Zhiestokiie_i_liubimyie_-_Sara_Vul_39_f - Сара Вульф

– Мы можем включить пожарную тревогу, – говорит Диана. – Мужское общежитие быстро опустеет, даже такой, как он, не останется в комнате, когда услышит вой сирены.

– Идеально. Боже, ты гений. Моя девушка гений! – Иветта целует ее в щеку, и Диана краснеет.

– Ох, прекратите.

Иветта подходит к окну и, открыв его, орет:

– МОЯ ДЕВУШКА ГЕНИЙ!

Разинув рот, я перевожу взгляд на Диану – ее удивленное лицо уже побагровело. Это большой шаг, и он полон отваги и любви, Иветта больше не та пугливая девчонка, которая шепотом рассказала мне свой секрет несколько месяцев назад. Диана подходит к ней, и они начинают целоваться.

– Кхм! – Я прочищаю горло, когда вижу кончики их языков. – Внимание, пожарная тревога!

Захихикав, они отстраняются друг от друга и, одновременно повернувшись ко мне, ударяются носами. И тогда мы все безудержно смеемся. Со мной все будет хорошо, я это знаю без тени сомнения.

Неважно, что будет после сегодняшнего вечера, я буду в порядке.

Иветта и Диана соглашаются включить пожарную тревогу ровно через семь минут после того, как я войду в общежитие. Две минуты на то, чтобы подняться, и пять минут на разговор с Уиллом, чтобы отвлечь его и установить кейлоггер. Но если я облажаюсь...

Качаю головой. Ничего я не облажаюсь! Ни за что. Ни сейчас, ни потом. Никогда. Я никогда не лажала. Лажааала. Лажа – это рыбные палочки в ресторане «Варианты жизни», их никто не заказывает, никому они не нравятся. А если вдруг кто-то случайно закажет, то жалеет об этом всю жизнь.

Я бегом поднимаюсь по лестнице и у комнаты Уилла перевожу дух. Приглаживаю волосы, поправляю одежду – не хочу выглядеть так, будто бежала сюда три лестничных пролета. Руки дико дрожат, а к горлу подступает тошнота.

И внезапно оживает мой телефон.

Я тороплюсь ответить, пока Уилл ничего не услышал.

– Алло? – шепчу я, отходя от двери.

– Какого черта ты делаешь? – сбивчиво кричит Джек, похоже, он очень быстро идет. – Сейчас же убирайся оттуда.

– Не приходи сюда, – прошу я. – Я серьезно, Джек. Не приходи. Как ты вообще...

– Чарли рассказал мне, что ты вела себя странно. Айсис, ты не можешь пойти к нему. Не лезь в это. Это моя работа! Не твоя! Ты можешь пострадать!

– Оно того стоит, – отвечаю я. – Если я это сделаю, то тебе больше ничего не будет угрожать. Так что просто позволь мне это сделать. Пожалуйста.

– Нет! Нет, я иду к тебе...

– Джек, – резко осаждаю его я, – ты сбежал после похорон Софии, потому что тебе так было нужно. А мне нужно войти туда сейчас. Одной. Ты должен понять.

Джек молчит, а затем дико рычит от досады:

– Нет.

– Да.

– Нет, Айсис, пожалуйста, нет.

– В этот раз он не причинит мне боль.

– Ты этого не знаешь!

– Ты прав, не знаю. Я ничего не знаю. Не знаю, взойдет ли завтра солнце, подхвачу ли я ужасную болезнь, попаду ли под машину или Уилл причинит мне боль. Не знаю, где я буду через три года, а уж тем более через десять лет. Не знаю, закончится ли когда-нибудь «Игра престолов»! Не знаю, умрет ли в ближайшем будущем кто-то из моих любимых, и я не знаю, упадет ли метеорит и обратит нас всех в пепел. Не знаю, сойдет ли Земля со своей орбиты и улетит в космос, а мы все медленно замерзнем. Не знаю, позавтракаю ли я завтра яйцами или нет. – Я смеюсь. – Но я знаю, что люблю тебя. Это... это единственное, что я знаю наверняка.

– Айсис...

– Пожалуйста, Джек. Позволь мне это сделать. Я вернусь целой и невредимой. Обещаю.

– Обещаешь, – отчаянно говорит он, его голос тихий, но твердый.

– Обещаю, идиот.

– Я люблю тебя. Боже, я так сильно тебя люблю.

Джек кладет трубку, и я поворачиваюсь к двери. Только двери нет. Прямо перед моим лицом грудь Уилла Кавано. Я быстро отступаю, и он усмехается.

– Айсис! Как хорошо, что ты пришла. Я услышал твой голос и выглянул проверить. Ну надо же! Какой приятный сюрприз.

Я надеваю непроницаемую маску.

– Я хочу поговорить с тобой. Наедине.

– Конечно, хочешь, – с ухмылкой отвечает он. – Заходи. Мой сосед пошел ужинать.

Он заводит меня в комнату и закрывает дверь.

– Не запирай ее, – в притворном испуге бормочу я. Но он все равно ее запирает и, улыбаясь, дважды проверяет замок.

– Не могу же я позволить тебе сбежать, верно? Нам столько всего нужно обсудить!

Хлопнув в ладоши, Уилл садится на кровать и жестом приглашает меня занять стул возле его стола. И возле его компьютера! Бинго.

