Затемнение в Грэтли - Джон Пристли

Как я и ожидал, в доме не было ни души, и я решил подождать хозяина здесь. Прежде всего я сходил в ванную, которая оказалась у самой прихожей, умылся, пригладил волосы. Страшно хотелось выпить, но я не стал шарить в доме этого человека в поисках спиртного и, усевшись в прихожей, принялся старательно набивать трубку. Минут через десять я услышал шум подъехавшего автомобиля, встал, отпер входную дверь и вернулся на своё место.

Вошёл полковник Тарлингтон, розовый, элегантный, благоухающий запахом дорогой сигары. Увидев меня, он не выразил никакого удивления. Я заметил, что он не запер за собой входную дверь.

— А-а, Нейлэнд, если не ошибаюсь? А где же мой слуга?

— Где-то здесь, — сказал я.

Полковник повёл меня в библиотеку. В глубине её была открытая дверь в комнату поменьше — очевидно, кабинет, — где стоял большой письменный стол. Полковник сходил туда и принёс бутылку и бокалы. Он предложил мне снять пальто, но я отказался. Когда Родель стрелял в меня, оно было распахнуто, и потом я аккуратно застегнул его на все пуговицы, чтобы скрыть намокший от крови лацкан пиджака. Полковник держался очень просто, но невольно всё время сбивался на повелительный тон, которым говорил с подчинёнными, и сам это замечал. Благодаря типично английскому розовому цвету лица физиономия его на первый взгляд производила обманчивое впечатление благодушия, но теперь я уже заметил выражение холодного высокомерия в его светло-голубых глазах, напомнивших мне глаза Дианы Экстон. Это был пожилой самец той же породы.

Не без тайного сожаления я отказался от выпивки, чем очень удивил его. Вероятно, кто-то — скорее всего Диана — сообщил ему, что я человек пьющий. Но с ним пить я не желал.

— Мой слуга немного бестолков, — начал полковник, — но очень славный малый. Моррис… валлиец. Был у меня денщиком в прошлую войну.

— Ллойд Моррис. Из бывшего Кардиганского полка.

— Правильно. Я вижу, вы говорили с ним. Чудаковат, конечно, на англичанина не похож. Совсем другой тип.

— Полковник, — сказал я, отчеканивая слова, — ваш денщик Ллойд Моррис умер три года тому назад в Кардифском лазарете.

— Что вы несёте, Нейлэнд? — Видно было, что он не возмущён, а только притворяется возмущённым. Я следил за выражением его глаз. Предстояла нелёгкая борьба, а я чувствовал себя премерзко — у меня начиналось что-то вроде бреда, и плечо болело не на шутку. — Не спорю, что какой-то Ллойд Моррис мог умереть в Кардифском лазарете, может быть, их умерло даже с полдюжины, но этот Моррис жив и здоров. Чёрт возьми, мне ли не знать имя моего собственного слуги!

— Вы, конечно, знаете его имя. Его зовут Феликс Родель.

Удар был серьёзный, но полковник не растерялся.

— Слушайте, Нейлэнд, вы мелете чепуху, и вид у вас неважнецкий. Если у вас ко мне дело, выкладывайте поскорее, а потом сразу идите и ложитесь в постель. Наверное, это грипп. Он может дать высокую температуру.

— Может. Но имя вашего слуги, полковник, всё-таки Феликс Родель. Заслуженный член нацистской партии. Занимается в Англии шпионажем. Вы переименовали его в Морриса.

Я услышал какой-то звук; полковник, вероятно, тоже слышал, но не обратил внимания. Он вдруг начал кричать на меня, словно в приступе безумного гнева — точь-в-точь полковник Блимп[6] на всех парах, — в действительности же под этой багровеющей маской оставался хладнокровным и осторожным.

— Господи помилуй, Нейлэнд, вы совсем спятили! Явиться ко мне и нести такой вздор! Да вы понимаете, что, будь у меня свидетели, я мог был подать на вас в суд за клевету. И подал бы, честное слово! Да если бы кто-нибудь слышал…

В этот момент появился свидетель, которого ему не хватало. Раздался лёгкий стук в дверь, и вошла Маргарет Бауэрнштерн.

— Простите, — обратилась она к полковнику, — мне никто не открывал, а я так беспокоюсь, что решила войти без приглашения. — Она пристально посмотрела на меня и нахмурилась. — Что случилось?

Я покачал головой.

— Потом объясню.

— Где Отто? Мне вдруг стало так страшно за него, что я сама отправилась сюда. Где он?

— Сядьте, — сказал я. — И крепитесь, Маргарет.

Полковник Тарлингтон шагнул к нам.

— В чём дело? — начал он, но я перебил его.

— Вы тоже сядьте, полковник. Вот вам и свидетель, так что всё в порядке. — Я повернулся к Маргарет, которая сидела на краешке стула, не сводя с меня широко раскрытых глаз. — Мне очень жаль, Маргарет… Отто умер. Его ранил Родель, тот нацист, которого он искал. Потом Отто убил Роделя и умер сам. Он спас мне жизнь.

Она побледнела и застыла.

