Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев

— Все, все! — оборвал его Снегирев. — Все будет! Иди быстро вниз, вот ключи, открой мою машину и сиди в ней, как мышка! Я сейчас тебя отвезу.

Израиль Львович выхватил из его пальцев ключи и, бочком обойдя лежавший у дверей комнаты труп, пулей выскочил из квартиры.

— Зря ты его отпустил, — с акцентом сказал телохранитель Пака.

— Не волнуйся и не лезь не в свои дела, — отрубил Снегирев. — Так откуда взялся этот дурак?

Взгляд советника уперся в Бориса, и тот понял, что вопрос обращен к нему.

— Приехал на белой «девятке». Она стоит у соседнего подъезда.

— Ага, — усмехнулся Сан Саныч. — Белая «девятка»? Наверное, тот, который ушел, когда охотились за слухачом?

— Что делать будем? — прямо спросил Борис. — Двоих оставлять здесь нельзя. Да и тачку жалко — новенькая, а теперь без хозяина.

— Голову свою пожалей, — процедил Снегирев, направляясь к выходу. — Оставляем все, как есть. Подберите только ТТ. Пусть менты ломают головы. Тачку не трогать! Дверь захлопнуть. Пошли!

Они быстро вышли на лестничную площадку, и Борис захлопнул дверь. Спустились по лестнице, на счастье, никого не встретив по дороге.

— Ты на свою базу, — выйдя во двор, велел Снегирев Борису и обернулся к телохранителю. — А ты давай к хозяину. Позвони ему по дороге, наверное, волнуется. Я ему тоже перезвоню и подъеду, но позже.

Борис и телохранитель рысцой припустились к машине. Сан Саныч подошел к своей и увидел сжавшегося на заднем сиденье Израиля Львовича. Открыв дверцу, Снегирев сел за руль и молча вывел машину на оживленное шоссе.

— Тебе куда? — не оборачиваясь, спросил он у доктора.

— В центр, — буркнул Израиль Львович. — И вообще, Саша, я не желал бы вновь пережить подобные…

— Тысяча баксов устроит? — следя за дорогой, небрежно спросил Снегирев.

— Сверх гонорара? — уточнил доктор.

— Да.

— Устроит, — вздохнул Израиль Львович. — Но все равно…

— Помолчи, пожалуйста, — попросил его Сан Саныч. — Асфальт скользкий, как каток, а мы идем на приличной скорости. Не отвлекай, если хочешь попасть сегодня в гости!..

Узнав о случившемся, Алексей Петрович Молибога был как громом поражен — выкормыш покойного Адвоката, которого он не держал за серьезного противника, показал свои зубы, так напоминавшие волчий оскал Малахова. Конечно, там, наверняка, не обошлось и без хитрого Снегирева, но, тем не менее, такого резкого и кровавого поворота событий Молибога никак не ожидал. Нет, он думал, что они взвизгнут и попытаются куснуть, но чтобы так!..

Дело начинало приобретать слишком серьезный оборот, и на легкую победу, на которую они с Чумой надеялись после гибели Адвоката, теперь рассчитывать не приходилось: потеряли сразу двоих — пусть недалекого, но очень надежного и исполнительного Федюнина и шустрого, пронырливого, удачливого Игорька Соболева, умевшего выбираться из самых сложных ситуаций. Вспомнить хотя бы его трюк с трейлером. Третий — слухач Душин.

Молибоге не верилось в самоубийство Федора Ивановича так же, как не верилось в то, что Федюнин мог прибить Соболева, перед тем как пустить себе пулю в рот, нажравшись водки до потери пульса. Поэтому используя старые, но еще надежные связи и нажав на нужные рычаги, Алексей Петрович сам побывал на месте происшествия, желая увидеть все собственными глазами.

Увиденное подтвердило самые худшие подозрения и оглушило ворохом новых, внезапно свалившихся на голову забот. Осторожно задавая вопросы, Молибога выяснил, что Игорек был без оружия. Но ведь он ходил с пистолетом ТТ — это Алексей Петрович знал совершенно точно, поскольку сам выдал Соболеву незарегистрированный ствол! Где и как он теперь выплывет и какие новые неприятности принесет?

Ладно, сейчас значительно важнее не искать пропавший ТТ, который, наверняка, забрали те, кто расправился с Федюниным и Соболевым, а спускать дело на тормозах. Федор Иванович — ладно, он к «Альтаиру» официально не имел никакого отношения, а вот Игорь числился курьером. Если все не замять, Славик-Молотов не забудет и не простит: «Альтаир», возглавляемый Вячеславом Михайловичем Чумаковым, должен быть вне всяких подозрений и не замешан ни в каких скандалах. Не хватало еще, чтобы название фирмы в связи с трагическими происшествиями мелькнуло в какой-нибудь городской желтой газетенке, охочей до криминальных новостей.

