День пирайи (Павел II, Том 2) - Евгений Витковский

— Привет, старина, — прозвучал знакомый голос. Голос при этом был немного простужен. «Ничего, согрею», — подумал Рампаль и приветственно ухнул филином, как было условлено.

Найпл стоял у набухшей почками березы и курил. Ночным зрением он видел валкое появление Рампеля и слышал его бормотание. Никакой обещанной сумки при оборотне не было. К тому же это был все-таки только оборотень, а не маг, и он не мог поэтому, конечно же, сотворить сумку из ничего. А ведь полученные утром инструкции ясно говорили, что он, Джеймс, должен добраться до этой лесной прогалины и сесть в сумку к капитану Рампалю, ибо предстоит операция по вызволению Екатерины Романовой, угодившей на Алтае в рабство к каким-то аборигенам грубо анимистических верований. При упоминании о Кате сердце Джеймса дрогнуло, он даже и не стал размышлять про сумку. А вот теперь, получалось, нет возможности выполнить инструкцию, нет у Рампаля никакой сумки.

— Мне приказано сесть к вам в сумку, — сказал он. Рампаль исподлобья посмотрел на него и ничего не ответил. Он топтался на месте, словно разминаясь, при нем не было вещей, вытянутые руки он держал в карманах ветхого демисезонного пальто, опираясь на них так, что подкладка трещала. Рампаль несомненно к чему-то готовился. Вдруг он замер и обратился к Джеймсу:

— Очень прошу вас, дойдите до того края леса и сообщите, каково расстояние. У меня, знаете ли, глазомер расстроился, а мне нужно, чтобы не меньше ста пятидесяти метров было, лучше двести…

Джеймс мысленно перевел метры в футы и пошел по прямой. Возвратившись с сообщением, что тут полных три тысячи, то есть тысяча, он обнаружил оборотня совсем уже танцующим чечетку, растоптухи по-русски, на раскисшей лесной земле. Внезапно Джеймс понял, что именно еще может называться сумкой, поглядел на сильно сползшие брюки оборотня, на небольшое его брюшко, и мысленно похолодел.

— Не смотрите мне в живот, от этого свербит и мешает, — на необъяснимом русском языке произнес Рампаль. Он за месяцы прямого общения с народом выучил язык лучше Джеймса, — тот контактировал в основном с женской половиной, много ли у нее выучишь. — И отойдите, я могу ушибить. В сумку сядете, когда открою. И прыгайте сразу, я вертикального взлета!.. Не смотрите на меня так, пусть будет вам известно, что все дириозавры — существа только вертикального взлета!

Джеймс послушно отошел за деревья. Как он мог забыть, что все дириозавры в самом деле существа вертикального взлета. Непростительная забывчивость какая по пьяному делу!.. В самом деле — дириозавры-то…

Рампаль тем временем начал подпрыгивать и выкидывать цирковые антраша. Глаза его засветились в темноте, и, не знай Джеймс, как выглядят самые обыкновенные радения в секте трясунов, он, пожалуй, побоялся бы за здоровье оборотня. Внезапно Рампаль встал на четвереньки и мелко-мелко застучал о землю локтями и коленями. Потом замер, выхватил из кармана что-то небольшое и проглотил. Раздался хлопок — и сильная воздушная волна повалила Джеймса с ног. Что-то огромное вырастало на опушке, затмевая собою полнеба вместе с аэродромными отсветами, затрещали ветви и, кажется, стволы. Исполинский четырехсотметровый дириозавр, сумчатое, гибридное дитя любви дирижабля и динозавра, возникнув из маленького тела франко-американского оборотня, сверкая во мраке тусклыми плитами стальной чешуи, готовился сейчас к взлету и пританцовывал на всех шести лапах. Огромное его тело заканчивалось тупым рылом с телескопическими глазами и жуткой пастью.

«Садитесь, Найпл», — прозвучало в мозгу разведчика: дириозавр, в отличие от Рампаля, был существом универсальным, и, следовательно, телепатом — кроме прочих достоинств. Передние лапы высоко подняли морду сигарообразного чудовища над лесом, в нижнем же конце, под прижатым к земле тупым хвостом, увидел Джеймс распахнувшуюся пазуху сумки. «Была не была», — подумал он, и по обожженной выделившимся при оборачивании теплом глинистой земле пошел к сумке. Залезши в это, против ожидания, совершенно сухое место, Джеймс не устоял на ногах и рухнул на что-то мягкое; дириозавр захлопнул сумку и, все так же пританцовывая, стал принимать вертикальную позу. Сейчас, кажется, все это кошмарное тело нацелилось прямо в небо. Через считанные секунды его засекут радары аэродрома. Потом… Лучше не думать про потом, вот за что бы ухватиться, ведь болтанка будет. Впрочем, дириозавр, несомненно, помнил о пассажире. В темноте вспыхнула табличка: «ВНИМАНИЕ! ВЗЛЕТ! ПРИЖАТЬСЯ ПОД ЯЙЦЕКЛАД!» Джеймс покорился и прижался.

