В капкане совершенства (СИ) - Ветрова Лиля

— Но я тоже этого хочу, — она не стеснялась смотреть в глаза.

— Ты уверенна?..

— Ни в чем более не была…

Он объял ее руками, помедлил, но вот еще один поцелуй, и для них начался новый отсчет, где день и ночь не различимы друг от друга, потому что шторы остаются задернутыми.

Глава 21

Дима не смог бы сказать, сколько времени минуло с его увольнения. Он стоял, как много месяцев назад, у двери ее квартиры. И Катя пустила его внутрь. Одурманенного, раздавленного, не имеющего ничего, промокшего, пока шел сюда, под проливным дождем.

Насколько он был жалок?.. Он не мог заметить этого в ее глазах, перестрадавших вслед за любимым все его страдания.

— Я болен душой, я пропал… Катя… Если бы не ты, меня, наверное, уже не было бы…

— Не говори так. Ты всегда можешь найти утешение в моем доме.

— Катя… Этого мало… Я не имею права ничего просить. Но если я хоть чуть-чуть был тебе другом… Я свободен теперь… Кто знал, что свобода искорежит меня?.. Если тебе еще нужен я, ставший моральным калекой, который вряд ли сделается идеальным мужем… Но который пришел, чтобы предложить тебе руку, чтобы предложить тебе родить от меня детей… Возьми меня… Возьми под свою крышу… Потому что нет у меня другого прибежища… И я оскорбляю тебя этим… Ты когда-то любила меня. Наверное, все прошло уже… Но если я могу быть хотя бы одним из многих, возьми меня… Но только сделай своим мужем. Иначе я утону…

Катя не ответила тогда. Только обняла. Сняла промокшую одежду и уложила спать, согрев чашкой чая и своим теплом.

А наутро она согласилась стать его женой.

Их никогда нельзя было назвать до конца благополучными. Но она выбрала любовь, пусть и с глубокими ранами. И в этом было ее счастье. К концу второго года совместной жизни она ожидала двойняшек.

Передряги не оставляли руководство региона, но Катя умудрялась с ними справляться. В отсутствие Адель она взяла на себя все публичные выступления. Наина просто настаивала на этом, и Кате пришлось преодолеть природную застенчивость и жуткую дрожь в коленях.

Даже после возвращения председательницы она продолжила исполнять роль главной. Адель становилась все более странной, а мужчина рядом с ней просто пугал.

Катя была готова ко всему, когда он как-то раз зашел в ее кабинет. Но, подойдя, он лишь попросил:

— Там гора бумаг. Не могла бы ты ими заняться? Адель нездоровится в последнее время.

После увольнения помощников Наина откровенно заскучала и вскоре заговорила о том, что хочет оставить свой пост. Вскоре физическое и ментальное здоровье Адель совершенно рухнуло и она не только уволилась, но и покинула город, отправившись в санаторий для ограниченно трудоспособных. В этот момент уже никто не сомневался, что Катя — наилучшая кандидатура на пост нового председателя.

Зарекомендовала себя как профессионал, умна, молода, талантлива, замужем за бывшим коллегой, пусть и ниже ее рангом, зато красавчиком. Наверняка, совсем скоро пронесется новость о ее беременности. О чем еще могло мечтать общество?..

Катя понимала, что Дима никогда не излечится от Адель. Осколки некоторых бомб нельзя вытащить из тела. Но она закрывала глаза на многое. Он работал в неплохой корпорации, почти перестал срываться в запои, которые она мастерски покрывала, сумел сохранить свою доброту и обнимал ее ночами так крепко. Ну и что, что так вцепляются лишь в спасательный круг?..

Она изменилась внешне. Очки — то, что отчего-то ранее нелепо бросалось на ней в глаза, хотя другие люди с успехом носили их органично и красиво — сделались ее визитной карточкой. Она сменила форму оправы и цвет и выглядела, если не сексуально, то смело. В этой женщине теперь чувствовалась сила, и она придавала ей привлекательности и убеждала в том, что топовое место по праву принадлежит ей. Она предпочитала серый или темно-темно-красный цвет. А весь облик ее, даже на последних месяцах беременности говорил: я — женщина, пусть не нимфа из небывалых мифов, но ошибется тот, кто не увидит во мне намного больше, чем имеется у других.

