Завещание веков - Анри Лёвенбрюк

— Мне… мне так жаль, — смущенно пробормотал я.

Руки у меня были в крови, выглядел я, наверное, как лунатик и свалился к ним на голову с раненой девушкой. Нельзя сказать, чтобы это были идеальные условия для встречи после долгой разлуки.

— Ты не должен ни о чем жалеть… Мы с Франсуа сделаем все, чтобы помочь тебе, Дамьен. Но я очень тревожусь за тебя.

Я снова сжал ее в объятиях. Ощутил прикосновение ее круглого живота. Потом заметил, что она через мое плечо разглядывает Клэр.

— Пойдемте наверх, мадемуазель, мы сейчас сделаем все, что нужно.

— Не слишком утомляйся, — шепнул я.

Эстелла возвела глаза к потолку, потом увела Клэр на второй этаж, чтобы обработать ее рану куда более профессионально, чем это сделал я.

Я остался внизу с Франсуа и его другом, который принес мне спирт и вату для ссадин на ладонях и запястьях.

— Думаю, твой друг спас нам жизнь, — неловко сказал я, пытаясь улыбнуться.

— Тем лучше, — ответил Франсуа, придвигаясь ко мне на диване. — Он к этому привык. Но теперь ты должен рассказать свою историю, поскольку все это уже слишком…

— Нет, Франсуа. Не сейчас.

— Ты что, смеешься надо мной? — взвился Шевалье.

— Доверься мне еще немного, — сказал я, пытаясь успокоить его. — Я не могу рассказать тебе все, да и времени нет. Зато ты можешь мне еще раз помочь…

— Дамьен! Только что в тебя стреляли в самом центре Парижа! Ты уже давно должен был рассказать мне, что происходит…

— Нет, пока нет. Могу тебе сказать лишь одно: в самых общих чертах дело состоит в том, что я ищу некую вещь, которую искал мой отец и, видимо, ищут многие другие люди.

— «Бильдерберг»? Ты думаешь, это они в тебя стреляли?

— Или они, или еще кто-то.

— Что же это за штука такая, которую вы все ищете?

— Я не уверен даже в том, что сам знаю…

— Кончай эту чепуху!

— Послушай, Франсуа, мне опять нужна твоя помощь. Значит, либо ты мне доверяешь и я обещаю все тебе рассказать, как только сам буду знать больше, либо ты плюешь на это и я исчезну, перестану докучать тебе.

Он вздохнул:

— Ничего себе выбор!

— Ты должен оказать мне две услуги.

— Слушаю тебя, — сказал он раздраженным тоном.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты позаботился о безопасности Клэр Борелла. Она расскажет тебе свою историю куда лучше, чем я. Мы с ней, можно сказать, незнакомы, но я уверен, что это хорошая девушка.

— Значит, это не та, о которой ты говорил вчера по телефону?

— Нет, что ты. Девушка, о которой я говорил тебе по телефону, журналистка, и она влезла в эту историю так же глубоко, как я. Мне, кстати, нужно как можно быстрее вернуться к ней. Но сначала обещай, что поможешь Клэр.

— Разумеется, я помогу ей! — нервно сказал Франсуа.

— Хорошо. Вторая услуга имеет отношение к предмету, о котором ты, возможно, слышал, поскольку со своими франкмасонскими пристрастиями всегда интересовался всякими странными штучками…

Тут я с некоторым замешательством взглянул на его друга-телохранителя. Я почти забыл о нем.

— Не волнуйся, — успокоил меня Франсуа. — Стефан знает, что я франкмасон. Что же это за предмет?

— Реликвия. Йорденский камень. Ты слышал о нем?

— Никогда…

— Это реликвия, которая будто бы принадлежала Иисусу и, судя по всему, как-то связана с французской ложей «Великого Востока». О деталях не спрашивай, я сам ничего не знаю. Ты можешь это выяснить?

— Конечно. Йорденский камень.

Взяв блокнот, он записал название, вырвал страничку и сунул ее в карман.

— Это все, — сказал я, вставая. — Теперь мне надо уйти. Мне очень жаль, я понимаю, что скверно веду себя, но мне необходимо завершить начатое дело.

— Подожди! — прервал меня Франсуа, в свою очередь поднявшись с дивана. — Я согласен оказать тебе эти услуги при одном условии.

— Что за условие?

— Ты возьмешь с собой Стефана.

Я поднял брови:

— Как?

— Ты возьмешь с собой Баджи. Либо он будет твоим телохранителем, либо я попрошу его оглушить тебя и доставить в психиатрическую клинику.

Я не смог сдержать улыбку. Потом я на секунду задумался.

— Честно говоря, меня вполне бы устроило, если бы Стефан, то есть мсье Баджи пошел со мной… Разумеется, если это возможно.

Франсуа наконец-то улыбнулся. Он повернулся к своему другу. Тот встал и застегнул пиджак.

— Я могу уделить вам несколько дней, — заверил меня Баджи. — Предупрежу своих ребят и буду в вашем распоряжении.

