Изгой. Тропа войны и магии - Анатолий Радов

С одной стороны история сия была весьма показательной — вот какова боеспособность наскоро собранных «армий» и вообще… Но с другой стороны не стоило забывать, что, по словам Курнака, у Мангра есть и регулярные войска численностью пять-шесть тысяч стрелков. Хотя возможно из-за снижения в последнее время расходов на них, численность может быть и меньше, но в любом случае это не просто «сельчане». Плюс к тому есть и так называемые личные отряды великого сэта, выполняющие охранную деятельность. А дабы не скучать в отсутствии угроз непосредственному шефу, патрулирующие ночные улицы в крупных городах западного побережья. Что-то вроде нашей полиции.

Всего таких отрядов десять, по сотне стрелков в каждом. И немного вроде, но учитывая их подготовку — они и станут основной проблемой. Наряду с регуляркой.

Остальные будут ополченцы, что совсем не означает их полной профнепригодности. Все сэты, как я уже успел понять, охотники. А стало быть, и отличные стрелки. В лерку, пушистого чёрного зверька размером с нашу белку, со ста шагов попадает каждый третий, с пятидесяти каждый второй, с тридцати все поголовно даже со страшного перепоя или переедания маканки.

И, выходит, чтобы противостоять этой огромной, пусть и не слаженной, но всё же профессиональной массе, придётся, что называется, вылезть вон из кожи.

Глава двадцать первая

Утро следующего дня радостным не было. Намечались похороны Альгара и других погибших в Аркополе. В доме бывшего старшего сэта собралось много народа, но при этом царила тягостная тишина, которую нарушали только лёгкие шорохи одежды и редкий шёпот. Даже Лайга, которая почти безостановочно проплакала целые сутки, оставалась теперь безмолвной. Однако смотреть на неё, тем не менее, было очень тяжело. Осунувшаяся, глаза неживые, как будто и не видят ничего.

Рунг всё это время не отходил от матери, а Наргар жался ко мне, и мне было вдвойне тяжелей, потому что я не знал, что ему сказать. Все слова сейчас казались неважными.

Вдобавок в моей голове настойчиво крутились мысли о своём будущем. Что дальше? Что будет, если мы проиграем?.. Да и если выиграем — как сложится моя судьба? Курнак пообещал, и ему я верю, но он не один кто потом станет решать отдельные судьбы, когда те оптом перестанут прерываться на полях сражений…

Всё это наваливалось словно бетонная плита, и даже казалось, мешало дышать. Я неподвижно стоял у стены в трапезной, глядя, как родственники Альгара аккуратно перекладывают вещи погибшего на специально смастерённые для похорон носилки, обитые чёрной материей, и мои мысли становились всё тягостнее и мрачнее.

Наконец, вещи были переложены. Четыре сэта, среди которых были Курнак и Сальгар, взяли носилки и медленно двинулись к выходу. Не выдержав, снова зарыдала Лайга, но как-то тихо и сдавленно, словно внутри у неё уже не оставалось сил.

Погребальное сожжение должно было происходить на главной площади, и в этот самый момент к ней несли «останки» погибших ещё из четырёх домов. Небольшой отряд, который отправился вместе с Альгаром и который был расстрелян личными отрядами великого сэта в казармах.

Когда все носилки были размещены на специальных металлических столбиках врытых в землю, вспыхнули пять факелов, и прогремел выстрел, следом второй, потом третий. Пять выстрелов в честь своих погибших. Носилки с личными вещами Альгара поджигал Курнак, его лучший друг. Медленно опустив руку, он ткнул факелом в кучу хвороста сложенную снизу и простоял так почти минуту. Мне даже показалось, что разгорающееся пламя сейчас опалит шерсть на его руке, а он всё равно не сдвинется с места.

Наконец, бросив факел в огонь, Курнак развернулся и направился ко мне.

— Ант, Шург звал. Надо сходить, — негромко сказал он, приблизившись, и я кивнул.

Минут через десять мы уже были в кузне. Шург отошёл от горна и, поприветствовав нас, взял стоящий на столике кувшин. Жадно допив всё что в нём оставалось, он поставил пустой сосуд обратно и повёл нас в соседнее помещение, где к своему удивлению я увидел Гларга, преподавателя магии и истории в учильне. Особенно общаться с ним у меня никогда не получалось, сэт он был замкнутый, как говорят в нашем мире — на своей волне. Поприветствуем друг друга с утра и на этом всё. Да и была в нём, наверное, лёгкая обида за то, что магию в старшем классе вместо него стал вести я.

— Хайри, — поздоровался учитель, поднимаясь, и я ответил тем же.

Гларг тут же обернулся и схватил со столика, за которым сидел когда мы вошли, несколько листов бумаги, пожелтевших от времени.

— Здесь вот я ещё давно делал расчёты, — начал он своим дребезжащим, как растянутая струна голосом. — Ещё когда молодым был. Посмотрите, здесь большая стрельна. Ширина ствола палец. Я всё высчитал, всё должно работать. Хотел с этим в Аркополь ехать, — он виновато улыбнулся. — Тогда ещё, когда молодой был. Но побоялся. Думал, засмеют только, да и всего. Зачем такие большие стрельны?

Самоуничижительно хмыкнув, он протянул листы мне и замер, изобразив на лице чуть ли не подобострастие.

— Вряд ли я что-то пойму, — задумчиво протянул я. — Может лучше своими словами расскажешь?

Учитель потянул в себя воздух, видимо собираясь уложить описание своей разработки в один выдох, но его перебил кузнец.

— Он уже рассказал. И как я понял, то же, что и у тебя, Ант, только то, что ты назвал словом — калибр, поболее чуть. Вот я и хотел спросить, как делать-то будем? Учитель утверждает, что он несколько раз перепроверял чего-то там и по его словам, большая стрельна… ну или как ты назвал — пушка, не лопнет.

— Да, не лопнет, — тут же радостно закивал Гларг. — Само дуло. Я шесть раз перерасчёты делал, или семь, сейчас запамятовал, вы уж извините. Но тут, — он потряс листами. — Всё есть. И какая толщина ствола должна быть, и сколько пороха насыпать… из расчёта, что делать большую стрельну из черныша с небольшим добавлением светлого железа, в пропорции один к восьми.

— А как ты узнал о том, что мы собрались здесь производить? — с лёгким подозрением спросил я, но Курнак тут же его рассеял.

— Я сказал, — и увидев на моём лице удивление, поспешил добавить. — Мы же с Гларгом на одной улице росли, играли в детстве вместе, и уже повзрослев продолжали общаться время от времени. А сегодня утром у меня вдруг в мозгу, как выстрел — бац! А ведь как-то во время одной посиделки с вином он хвастался, что изобрёл какую-то большую стрельну. Я тогда подумал, он по пьяной лавочке ерунду несёт.

— Не умею я пить, — зачем-то смущённо вставил учитель, и снова виновато улыбнулся.

— Да кто умеет, — махнул рукой Курнак и улыбнулся, дабы подбодрить совсем уж смутившегося Гларга. — Все мы не умеем. Не один вы, учитель. Так вот, Ант, — он снова посмотрел на меня. — Я вдруг и сообразил, что эти большие стрельны и есть те самые твои пушки. С утра заскочил к учителю и в лоб ему. Помнишь, спрашиваю, ты говорил? Он, конечно, опешил сначала…