— А с вами что?

— Ничего, обойдётся. Надо кончать. Не уходите.

Она кивнула. Я обратился к полковнику, который перестал бушевать и сидел молча, холодный, бдительный, непреклонный. Нужно было атаковать его до тех пор, пока он не сдастся, а я не чувствовал в себе достаточно сил. Но я знал, что всё должно быть закончено здесь и сейчас.

— Бесполезно, полковник, — начал я. — Игра проиграна. Если вы не захотите слушать сейчас, услышите скоро на суде. Родель лежит мёртвый в вашей конюшне, где он устроил себе мастерскую. Джо арестован и всех выдаёт. Диане Экстон дали уехать в Лондон только для того, чтобы накрыть её там вместе с сообщниками.

— Всё это очень интересно, — сказал Тарлингтон. — Но при чём тут я?

— Вы же сами говорили всем, что у вас служит ваш бывший денщик Моррис, а на самом деле это был нацист Родель. Но это ещё далеко не всё, полковник. Возьмём хотя бы вашу приятельницу Диану Экстон…

— Если вы говорите о женщине, которая открыла здесь лавку, — перебил он, — то меня с ней недавно познакомили, и она раза два звонила мне по разным мелким делам…

— Например, по поводу места для меня на заводе Чартерса.

— Почему же нет? Но я этой женщины не знаю. Я с ней пяти минут не провёл наедине, и никогда не заходил в её лавку. Попробуйте доказать обратное!

— Вам незачем было ходить к ней в лавку, — сказал я. — Когда у неё бывали сообщения для вас, она их помещала в витрине. Всё было отлично продумано, и команда подобралась что надо. Во-первых, вы, местное светило, член правления Электрической компании; затем Родель, главный организатор заговора, втянувший всех вас ещё в Америке; здесь он удобно устроился под видом вашего слуги. Затем Диана с её «Магазином подарков» — ну кому пришло бы в голову подозревать хозяйку такого магазина? И наконец Джо, душа всякого общества, собравшегося в баре «Трефовой дамы», где выпивка быстро развязывала языки молодых лётчиков и армейцев. А что касается передачи новых инструкций, то способов хватало. На этой неделе, например, акробатка Фифин превратила сцену «Ипподрома» в почтовое отделение. Вы скажете, что в глаза не видели этой женщины. Я знаю. В этом и не было надобности. Зато Родель, который слишком осмелел и стал неосторожен, не мог отказать себе в удовольствии выпить со старой приятельницей.

— Я слушаю вас очень внимательно, Нейлэнд, — сухо сказал полковник. — Но просто не понимаю, какое я ко всей этой чепухе имею отношение.

— Потом сегодня утром я вас ловко поймал, полковник, — продолжал я насмешливо. — Помните, я сказал, что, по моим сведениям, Скорсон из министерства снабжения, беседуя с вами по телефону в среду вечером, рекомендовал вам меня? А вы подтвердили и добавили, что это повлияло на ваше решение. Но…

Я сделал умышленную паузу, и он попался на удочку.

— Подумаешь — «поймал»! — сказал он пренебрежительно. — Вы были так довольны тем, что Скорсон будто бы рекомендовал вас, что я не стал этого отрицать. Самая обыкновенная вежливость. Что тут такого?

— Этого достаточно, чтобы вас повесить, Тарлингтон, — сказал я, отбросив насмешливый тон, который уже сослужил мне службу. — А если я скажу вам, что Скорсон действительно рекомендовал меня в среду, — что тогда? Совершенно очевидно, что это не вы говорили с ним по телефону, и вот почему. В тот вечер к вам пришёл Олни, сотрудник особого отдела, посланный на завод Белтон-Смита под видом мастера. Пришёл он будто бы по поводу вашего выступления на митинге в заводской столовой, а на самом деле потому, что он начал подозревать вас. Он узнал что-то о Роделе… в его записной книжке несколько раз упомянут человек со шрамом… но не знал, что Родель живёт у вас в доме. Не доверяя Олни, вы постарались, чтобы он не встретился с Роделем. Они не знали друг друга в лицо. Как только Олни ушёл, вы решили, что ему слишком многое известно и что его надо убить. Но Родель тут не годился — ведь он никогда не видел Олни. Оставалось вам самому догнать Олни и сделать это. А между тем без четверти девять вы ждали звонка Скорсона. И вот вы поручили Роделю поговорить по телефону — на таком расстоянии самое грубое подражание сойдёт за ваш голос. Это давало вам не только возможность уйти из дому, но и надёжное алиби… Но вы допустили несколько промахов, полковник. Вам не удалось убедить полицию, что Олни сбили именно в той части города, где вы оставили труп. А главное, когда вы его втаскивали в машину неподалёку от «Трефовой дамы», вы не знали, что в последнюю минуту бедный Олни выбросил из кармана свою записную книжку. Полиция нашла её, и я внимательно просмотрел все его заметки. Олни был очень умный и опытный работник. Нетрудно догадаться, — сказал я, глядя в глаза Тарлингтону, ибо это был мой главный трюк, — что вам в них отведено видное место.