— За последние годы Стефан несколько раз работал на меня, — объяснил мне Франсуа, показав на телохранителя. — Я ему абсолютно доверяю. Он долго служил на площади Бово.[39] Он хорошо, очень хорошо знает свое дело.

— Я в этом убедился.

Тут на лестнице показались Эстелла с девушкой. Плечо Клэр Борелла было перевязано, рука подвешена на широком бинте.

— Ты уходишь? — спросила меня жена Франсуа.

— Да, — смущенно признался я. — У меня нет выбора. Мне необходимо закончить одно дело. Мне совестно, что я злоупотребляю вашим терпением, но выбора у меня нет. Все в порядке? — спросил я, взглянув на плечо Клэр.

— Будет в порядке. Пулю я извлекла, — объяснила Эстелла, сжав руку девушки. — Я возьму отпуск на несколько дней и посижу с Клэр, пока она не оправится. Мне это в любом случае не повредит, ведь младенец уже начал шевелиться, и я безумно устала.

— Спасибо. Тысячу раз спасибо. Лучше вас никого нет…

Эстелла одарила меня нежной улыбкой. Я подмигнул ей. Соединявшие нас узы дружбы ничуть не ослабли за эти одиннадцать лет. Беременность же делала Эстеллу просто неотразимой.

— Буду держать вас в курсе, — пообещал я, направляясь к двери.

Телохранитель, обогнав меня, вышел первым.

Через несколько минут мы, сидя в «Шафране», стремительно мчались к Бобуру.

— Еще раз спасибо, — сказал я Баджи, который ловко лавировал между машинами. — Если бы не вы, нас бы точно прикончили.

Прижавшись затылком к подголовнику, не сводя глаз с дороги, я ощущал себя отчасти идиотом. Хоть это и случилось уже дважды за одну неделю, мне никак не удавалось привыкнуть к тому, что в меня стреляют. Но я подозревал, что Баджи видывал и не такие виды…

— Вы и сами здорово действовали.

— Угу. Должен признаться, было очень страшно. Вдобавок я боюсь высоты. Я бледно выглядел на карнизе!

Он взглянул на меня с понимающей улыбкой:

— Теперь надо быть очень внимательным. У вас когда-нибудь был телохранитель?

— Нет.

— Я постараюсь не привлекать к себе внимания и не докучать вам, но есть некоторые базовые правила, которые нужно соблюдать. Вам угрожает серьезная опасность…

— Вы заметили? — с иронией спросил я.

— Да. Уже давно я не видел подобных акций. Господин депутат ведет не столь бурную жизнь…

— Вы часто на него работаете?

— Нет, в сущности, довольно редко.

— А почему вы не бросаете работу телохранителя, если у вас теперь своя фирма?

— Ну, это случается не часто. Теперь я в основном занимаюсь обучением. Тренирую двадцатилетних ребят, чтобы сделать из них профессиональных агентов безопасности. Они все воображают, будто личная охрана — плевое дело. Это ремесло деградирует. Я стараюсь передать то, что усвоил сам. И время от времени я работаю на мсье Шевалье. Не в качестве телохранителя… чаще мне приходится проверять уровень безопасности, когда он устраивает коллоквиумы и прочее в таком же роде. И потом, у нас есть общее увлечение…

— О, я понял… Вы тоже франкмасон!

Баджи расхохотался:

— Нет. Вовсе нет! Я знаю, что в ложе «Великого Востока» много негров, но меня там нет!

— Прошу прощения, — сказал я. — Что же вас объединяет?

— Бокс.

— Что? Франсуа занимается боксом? — воскликнул я.

Он снова захохотал. Смех у него был необыкновенный: басовитый, как из бочки, но чрезвычайно заразительный.

— Нет, — объяснил он. — Мы вместе ходим на матчи. Мы оба очень любим бокс. А вам нравится этот вид спорта?

— Совсем не нравится! — признался я. — Слишком жестокий для меня… Не знал, что его любит Франсуа!

— Вы шутите? Да мы ни одного матча не пропускаем! Если бой происходит в парижском регионе, мы обязательно присутствуем в зале, если же нет, смотрим встречи WBC, WBA[40] и других чемпионатов по его кабельному телевидению на канале шестнадцать-девять. Мадам Шевалье от этого лезет на стенку!

— Могу себе представить! А вы занимались боксом?

Он поднял брови:

— Вы спрашиваете, потому что у меня нос как у боксера?

Он опять рассмеялся. Мне он все больше и больше нравился.

— Нет, — продолжал он. — Я занимался многими боевыми искусствами, а вот боксом нет. Я имею в виду серьезно.

Я покачал головой. Теперь я понимал, как ему удалось завоевать расположение Франсуа. Похоже, он знал свое дело, был безупречно честен и ко всему относился легко. Редкое качество при его профессии. Обычно о профессионализме телохранителя судят по его мрачному виду… А вот Баджи не боялся шутить. Но что-то говорило мне: этот парень — настоящий профессионал.