Лишь напряженный взгляд порой выдавал, что дома у нее не все так гладко. Однако грядущее рождение детей постепенно полностью избавило ее от сомнений в правильности своего решения.

С уходом Адель она могла бы выдохнуть все накопившиеся горести окончательно. Но именно в этот момент что-то начало тревожить Катю. И чтобы не бередить старые раны, она списала это на беременность и привыкание к новой должности.

— Я бы открыл частную лабораторию. Интересно, компенсации хватит для начала? — когда Артём смог думать, то поделился с Ханной своей задумкой.

— Отличная идея! Миллион среднемесячных зарплат среднеквалифицированного работника, разве ты не слышал?..

Она лежала на животе, прикрытая одеялом. Артём мечтательно уставился в потолок.

— Какой еще миллион? — посмотрел он на нее.

— Тебе назначили компенсацию в размере миллиона. Ты не слышал?..

— Нет. Ты можешь в это поверить?! Я не слышал ничего после вердикта! Боже, за миллион можно открыть очень крутую лабораторию! Или… я могу теперь не работать до конца жизни!..

Он возбужденно сел на простынях, Ханна залезла в его руки:

— Если ты хочешь, то можешь… Я выставила себя такой стервой на суде. Ты же знаешь, что я не считаю себя лучше других.

— Я знаю, что ты добрая и милая. И пыталась разгромить состав преступления… Кто знал, что именно нам в итоге поможет.

— Да, — Ханна поцеловала его в губы.

— Можно обратиться за региональным правительственным грантом.

— Только не за региональным.

— Почему?..

— Я как-нибудь объясню. А сейчас просто поверь на слово.

Глубокий сон длился, кажется, много часов. Артём проснулся и позвал Ханну, но девушки не было дома. Ее возвращение застало его попивающим чай на кухне.

— Ханся, это ты?

— Доброе утро. Я за пончиками ходила. Не хотела будить. Ничего?..

— Ничего, все правильно. А то так и с голоду можно умереть.

— Я оставила тебе сообщение на компьютере.

— Так я еще его не включал. И встал я пять минут назад.

— Кстати, Лялька и Бьорн звонили. Узнавали, все ли в порядке. Она волновалась, что от тебя нет сообщений.

— О…

— А Бьорн все время ей повторял: «Я же тебе говорил, что все хорошо, не до нас им теперь», — она улыбнулась слегка смущенно.

— Ольгу показали тебе?

— Да, она чудесная.

— На кого похожа?

— Вылитая Ляля. Бьорна там в помине нет.

— Здорово. Я просто не могу пока войти в колею. В изоляторе никакого компьютера в ухе. Планшет с доступом в библиотеку и все. И свидания вживую либо звонки под контролем. Все письма администрация читает. Если честно, я пока не могу заставить себя даже еду заказать. Вот пью остатки чая с тем, что раньше было свежей водой.

— Я могу заказать.

— Нет, я сейчас все сделаю.

— Тебе не звонили с телевидения?.. Ах, ты же компьютер не включал…

— А тебе звонили?..

— Да. Приглашают в передачу про суд. Наверное, и тебя тоже позовут. Я, кстати, подумала: это же отличная возможность для продвижения твоих научных идей.

Артём помолчал.

— Проверь сообщения, — посоветовала Ханна.

— Я пока не готов.

— Но ты же сам говорил, что хочешь лабораторию!.. Это привлечет большое внимание, пока свежи воспоминания о суде… Артём… — она подошла совсем близко.

— Ханся, я встал сегодня такой разбитый. Ты не подумай: с тобой у нас все чудесно. Но я чувствую себя измотанным… Ни компьютер не хочу включать, ни вообще…

— Может, перебороть себя чуть-чуть? Просто немного. Это же дело твоей жизни…

— Я уже не уверен. Даже чуть-чуть вряд ли смогу. То есть не сейчас. Прости меня.

— Нет, это ты меня прости. Я отлично тебя понимаю. Я сама ужасно устала после этого суда, этой болезни. Не хочешь — так и не надо. Поедем вместе отдыхать. Будем читать просто или в кровати валяться целыми днями… Я буду рядом, если ты хочешь…

— Я очень хочу, Ханся… Ты такая замечательная… — Артём обнял подругу, прижимаясь щекой к ее животу.