Карусель сансары - Юрий Мори

class="p1">Сидящий коротко рассмеялся, будто пролаял: отрывисто и настолько низким голосом, что Мякишу стало не по себе.

– Давно никто не смешил, – продолжил сидящий, не делая, впрочем, никаких попыток открыть свою внешность. Слова как камни падали в тишину. – Ну что ж, вы пришли узнать истину?

– Вообще-то нет, – ответил Антон. – Нам бы обратно в Руздаль вернуться, а другого пути нет. Надеюсь, вы не в обиде?

– Истина в борьбе против тирании! – гордо заявил Толик. – Во имя победы юности над старостью. Дед, уходи!

– Ну так, – поддержал друга Геннадий. – Мы здесь… это!

– Согласно второму указу, истиной является любое действие коронарха, нацеленное на рост его рейтинга и одобренное вершителями Большого Номинала. – Это, понятное дело, изрекла Маша.

– Вся истина – в пост-феминизме! – дополнила Лерка. – Женская сила это вам не кое-что, а вообще повсеместно.

– Короче говоря, выход-то где? – подытожил Мякиш весь этот сумбур.

Настоятель – или кто он там есть? – в белом плаще нервно пошевелился. Приподнялся, словно собираясь встать, потом всё же рухнул обратно в скрипнувшее кресло.

– Сейчас таблетки предлагать будет. Красную и синюю, знаю я эту тему, – громким шёпотом добавил Толик. – Наркодилеры хреновы. Выбери реальность или загасись по полной.

Мякиш твёрдо решил идти дальше. Сейчас. Немедленно. И, если его желания на самом деле что-то значили в этом подземном царстве, так и должно было случиться.

Настоятель пошевелился снова, потом изрёк с изрядным сомнением:

– Вы что, идиоты? Единственный шанс узнать истину, а они мне про феминизм и указы…

– Истина вообще – в вине, так классики писали. Кто мы такие, чтобы с ними спорить? – Мякиш начал злиться. К тому же он заметил, что стены стали слегка дрожать, по ним пошла рябь, больше похожая на конвульсии живого существа. Клетки потеряли свою строгую форму, стали раскачиваться, перекрещиваясь сторонами квадратов, сливаться и распадаться на части. Узор потерял строгость и теперь просто мелькал в глазах.

– Выход там же, где и вход. Главное, Антон, помни: смерти нет. Вообще нет. Зная это, ты сможешь… – голос замолчал, но после паузы продолжил. – Или не сможешь. Тут бабушка надвое сказала.

Мякиш мог поклясться, что теперь говорила Десима Павловна, с присущими ей лёгкой ехидностью и паузами в разговоре.

– Спасибо за ценные сведения, – буркнул он. – Пошли, ребята. Обратно пошли, нам туда.

Рябь затронула и кресло с сидящим в нём загадочным персонажем. Весь храм теперь дрожал будто в нетерпении, наподобие полощущейся на сильном ветре тряпки.

Геннадий открыл дверь и выглянул наружу.

– Порядок! Пошли, мы в центр выйдем.

Мякиш уходил последним, но не отказал себе: обернулся на пороге, пока ещё остававшемся реальным и прочным. Пространство, уже не белое с синим, а вытертого неясного цвета, какой приобретают джинсы после сотой стирки, сжималось в клубок, съёживалось и грозило скоро схлопнуться в одной точке. Вокруг клубилась тьма, простреливаемая короткими багровыми молниями. Фигуры в плаще уже не было видно, но кто-то всё-таки повторил – для него одного:

– Смерти нет. И жизни нет. Ничего нет, парень.

Антон пожал плечами и вышел, захлопнув за собой дверь. Разумеется, никакой лестницы перед ним не было: все пятеро стояли плотной группкой на набережной, перед ними поблёскивала река, за которой в привычном мареве темнели силуэты небоскрёбов.

– Всё-таки попали, – грустно сказала Маша.

Мякиш обернулся к ней и увидел, что их окружают десятки одинаковых фигур в розовых очках. Бог знает как, но санитары настигли их прямо на выходе.

8

– Давай, Тошка, изобрети ещё что-нибудь! – растерянно сказал Толик. – Повяжут же, волки позорные…

Санитары были без оружия, но при этом многочисленны и настроены недобро. Стояли плотно, локоть к локтю, сливаясь в единую массу. Какого-либо главного в их отряде не наблюдалось, поэтому Мякиш даже не знал, к кому обратиться, чтобы на время заморочить голову. Было бы место нормально – сиганули бы в реку и поплыли, а там как повезёт. Но здесь-то не прорвёшься. Видимо, зная это, загонщики даже не стали перекрывать дорогу к парапету, за которым виднелись ленивые волны: обступили полукольцом и замерли, словно ожидая чего-то.

Маша крепко прижалась к Мякишу и застыла, напряжённая, натянутая как стрела. Лерка схватила за руку своего друга, а Геннадий остался один. Впрочем, зачем ему кто-то, если недоступная любовь хоть и рядом, но не с ним.

– Заставили нас побегать, заставили, – ворчливо сообщил кто-то. – Вот так вербуешь их, выявляешь, а они потом тараканами разбегаются по родному городу. Чего глядишь, лобастый? Это я, Женя.

Это и вправду был хозяин «Пожалуйте добровать», всё такой же длинный и нескладный, радушный на вид, но теперь в розовых очках санитара. Агент под прикрытием. Но хотя бы разговаривает, в отличие от похожих на испуганных роботов остальных.

Мякишу стало тошно от происходящего. Мало того, что политика ему как шла, так и ехала, а когда это всё густо замешано с обыкновенной провокацией – так и вовсе гадко воняет.

– Чего ждать-то, пошли! – скомандовал Женя, махнув толстой вялой рукой. – Лечебница ждёт. Посидите там годок-другой, подумаете, а там и сами станете верными поклонниками карантинной монархии и лично Его.

– Славься! – дружно гаркнули санитары. Надо же, говорящие…

– Нехорошо получилось, – заметила Лерка. – Никакого пост-феминизма, сплошная махровая маскулинность.

– Чего это вдруг?! – обиделся Женя, крутя головой, словно воротник рубашки стал ему тесен. – Ты же, Валерия, сама в прошлом мужчина, как ты можешь так говорить?

Толик вырвал руку из пальцев подруги и с опаской глянул на неё.

– Разделяй и жлобствуй? Ну да, знакомая тема, – лениво откликнулась Лерка. – Только здесь не прокатит. Мы же здесь все – не те, кем кажемся. Это Мякишу спасибо и поклон в пояс, такую проекцию на реальность наложил, что сам скоро спятит.

Антон понял, что ничего не понял. Задача в данный момент была одна-единственная, да и та нерешаемая. Надо уходить, надо забрать ребят с собой, но как? Он даже под ноги посмотрел: нет ли подходящего люка. Увы. Ровный гранит, пригнанные встык друг к другу блоки, ажурный чугунный парапет, река и – санитары. Вот и весь расклад.

– Слушай, Женя… А вот командир у вас кто? Начальник, вождь, блок-фюрер, а? Мне бы с главным каким поговорить, обсудить всё, поразмыслить. Есть мнение, что это будет важно и для вас, и для нас.

Женя рассмеялся. Противно, гаденько, словно захлёбываясь дребезжащим, как телефонный звонок, хохотком.

– Вот ты, Антон, второй круг уже проходишь – не особо успешно, но сейчас не об этом – а так ничего и не понял? Нет здесь главных. Нет второстепенных. Если хочешь