Ключ. Возвращение странницы (сборник) - Патриция Вентворт

– Если у молодого человека серьезные намерения, – отозвалась та мрачно.

Ида захихикала.

– Сейчас ни у кого нет намерений… времена меняются. Люди просто идут и женятся.

Она оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть лицо от жара. Огонь прямо-таки пылал, а кожа у Иды была нежная. Чувствуя, как горит левая щека, она потянулась к маленькому столику рядом с кушеткой мисс Мэри Эн и наугад взяла листок бумаги из кучи, лежавшей на нижней полке. Перевернув его, миссис Моттрам обнаружила садовый каталог. На обложке красовались изображения яблок, груш, слив, малины, крыжовника и черной смородины, по меньшей мере вдвое крупнее и намного ярче, чем в жизни. Она уже собиралась спросить: «О, вы собираетесь посадить фруктовые деревья?» – когда мисс Мэри Энн заметила, что молодые люди, которые служат в армии, известны склонностью к флирту и что, несомненно, мать Гарта Олбени в юности отличалась «поспешностью».

Подходящий момент прошел. Ида, с каталогом в руке, заслонила лицо и стала слушать скандальное повествование о том, как покойная миссис Олбени поцеловала отца Гарта под омелой на рождественской вечеринке в домике священника – «а тогда они еще даже не обручились, так что сами судите, какая она была».

Ида, сидя на пятках, перелистывала каталог. Она слушала мисс Мэри Энн, как слушают нечто уже неоднократно слышанное и неважное. Она переворачивала страницы: красная смородина размером с шестипенсовик, бобы длиной в фут, страница с надорванным краем и список яблоневых сортов. Яблоневые сорта…

Она перестала прислушиваться. В надорванной странице было что-то странное. Там, где бумага нагрелась, выступили тусклые коричневые буквы – и становились все отчетливей, пока Ида смотрела. Сверху и снизу списка яблоневых сортов появились слова, очень странные слова. Она уже могла их прочитать. Два наверху – «Am Widder»[6], а внизу еще три – «Montag halb fünf»[7].

Она смотрела на слова, и сердце у нее вдруг странно заколотилось. Миссис Моттрам сама не знала почему. Она не успела задуматься, что значат эти надписи, но они ее напугали, ни с того ни с сего возникнув из пустоты на странице садового каталога мисс Донкастер.

Они напугали миссис Моттрам, потому что появились из ниоткуда – и потому что были на немецком. Секретного послания на языке врага достаточно, чтобы потрясти кого угодно. Внезапно заставленная мебелью комната с несвежим воздухом стала подобна кошмару, после которого просыпаешься дрожа. Почти не думая, что делает, Ида сложила каталог пополам и сунула под джемпер. Она сидела спиной к кушетке, ее заслонял заваленный всяким хламом стол. Руки двигались быстро и ловко – гораздо быстрее мыслей, путаных и несвязных.

Мисс Мэри Энн произнесла приторным голосом:

– Вот так и понимаешь, что никому нельзя доверять…

Ида Моттрам встала, испытывая странное ощущение, что ноги вывихнуты в суставах, послала мисс Мэри Энн воздушный поцелуй и сказала, что ей пора.

– Банти сейчас пьет чай с Мэри Джайлс, и миссис Джайлс скоро приведет ее обратно. Она проводит девочку до изгороди с их стороны проулка и постоит там, пока она не войдет в нашу калитку. В изгороди есть дырка, через которую Банти может пролезть. Очень удобно.

Мисс Мэри Энн обиделась. Она рассчитывала, что гостья останется на несколько часов. Ида с облегчением закрыла за собой дверь, быстро сбежала по ступенькам и выскочила из дому.

Оказавшись на улице, она замерла и задумалась, куда теперь идти. Случившееся казалось таким жутким, что она не знала, как быть. Ида поняла: нужно рассказать кому-нибудь, кто знает, как поступить. Мисс Сильвер, например, знает. Скорее к мисс Сильвер.

Ида бежала всю дорогу до домика священника. Но Мейбл сказала, что мисс Сильвер уехала в Марбери и неизвестно, когда вернется, а мисс Софи и мистер Гарт пошли в Прайерз-Энд пить чай с мисс Мэдок, но скоро придут и с ними мисс Дженис.

Впоследствии, рассказывая об этом Дженис и Гарту, Мейбл заметила, что миссис Моттрам казалась очень встревоженной. «Не как обычно, мистер Гарт. У нее было такое лицо, словно она вот-вот заплачет. Надеюсь, она не получила какие-нибудь дурные новости, бедняжка».

И тогда Дженис сказала:

– Я лучше зайду к ней и проверю.

Ида Моттрам ушла крайне обескураженная. Она вернулась к себе, в домик по соседству с Пенникоттом, и позвонила мистеру Ивертону. Ей не хотелось стоять на чужом пороге и выслушивать, что никого нет дома, поэтому она позвонила, и почти сразу же добрый и веселый голос отозвался:

– Дорогая леди, чем могу служить?

– Я точно не мешаю?

