Персона нон грата - Владислав Иванович Виноградов

соляных копей, из старых замков, чащоб и омутов, подернутых зеленой ряской, собираются на пустоши духи неба, земли и воды, зеленый охотник выбирает себе подругу на ночь. С красивейшей из ведьм он пьет чашу огненного пунша, снимает с плеча ружье и стреляет вверх, в полог темного неба, где остается дробовая осыпь — серебряные звезды.

Петер навострил ухо. Опять ему померещился стук калитки в глубине сада. Зеленый охотник? Это просто красивая сказка. А вот Габи-Габриэлла, длинноногая и страстная, это сама жизнь, которую Петер, честно признаться, очень любил.

Оплывали в канделябре свечи, золотился «Чинзано» в высокой бутылке. Габи, где же ты?

А Габи воевала с молнией. Вечернее платье, облегающее, подобно перчатке, застегивалось сзади. Габриэлла и надевала-то его всего дважды, а молния заела — ни туда, ни сюда. Габи хотела сделать Петеру приятное, она знала, что он любит это платье, точнее, ее в этом платье, и сегодня, пожалуй, достоин поощрения. В общем-то он и всегда неплохой, пока не выпьет. Ладно бы как все, каждый вечер понемножечку, а он торопится, будто боится не успеть. С другой стороны, бездари не спиваются, это печальная привилегия талантливых людей, а ее Петер… Да, несомненно, талантлив, иначе бы не пригласили в столицу, а молния, да черт с ней, он сам ее застегнет… или расстегнет, как ему захочется.

Габриэлла вышла на крыльцо. Опоясанная елочной гирляндой, беседка светилась в глубине их маленького сада, как драгоценная бонбоньерка. Габи медленно пошла по асфальтовой дорожке, придерживая на плече полузастегнутое платье.

Петер затушил сигарету, услышав легкие шаги. Чуть скрипнули ступени беседки.

— Габи? — позвал он.

Но это была не Габи, а некто подобный многорукому восточному богу Шиве: две руки сомкнулись у Петера на горле, третья заткнула рот, а четвертая острым ударила в грудь.

Габи подошла к Петеру сзади, закрыла глаза теплыми ладонями:

— Угадай, кто?

Петер промолчал. Он не мог ответить, хотя еще был здесь. Как раз в этот миг он услышал истошный вопль: «Вечерние новости! Шеф-репортер Петер Дембински передает…»

Боевой клич племени газетных разносчиков в последний раз согрел душу Петеру, и она безропотно покинула оболочку, взмыв над заплетенной вьюнком беседкой, верхушками деревьев, поднявшись выше шпиля ратуши и колокольни собора, тоже устремленных вверх, подобно ракетам на стартовых позициях, и вот в последний раз мелькнула внизу россыпь огоньков Охотничьей Деревни.

Прости и прощай.

Мигнула и погасла свеча в канделябре.

Габи обеспокоенно повернула к себе голову Петера: в потускневших глазах не отражались звезды.

Часть 2. ПО ТУ СТОРОНУ СУДЬБЫ

1. «Юмбо-джет» идет на посадку

«Боинг-747» разворачивался для захода на посадку с изяществом слона в посудной лавке. Но слона на диво вышколенного, которого ведет на радиопроводке диспетчер международного аэропорта и направляют два умелых погонщика в форме пилотов «Пан-Америкэн». Поэтому можно не беспокоиться. Толстячок «Юмбо-джет» не разобьет ни чашечек, ни блюдца, по ниточке пройдет в отведенном ему воздушном коридоре и благополучно доставит мисс Юлиану Стайн на деловое свидание. Ну, может быть, не только деловое.

Она сидела по левому борту в заднем ряду кресел, глядя вниз через запотевший иллюминатор. За толстым стеклом, как угольки под пеплом, мерцали огни столичного предместья. Угольков было совсем мало. По среднеевропейскому времени за иллюминаторами — глухая ночь.

Юлиана загадала: если он ее встретит, все будет хорошо. По телефону не удалось предупредить, а телеграмма — нашла ли его телеграмма в этом безалаберном городе, где всего с перебором: солнца и развлечений, в том числе продажных женщин? А он еще такой ребенок!

Юлиана мяла кожаную сумочку своими сильными пальцами с коротко остриженными ногтями. Да, увы! Женщине в бальзаковском возрасте свойственна мнительность, даже если эта женщина имеет сертификат на пилотирование реактивного истребителя и решающий голос в компании «Айртревеллинг».

«Боинг» вышел на посадочную глиссаду. Глухо стукнули, становясь в замки, стойки шасси, и глупое сердце Юлианы тоже стукнуло, зачастило от волнения и любви. Она приникла к холодному стеклу иллюминатора, словно надеялась увидеть Августа. Конечно, это было глупо, но не более глупо, чем весь ее роман с тридцатилетним капитаном ВВС. Начатый стремительно, словно воздушный бой, с такими же перегрузками, перепадами настроения от верха блаженства до мрака отчаяния, роман продолжался с весны этого года. И не было сил избежать головокружительной карусели, выйти из боя.

Они познакомились на авиационном празднике в стране, чей международный аэропорт принимал сейчас «Юмбо-джет». Кроме столичного были здесь, разумеется, и другие аэродромы — военные и общегражданские. На одном из них Европейская авиационная федерация, в которой мисс Юлиана Стайн была не последней пешкой, организовала авиашоу. Гвоздем программы планировался учебный воздушный бой советского МиГ-29 и американского Ф-16.

Юлиана не могла пропустить подобного зрелища. Бросив все, примчалась в Европу, Август прилетел на своем Ф-16 с американской авиационной базы Шпангдалем под Мюнхеном. Русским было ближе всех, однако они пришли последними с аэродрома Группы войск и сразу заявили, что МиГи в «бою» не участвуют. В том году и месяце у них разбился летчик на Парижском авиасалоне. Можно понять.

Август не понял. С обиженной физиономией ребенка, которому не дали обещанную игрушку, этот плотный верзила в летном комбинезоне подпирал свой истребитель, стоявший на бетонке рядом с двухкилевым МиГ-29.

— Что скажете о советской машине? — спросила его тогда Юлиана.

— Ничего, — буркнул он. — Вот если бы мы покрутились с ним четверть часика, я бы вам все сказал, мисс.

— Ну, а чисто внешне? — не отставала Юлиана, на которую вдруг напало игривое настроение. — Ведь правда, он неплохо смотрится, этот МиГ?

— Ничего не значит. Вот вы, к примеру, — летчик с ног до головы окинул Юлиану оценивающим взглядом, — тоже смотритесь по первому классу. А какой у вас характер? Если мегера, так и не надо мне ваших ножек…

— Нет, — улыбнулась мисс Стайн в ответ на грубоватый комплимент. Боковой по отношению к взлетной волосе ветер, неудобный при старте и посадке, очень удачно поддувал ее длинную юбку. За свои стройные ноги Юлиана могла не опасаться. — Я вовсе не мегера.

— Опять это лишь слова, мисс. Пока мы не сойдемся поближе, как я могу знать, что вы не врете? Новая машина тоже много обещает, но пока не испробуешь на всех режимах…

— Благодарю за сравнение, — присела Юлиана в шутливом книксене. — Мне новый тип самолета всегда напоминает необъезженного коня. Главное — понять его характер, а дальше все пойдет автоматом.

Парень воззрился на нее с изумлением:

— Так вы не из тех, кто пишет в газетах разную чепуху?

— Нет, — сказала она и протянула руку: —