Искушай меня в сумерках - Лиза Клейпас

– Разве тебе это не нравится? – спросил он у ее горла.

– Нет, – ответила Поппи, пытаясь просунуть руки между их телами.

Гарри прижал ее спиной к матрасу, его глаза горели дьявольским весельем:

– Конечно же ты не признаешься, что что-то из происходящего тебе нравится, ведь так?

Поппи покачала головой.

Гарри нежно обхватил ладонью ее лицо, большим пальцем коснувшись сжатых губ.

– Поппи, даже если во мне нет ничего, что тебе нравится, то, по крайней мере, дай мне шанс.

– Я не могу. Нет, когда я думаю, что должна была бы делать это... с ним, – несмотря на гнев и возмущение, Поппи не осмеливалась назвать Майкла по имени.

И все равно реакция Гарри оказалась более сильной, чем она ожидала. Он стиснул ее челюсть, рука сжимала ее крепко, но почти не больно, его глаза загорелись яростью. Она дерзко посмотрела на него, почти желая, чтобы он сделал что-то ужасное, тем самым доказав, что был именно таким ничтожеством, как она и думала.

Но голос Гарри, когда он, наконец, заговорил, оказался совершенно спокойным.

– Ну что ж, посмотрим, смогу ли я вычеркнуть его из ваших мыслей, – он решительно скинул одеяла с кровати, лишив ее любой возможности прикрыться. Поппи приподнялась, но он снова толкнул ее на спину. Его рука обхватила ее грудь, набухшую и приподнявшуюся вверх, Гарри наклонился над ней, и его горячее дыхание обдало вершинку легкими, повторяющимися дуновениями.

Он обвел сосок языком, нежно поймал его зубами, играя с чувствительным бутоном. Удовольствие скапливалось в ее венах с каждым кружением, касанием, мягким потягиванием. Руки Поппи, вытянутые вдоль тела, сжались в кулаки. Главное, не коснуться его самой, по своему желанию. Но Гарри обладал умением и настойчивостью, пробуждая в ней глубокие, волнообразные импульсы, а ее тело явно решило выбрать удовольствие, а не принципы.

Она потянулась к голове мужа, темные волосы были густыми и мягкими под ее пальцами. Задохнувшись, Поппи притянула его голову ко второй груди. Он повиновался с хриплым урчанием, его губы открылись над ее жаркой, напряженной вершинкой. Пальцы Гарри скользили по ее телу, касаясь изгибов талии и бедер. Кончиком среднего пальца он закружил по краю ее пупка и проложил дразнящую дорожку по поверхности ее живота, вниз по долине, где ее ноги были сжаты вместе... от колен до верха бедер... и обратно.

Мягко лаская ее, Гарри прошептал:

– Откройся мне.

Поппи сопротивлялась, тяжело дыша, каждый вздох буквально вырывался из ее горла. Закрытые глаза обжигали слезы. Ей казалось предательством то, что она вообще испытывала наслаждение в объятиях Гарри.

И он знал это. Он тихо прошептал ей в ухо:

– То, что происходит в этой кровати – строго между нами. Нет греха в том, что ты отдаешься своему мужу, и ты ничего не добьешься отрицанием ощущения удовольствия, которое я мог бы тебе дать. Позволь этому случиться, Поппи. Тебе не стоит быть добродетельной со мной.

– Я и не пытаюсь такой быть, – нерешительно сказала она.

– Тогда позволь мне прикоснуться к тебе.

Она промолчала и Гарри раздвинул ее несопротивляющиеся ноги. Его ладонь скользила вдоль внутренней стороны ее бедра, пока его большой палец не задел мягкие сокровенные кудряшки. Неровное дыхание нарушало тишину комнаты. Его большой палец проник под кудряшки и коснулся местечка настолько чувствительного, что она резко дернулась с невнятным протестом.

Снова потянувшись вниз, он поддразнил ее нежную плоть. Поппи охватило непреодолимое желание вжаться в его руку. Но она заставила себя лежать неподвижно, пусть даже это стоило ей неимоверных усилий.

Найдя вход в ее лоно, Гарри ласкал его мягкость, пока не вызвал истечение горячей влаги. Он продолжал нежно ласкать ее, один из его пальцев скользнул внутрь. Испугавшись, она замерла и всхлипнула.

Гарри поцеловал ее горло.

– Тссс... я не сделаю тебе больно. Спокойно, – Гарри ласкал ее внутри, его палец нежно изогнулся, будто желая, чтобы она выгнулась вперед. Снова и снова, очень терпеливо. Удовольствие еще более обострилось, ее ноги отяжелели от нараставших ощущений. Его палец отступил, и снова начал лениво играть с ней.

Звуки вырывались из ее горла, но она сглатывала их. Ей хотелось двигаться, изгибаться. Ее руки закололо от желания вцепиться в его мускулистые плечи. Вместо этого она лежала с неподвижностью мученицы.

Но Гарри знал, как пробудить ее тело, заставив отвечать, как вызвать восторг у ее нежелающей плоти. Она не могла заставить себя остановиться и прекратить движение своих бедер вверх-вниз, упираясь пятками в холодную поверхность матраса. Он скользил вдоль ее тела, его рот покрывал нежные расстояния на ее коже, целуя все ниже и ниже. Когда он провел носом по ее мягким кудряшкам, она застыла, пытаясь отодвинуться. Голова закружилась. Никто не рассказывал ей об этом. Это не могло быть правильным.

Как только она изогнулась, его руки скользнули под ее попку, крепко обхватив ее, и его язык нашел ее влажность, быстро проникая в нее. Он осторожно вел и направлял ее в неспешном покачивающемся ритме, снова и снова ласкал ее, заставляя выгибаться в чувственном противодействии. Порочный рот, беспощадный язык. Горячее дыхание опалило ее. Чувства росли и накалялись, пока не достигли потрясающей вершины и не заполыхали, ослепляя своим блеском все вокруг. Крик вырвался из ее горла, затем другой, и частые судороги охватили ее. И некуда было ни убежать, ни спрятаться. Муж оставался с ней, продлевая спуск мягкими касаниями языка, вызывая последние спазмы удовольствия, пока она, дрожа, лежала под ним.

А потом случилось самое худшее, когда Гарри обнял ее, чтобы успокоить... и она ему позволила.

Поппи не могла не почувствовать, как возбуждено его напряженное, сильное тело, слыша его частое сердцебиение над своим ухом.

Гарри пробежал рукой по гибкой линии ее позвоночника. С дрожью неохотного возбуждения она подумала, возьмет ли он ее сейчас.

Но Гарри изумил ее, сказав:

– Я не стану сегодня принуждать тебя к большему.

Ее голос звучал странно и невнятно для ее собственных ушей:

– Тебе... тебе не нужно останавливаться. Как я уже сказала...

– Да, ты желаешь покончить с этим, – сардонически ответил Гарри. – Так, чтобы тебе больше нечего было опасаться.

Отпустив ее, Гарри отодвинулся и встал, поправив брюки с обычным спокойствием. Лицо Поппи запылало.

– Но я решил позволить тебе поопасаться еще немного. Только помни, что если у тебя возникнет мысль об аннулировании брака, я уложу тебя на спину и лишу девственности прежде, чем ты успеешь моргнуть, – он натянул на нее покрывала и застыл. – Скажи мне, Поппи... Ты думаешь о нем прямо сейчас? Его лицо, его имя были у тебя на уме, когда я касался тебя?