И Молибога завертелся волчком — улещивая, одаривая, обещая, уговаривая и откровенно покупая бывших сослуживцев.

— Ну сломался человек, — разводя руками, со слезой в голосе говорил Алексей Петрович. — Сами знаете, как сладко есть наш хлеб, сколько нервов за время службы вымотают. Тем более одинокий, без поддержки семьи… Небось, выпили вместе, подрались, а когда увидел, что натворил, пустил себе пулю… Опять же, хотел избежать позора суда, и даже нас с вами этим прикрыл, чтобы потом не говорили: вот, мол, какие они, менты поганые!

Его слушали, согласно кивая головами, особенно после того как он наедине — упаси бог, чтобы кто-то увидел и хоть что-то заподозрил, — совал конверты в карманы знакомых.

— Да, неприглядная история, — согласился один из старших чинов, уже успевший перетолковать с Молибогой с глазу на глаз. — Пожалуй, раздувать кадило не станем. Картину будем считать ясной.

Только убедившись, что все удалось поставить на нужные рельсы и пустить в нужном направлении, Алексей Петрович поехал в офис, однако предстоящий разговор с Чумой его беспокоил, вызывая серьезную тревогу.

В принципе, Молибоге было глубоко плевать на то, как кончил Федюнин. Больше волновало другое — противник просто съел пешку или выпотрошил ее, безошибочно выйдя на более серьезную фигуру? Удалось, как было задумано, хоть как-то прикрыть Жамина, или все усилия оказались пустыми хлопотами? И если Федора потрошили, то что он мог выдать?

Хотя, на его теле не нашли никаких отметин: может, и обошлось, поскольку одними угрозами и уговорами из Федюнина мало чего можно было выдавить? Разве, порядочную порцию московской вариации общероссийского мата? Но не промахнулся ли где сам Молибога? Уж слишком красиво и жестоко убрали Федьку! Чувствуется почерк снегиревской выучки, а жестокость — Пака, унаследованная им от Адвоката, любовно взращенная и выпестованная старым законником в молодом преемнике. Игорек, скорее всего, влетел в это дело дуриком, поехав по заданию Молибога проверить: где Федька, почему не отвечает на телефонные звонки на отведенной для пересиживания квартире? Вот и проверил…

Нет, Вячеславу лучше всего не говорить, а паче того, ни в коем случае не делиться никакими сомнениями. Итак, началась война, но пока она больше напоминает пограничные стычки и разведку боем, а Чума пойдет рубить сплеча, как с Адвокатом. Ох, не надо было так торопиться убирать старика: глядишь, нашли бы общий язык! А теперь как знать, каким боком выйдет его смерть и Чуме, и самому Молибоге, особенно если проклятый Кореец перенял все главные воровские законы, а по ним за смерть пахана из-под земли достанут! На Чуму плевать, ему давно туда дорога, но вот как сам Алексей Петрович?..

Чума ждал помощника в своем кабинете. Не дав раскрыть рта, жестом предложил перейти в комнату отдыха и первым опустился в глубокое кресло.

— Рассказывай!

Алексей Петрович во всех подробностях расписал свои метания на месте происшествия и заверил: все «замажут», списав на пьяную драку и самоубийство, а фирма «Альтаир» нигде фигурировать не будет.

— Хорошо, — костистое лицо Вячеслава Михайловича немного смягчилось.

— Федьку, конечно, жалко, — притворно вздохнул Молибога, — зато прикрыли Жамина и обеспечили возможности его дальнейшего использования.

— Точно? — хозяин поднял на него тяжелый взгляд.

— Я уверен, — хотя он ни в чем абсолютно не был уверен, солгал Алексей Петрович. Но не подставлять же свою голову!

— Шут с ним, с твоим Федькой, — небрежно отмахнулся Чума. — Конечно, царствие ему небесное, но он не многого стоил. Из твоей ментовки каждый день на пенсию толпу таких дураков выпускают… Подложил он нам свинью, да еще этот недоумок Игорь влез и дело подгадил. Лишние расходы! Да еще ствол его уперли, суки, а потом из него же по нам и пальнут.

Вячеслав Михайлович встал, открыл бар, поставил на стол бутылку водки и тарелку с бутербродами. Немного подумав, вместо рюмок выставил стаканы с толстым дном. Сам открыл бутылку и разлил спиртное:

— Ладно, помянем их по обычаю, — он опрокинул стакан в широко открытый рот. Молибога медленно выцедил водку и взял бутерброд с семгой.

Некоторое время молча жевали, потом приняли по второй, и хозяин закурил.

— Пак, гаденыш, как зло огрызается, — глядя на кончик сигареты, задумчиво сказал он. — Может, пора отправить его следом за Адвокатом?

Алексей Петрович чуть не поперхнулся: Чума, как всегда, в своем репертуаре: пулю в затылок — и все дела, а открытую войну сейчас начинать: смерти подобно. Надо его отговорить, пока окончательно не вошел в раж.