Дириозавр тем временем почти перестал пританцовывать, он сидел на задней паре лап, только нервная дрожь сотрясала весь его корпус. Непостижимо зорким зрением видел сейчас стальной ящер и суету на соседнем аэродроме, и свет далеких звезд, чудесных ориентиров аэронавигации, вокруг которых — это он тоже ясно видел — вращаются многие планеты, отчасти населенные разумными существами, потребляющими алкоголь и даже способными к переоборачиванию; видел пробуждение почек и личинок в мокром травообразном лесу у себя под лапами, все это и многое другое было ему сейчас открыто. К сожалению, было ему открыто и то, что нигде во всей обозримой Вселенной нет больше ни одной особи одного с ним биологического вида. А ведь он, согласуясь с приказом и для удобства пассажирских перевозок, стал именно самкой. Хорошо ли одинокой женщине?.. «Как-то там мои детки…» — с грустью подумал дириозавр, завибрировал сильней, подпрыгнул, повисел в воздухе — и рванулся в стратосферу.

Где-то на высоте двадцати километров Рампаль стал гасить скорость. Здесь уже не было ни восходящих, ни нисходящих потоков, которые так изматывали его в образах птиц, даже в виде могучей полярной совы. Пахота — восходящий, вода нисходящий, зелень — восходящий, иди все помни, а забудешь — шею поломаешь. То ли дело дириозавру в стратосфере. Он лег на брюхо и поймал сильный, постоянный поток, лег курсом на юго-восток, прямо на Алтай. Скорость сейчас у него была пустяковая, меньше, чем у пассажирского лайнера, но Рампаль не торопился, осваиваясь с удобным телом. Через немногие минуты, пролетая над какой-то военной базой, он ощутил стук в живот — это его обстреливали зенитные ракеты класса «земля — воздух». Дириозавр плотоядно усмехнулся, ибо серебряных ракет здесь еще не разработали. Впрочем, это какая-то случайность, министр обороны должен был отдать приказ испытаниям секретного дириозавра не препятствовать. Упились на базе по случаю кончины прежнего вождя, или нового обмывают, вот и лупят с пьяных глаз по движущейся цели. Дириозавр похрустел скрытыми в суставах ракетными установками. Можно бы из всех шести ответить, да силы тратить жалко. Подумаешь, мелочь всякая.

Тем временем Джеймс в сумке очнулся. Он лежал на полу комфортабельной двухместной каюты, обставленной недорогой и легкой мебелью. Под потолком светился китайский фонарь, довольно безвкусный и не совпадающий с общим стилем комнаты; вдоль торцовой стены шел стеллаж с книгами, — как позже выяснилось, совершенно непригодными к чтению, все они были посвящены морфологии яйцекладущих млекопитающих и пресмыкающихся, — рядом стоял стереофонический проигрыватель, пластинки, компакт-диски. Джеймс заметил, что вся мебель растет прямо из пола, только это и еще сложенный у второй торцовой стены мощный яйцеклад все-таки напоминало Джеймсу, что он не на борту океанского лайнера, а в брюхе у живого существа. Несколько часов полета можно было поспать или послушать радио. «Не стесняйтесь» — ясно прозвучало у него в голове, и засветилась панель радиоприемника: идеальный сервис дириозавра обеспечивал выполнение невысказанных желаний. Дужка самонастройки поползла по панели.

«Слава Иисусу Христу!» — взревел динамик. Здесь, в брюхе дириозавра, конечно, начинался западный мир, глушилки не действовали. Дряхлый голос монаха с ватиканской радиостанции, похоже, закончившего «русскую коллегию» еще при прежних незаконных Романовых, проскрипел молитву и начал последние известия. Папа Римский послал телеграмму соболезнования. Однако газета «Оссерваторе романо» сообщила о скоропостижной болезни нового, временно назначенного премьера, а другая газета сообщала, что слухам этим не следует доверять, ибо этот Заобский не зря столько лет был главой самого коварного советского ведомства, а то что по возрасту он даже старше покойного вождя, так это наверняка означает всего лишь очередной коварный план Советов, новый заговор против демократии, и болезнь нового премьера — первый шаг в осуществлении этого заговора. Сегодня началась забастовка ватиканских монахов, в связи с чем радиопередача может быть прервана в любое… — и была прервана. Настройка поползла дальше. Советские радиостанции все как одна передавали Шопена, которого граждане СССР и без того уже наслушались, и, ежели они своих вождей и дальше будут назначать по принципу «чем старше, тем надежней», то, похоже, еще наслушаются. Израиль флегматично сообщал о погоде в Самарии и о запросе, который сделал в кнессете депутат Кармон в связи с распространяемым средствами массовой информации мнением, что членам небезызвестной Лиги защиты Дома Романовых следует воспретить въезд в Израиль ввиду того, что именно Дом Романовых повинен в так явлении, как погромы. По шведскому радио знаменитый ансамбль «Аффа» пел что-то сатанинское о депонированных векселях. «Голос Америки» в очередном «Меланже за декаду» повторял недавнюю передачу о любимых блюдах покойного вождя в те времена, когда тот еще питался человеческой пищей; выяснилось, что больше всего на свете вождь любил яичницу, сырые яйца и гоголь-моголь, так что аппетит у Джеймса не разгорелся, а разгорелись подозрения, и он стал высчитывать, на сколько сношарь старше премьера-вождя, получалось, что только на три года, и в отцы ему годился лишь с очень большой натяжкой, — хотя черт его знает, — так что нехорошие подозрения можно было притушить. Свет в сумке померк: дириозавр тактично предлагал Найплу поспать до посадки. Температура воздуха стала повышаться, зашуршала влажная вентиляция, видимо, дириозавр мог предложить и ванну, и сауну, но разведчик принял первое предложение и решил вздремнуть. Согласно данной дириозавру инструкции, Найпл должен был хорошо проспаться и быть завтра в полной форме. Выпускать его из сумки было можно, но только на коротком поводке.