– Итак! – бодро говорит он. – Ты начнешь или я? Или ты просто будешь сидеть в ступоре, как всегда, и позволишь мне говорить за тебя?

– Тебе бы это понравилось, не так ли? – огрызаюсь я, и он охает.

– Вот это да. Какой запал! А я-то думал, что полностью тебя сломал. Позорище.

– Ты не достоин и воздуха, который я трачу на разговор с тобой. Тем не менее, я здесь, мне уже очень давно следовало тебе кое-что сказать.

– Ой, дай угадаю! Свое коронное «пошел ты»? Обожаю. Знаешь, я по этому скучаю. Было забавно слышать это от такого жирного, отвратительного пузыря, как ты. Правда.

– Тебя только это волнует? Забава?

Он задумчиво постукивает пальцем по подбородку, а затем кивает.

– Да! Только ради веселья и стоит жить. Если тебе что-то не доставляет удовольствия, то это бесполезно, следует сразу же от этого избавиться. Вот так.

Уилл встает и, подойдя ко мне, хватает за руку. Я отталкиваю его, паника придает мне сил, но он сильнее. Он раскрывает мою ладонь и забирает кейлоггер.

– И что это у нас? – Он смеется, и надежда рывком покидает меня.

– Н-ничего, – запинаюсь я, – просто грязь...

– Это кейлоггер. Неужели ты думала, я не знаю? Я видел, как ты и этот мерзкий гад прогуливались вместе, целовались и глупо смотрели друг на друга. Я знал, что он втянет тебя в это. Он следит за мной, и его гребаный дружок, а теперь еще и ты. Но у вас ничего не выйдет, потому что... – Широко улыбаясь, он ломает кейлоггер на две части. – Я просто умнее вас.

Я смотрю на остатки своей надежды, а Уилл снова садится на кровать и вздыхает.

– Хотя у меня никогда не получалось быть столь забавным, как ты, свинка.

– Это все... это все, чем я была для тебя? – Я с трудом сглатываю. – Забавой? Я никогда… я никогда тебе не нравилась?

– Ой, что ты. Ты мне очень нравилась. – Он улыбается. – Я думал, ты это знала.

– Но ты... ты не можешь испытывать к кому-то чувства и давать ему кличку. Ты не можешь испытывать к кому-то чувства и...

– Да-а-а? – побуждает он. – Продолжай. Скажи это.

Я делаю вдох, очень глубокий вдох. Наполняю легкие силой, запахом Джека и воспоминаниями о его смехе и руках, заполняю смехом Дианы и Иветты и улыбкой Кайлы с затуманенным слезами взором. И уверенно смотрю в темные глаза Уилла.

– Ты не можешь испытывать к кому-то чувства и насиловать его.

– Ошибаешься, – не соглашается он. – Очень плохо, что ты решила, будто это изнасилование! Я пытался заняться с тобой сексом! Вот как сильно ты мне нравилась!

Мне хочется закрыть глаза, заблокировать воспоминания, но я заставляю себя не моргая смотреть на него, сквозь него.

– Я просила тебя остановиться. Много раз.

– Да, просила. Но девчонки не знают, насколько это хорошо, потому и просят остановиться. На самом деле они этого не хотят. Вот почему я разозлился. Вот почему мне пришлось это сделать – ты непрерывно просить остановиться. Ты была глупой маленькой девчонкой, которая вечно меняла свое мнение и не знала, чего хотела.

Его слова превращаются в шипение, гнев поглощает его целиком. Вот он – настоящий Уилл Кавано, тот, кто прячется за маской хорошего мальчика, неистовым смехом и фальшивыми улыбками.

– Я не была глупой, – медленно говорю я. – Просто я тебя не хотела.

Срываясь с кровати, он резко встает.

– Хотела.

– Нет, – я улыбаюсь, – не хотела.

Уилл не имеет над собой никакого контроля. Он просто надевает маску на свое уродливое лицо и надеется, что люди не будут его разглядывать, любопытничать. Но я его раскусила и нанесла удар по самому больному месту – по его эго, и его красивое лицо превращается в уродливое посмешище – как у горгульи, как у старого вампира.

– Ах ты мерзкая сучка! – Он хлопает руками по столу, и компьютер дребезжит. – Ты была толстой, уродливой сукой! Тебе повезло, что я позволял тебе со мной гулять! Тебе чертовски повезло, что я хотел прикасаться к твоей жирной, вонючей тушке! Никто не хотел. И никто не хочет. Даже этот долбаный красавчик. Он просто трахает тебя из жалости. Он видит, какая ты убогая и уродливая, и ему жаль твою свиную задницу!

Я сижу тихо, твердо глядя ему в лицо. Раньше я всегда отводила взгляд, боялась, что его лицо, глаза или даже палец возродит воспоминания. Уилл приближает свое раскрасневшееся от ярости лицо к моему, и только это удерживает меня от того, чтобы сорваться и выпрыгнуть в открытое окно.

– Я был у тебя первым! – взрывается он. – Он подобрал мой мусор, мои выброшенные объедки, мои гребаные отбросы! Ты ничто. Ничто без меня. Я обеспечил тебя друзьями и популярностью. Я, блядь, научил тебя курить, пить, воровать и не быть чертовой жалкой неудачницей. Ты моя! Ты моя, а для всех остальных ты пустая, бесполезная сука. Чертовы. Бесполезные. Отбросы.