деревянной пробкой.

– Что это?

– Мазь от комаров, – объяснил он. – Комаров, правда, уже неделю как нет, но мазь отпугивает и тварей пострашнее, чем комары… Есть тут ядовитые пауки, тарантулы, скорпионы… Ночью спят, а днем в изобилии.

– Спасибо, – сказал я. – Это мне пригодится.

– Еще бы, – проворчал он, – все лезете в самое пекло. Жаль, мало кто возвращается.

Он взял из кучки серебра пару монет, подмигнул мне.

– Клиентов надо беречь…

Он не договорил, над головой раздался жуткий грохот, лязг. Я онемел, снаружи явно неспешно ползет танк, чудовищно огромный, я воочию представил исполинские траки, каждый размером с дверь и толстый, как плита сейфа в Национальном банке. Хозяин морщится, но терпеливо ждет, я смотрел то на него, то на дверь, за которой все ползет и ползет некое чудовище, может быть, вовсе не танк, а передвижная платформа для запуска межконтинентальной ракеты…

Никто из сидящих за столами даже не повел бровью в сторону кошмара наверху, разве что замолчали, судя по губам. Я тоже замер, наконец грохот стал стихать, лязг отдалялся, отражаясь от стен испуганным эхом.

– Как он едет? – вскрикнул я. – Там же завал… И улица узкая…

Хозяин криво улыбнулся.

– А ты как думаешь?

Я открыл рот.

– Что… мираж?

Он кивнул:

– Конечно. Еще не то увидишь. Достаточно ли защищен?

– А что, – спросил я осторожно, – они… опасны?

– Не все, – буркнул он. – Но некоторые – да.

– Но они же миражи?

– Не все. Да и те, которые миражи… гм… есть миражи не цельные, так сказать… В последнюю войну, когда все уже ослабели, не всегда удавалось уничтожить целиком… Правда, все опасное уничтожено, но иногда что-то выползает. Да что там, если даже в Квентине, говорят, недавно посреди площади за ночь выросло дерево выше всех башен и скал…

Глава 2

В стену ударило с силой тарана. С крюков сорвались с грохотом рогатые головы и раскатились по полу. С той стороны прогремел звериный вой. Второй удар потряс всю таверну, я с ужасом увидел, как вспучило пол, словно там пытается выбраться исполинский крот.

Хозяин нахмурился, в его руках появилось ружье странной конструкции с широким, как у фанфар, раструбом, но тут же исчезло, хотя в стену ударило снова, на этот раз она выгнулась, словно резиновая. Посетители вскочили, ругаясь и хватая чаши с вином. Стоявший около стены стол опрокинулся, а деформированная стена придавила его, я услышал хруст ножки.

– Пройдет, – буркнул хозяин. – Я думал, это ферра, а это так… ерунда какая-то.

Рев постепенно затихал, из подсобного помещения выскочили двое с закрытыми тряпками лицами, дружно уперлись руками в огромную выпуклость на стене. К моему изумлению, опухоль медленно отступила, все стало таким, как и прежде. Рогатые головы повесили на место, и только стол поспешно принесли новый.

Бармен наконец обратил внимание на мой потрясенный вид, лицо искривилось в непонятной гримасе.

– И что не сиделось? – проворчал он. – Сгинешь, как муха в огне.

Я осторожно кивнул на сидящих в таверне:

– А они?

Он поморщился.

– Родились здесь. А ты – там. Да и они гибнут, как муравьи, когда горит земля.

– А часто горит?

Он буркнул:

– Постоянно.

Один из посетителей поднялся, желтые блики светильников пляшут на лысом, как колено, черепе. Угрожающе набычившись, он направился в нашу сторону. Я напрягся, ощутив волну звериной и беспричинной ненависти.

Хозяин выпрямился и спросил строго:

– Щекастый, тебе что?

Мужчина смолчал, я чувствовал его приближение, как насекомые чувствуют ураган, но, видимо, слова хозяина как-то отрезвили, я услышал за спиной раздраженный голос:

– А ты как думал?.. Вина и геледи!

– Вино готово, – ответил хозяин, – геледь будет через пару минут. Я бы принес.

– Мне и самому не трудно, – огрызнулся Щекастый. – Это ты уже заплыл жиром на месте.

Он встал рядом и рассматривал меня недружелюбно и бесцеремонно. Я по-прежнему смотрел на трофеи за спиной хозяина, тогда Щекастый спросил угрюмо у хозяина:

– Зачем ты на этих мокрогубых переводишь вино?.. Все равно сегодня умрет! Проще прибить сразу и забрать деньги. Если они, конечно, у него есть.

Хозяин буркнул:

– Проще. Но у меня эта… этика.

– Чего?

– Этика, – повторил хозяин. – Я не стану убивать человека, если могу получить его деньги другим способом.

– Убить, – провозгласил Щекастый, – более прямой путь. И честный!

Хозяин поставил на барную стойку глиняную бутыль с вином, Щекастый тут же отбил горлышко и жадно запрокинул над широко распахнутой пастью. Зрелище было отвратительное, мне захотелось еще и плюнуть в этот грязный туннель, но только меня уж точно здесь убьют.

А Щекастый, оторвавшись от бутылки, явно подобрел, повернулся ко мне, голос его стал громче:

– Эй ты, существо! Ответствуй, чего ты решил умереть в мире прокаженных?

Я повернулся к нему, пахнет гадостно, помимо нечистот, еще и запах гари, словно горит мясо.

– Ну… – ответил я осторожно, – у всех свои трудности…

– Ладно, – проворчал он, – не хочешь, не говори. И так по тебе видно белоручку из хорошей семьи, где за тобой слуги наперебой сопельки вытирали. Такие и там не очень-то выживают, как я слышал, а здесь так и вовсе…

Я развел руками:

– Бывает, нужно менять… место.

Он устрашающе скривил рожу.