Иде немедленно полегчало. Мужчины приносят утешение – они всегда знают, что делать. Мистер Ивертон ей поможет. Он такой вежливый, в своем старомодном учтивом стиле.

– Если бы все помехи были столь приятными…

Он придет сию же минуту. Именно так мистер Ивертон и сказал, как только Ида призналась, что страшно встревожена.

Она повесила трубку, извлекла каталог из-под джемпера и развернула. Тусклая коричневая надпись стала едва заметна. Миссис Моттрам задумалась, что она могла значить. За два года, проведенных в швейцарском пансионе, она приобрела некоторые познания во французском и немецком. Женщина наклонила глянцевую страницу к свету и уставилась на слова. «Am Widder». Ида ненадолго озадачилась, а потом, словно картинка на экране, в памяти возникла Полли Пейн, которая ежилась и переступала с ноги на ногу, перечисляя животных под сардоническим взглядом фрейлейн Лесснер: «Der Schaf – овца, die Kuh – корова, der Widder – баран».

Да, это оно. «Widder» значит «баран». «Am Widder» – «в “Баране”». «Montag halb fünf» – «понедельник, половина пятого». Откуда у мисс Донкастер каталог с тайной надписью, которая гласит: «В “Баране”, в половине пятого»?

Мистер Ивертон вошел в комнату в ту самую минуту, когда миссис Моттрам вспомнила, что бывшая кухарка мисс Донкастер и ее муж держат в Марбери гостиницу «Баран» и что мисс Донкастер всегда пьет там чай, когда ездит за покупками.

Глава 40

Он немедленно заметил, какая она бледная и встревоженная. Синие глаза, которыми так восхищался мистер Ивертон, полнились волнением. Миссис Моттрам, несомненно, была очень красива. И тут его взгляд упал на каталог, который она протягивала гостю, держа обеими руками.

– Мистер Ивертон, я так рада вас видеть! Я страшно испугалась. Какой ужас, с каждой минутой я все больше пугаюсь… но вы-то скажете, что делать!

– Что случилось, дорогая? Я просто видеть не могу, как вы страдаете.

– Вы так добры! Какое облегчение с кем-то поделиться, потому что я не знаю, что делать… – Миссис Моттрам сунула хозяину каталог. – Посмотрите!

Мистер Ивертон поправил очки.

– Так-так… сейчас… список яблоневых сортов. Вы хотите посадить яблони?

– Нет! Смотрите! Ну разве вы не видите – здесь надпись! Здесь… и вон там, – указала она пунцовым ногтем. – Она уже потускнела, но была очень отчетливой. Она появилась, когда я поднесла листок к огню, дома у мисс Донкастер. Я хотела чем-нибудь заслонить лицо, и вдруг на бумаге появилась надпись на немецком. «Am Widder – Montag halb fünf».

– Я не знаю немецкого, – признал мистер Ивертон. – И вы, наверное, тоже.

– Знаю! Мы учили его в школе у мисс Браун. И я делала успехи! Это значит «В “Баране”, в понедельник, в половине пятого». Мисс Донкастер всегда пьет чай в «Баране», когда ездит в Марбери за покупками! Разве не ужасно?

Мистер Ивертон уставился на гостью – добродушно, но ошеломленно.

– Боюсь, я не вполне понимаю… Вы уверены, что не ошиблись? На этой странице, по-моему, нет ничего, кроме самого обычного перечня яблоневых сортов.

Ида ощутила внезапный прилив упрямства.

– Она здесь была, просто выцвела! Если поднести листок к огню, возможно, она снова появится.

Мистер Ивертон успокаивающе произнес:

– Хорошо-хорошо, давайте попробуем.

Миссис Моттрам подошла и включила маленький электрический камин, стоявший перед пустым очагом.

Никто не угадал бы, какие отчаянные мысли носились и гремели, скрытые добродушным озадаченным обличьем мистера Ивертона. Один шанс из миллиона – и он вот-вот угодит в ловушку. Проклятая карга Донкастер забрала каталог и ушла с ним! Он сообразил, что это случилось в тот день, когда она заглянула в сад и он позволил ей в одиночку пройти через дом. Маленькая оплошность – и все потеряно. Видимо, она из любопытства сунула нос в кабинет и захватила каталог. Нужно было уничтожить его, прочитав сообщение. Ну да, чтобы слуги гадали, отчего он жжет бумагу, в то время как им с утра до ночи твердят, что нужно экономить каждый клочок. Отчего он не сдал каталог в утиль? Ну да, чтобы кто-нибудь принялся разводить им огонь. Нет, он поступил правильно и благоразумно: оставил его лежать на столе, среди прочих, как будто тот ничем от них не отличался. Он поступил правильно – и всегда будет это утверждать. Потому что до сих пор и план, и общая безопасность дела зависели от того, чтобы жить именно так, как ожидали окружающие. Случись нечто, хотя бы на йоту отклоняющееся от нормы, нечто, что назвали бы странным, и план оказался бы под угрозой. Нет, он все сделал правильно. На провал был один шанс из миллиона.