Все или ничего - Маргарет Малькольм

Доктор Роб вернулся домой поздно. Он выглядел уставшим и подавленным, как будто что-то мрачное, тяжелое легло ему на душу.

Встревоженная, Розамунда бросилась к отцу.

Она не захотела с тобой разговаривать?

Доктор Роб тяжело опустился в кресло и задумчиво подпер рукой голову.

Нет-нет, она во всем призналась в письменной форме, — с трудом проговорил он.

Тогда в чем же дело? — Розамунда была в недоумении.

Доктор долго молчал, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

Вот уж не думал, Розамунда, что доживу до такого… Должен признаться тебе: Рут достойна восхищения! Нет-нет, то, что она сделала с нами со всеми, с Силией и мной, с тобой и Джоном, — непростительно, преступно! Но она сильный, мужественный человек, и я не могу не признать этого!

Розамунда молча взирала на него, теряясь в догадках.

У нее очень тяжелое заболевание сердца, — мрачно проговорил доктор. — Конец может наступить в любой момент…

Боже мой, нет! — воскликнула Розамунда, прижав руку к губам.

Доктор Роб внимательно посмотрел на дочь.

Несмотря ни на что, сердце твое не ожесточилось, ты полна печали и сострадания, — с нежностью глядя на Розамунду, сказал он. — Ты меня порадовала, девочка моя!

Розамунда растерянно покачала головой. Волна противоречивых эмоций буквально затопила ее. Она сама не знала, какие чувства испытывает к тетке. Эта женщина причинила ей много зла и страданий. Но сейчас Рут была на пороге смерти, одинокая, никем не любимая…

А она знает? — спросила Розамунда.

Да, знает, ей также известно, что хороший уход и забота могут продлить ей жизнь. На сколько — одному Богу известно. Когда я посоветовал ей уйти на покой, она рассмеялась, причем совершенно искренне. Она будет стойко стоять до конца, презрев боль и опасность. Я потрясен ее мужеством!

Да, я чувствую то же самое, — призналась Розамунда. — Но удивляться тут нечему: Рут никогда не боялась риска.

Ты права, — согласился с дочерью доктор Роб. — Ее намерение шантажировать тебя — отвратительно. Но с ее точки зрения, она имела право так поступать, потому что ей нужны деньги. Она на мели. В этом можно не сомневаться: я видел ее банковские счета. Но я уверен, что значительное финансовое вливание помогло бы ей справиться с ситуацией и спасти салон от банкротства. Ей удалось убедить меня в этом, хотя я и был настроен весьма скептически. Ей нужен год, и она намерена использовать все возможности, чтобы преодолеть кризис. Не знаю, выдержит ли она физически все это. Я знаю много случаев, когда люди неожиданно сдавались и умирали, когда, казалось, все трудности были преодолены. Но бывало и так, что больные выживали в самых безнадежных случаях. Нужна внутренняя сила и нечто, ради чего стоит жить. У нее есть и то и другое. Нам трудно понять, но для нее салон — смысл жизни.

Да, это правда, — кивнула Розамунда. — Знаешь, отец, мне кажется, я должна предложить ей свою помощь…

Она не примет ее. — Доктор Роб предполагал, что у дочери возникнет подобная идея. — Она однозначно дала мне это понять. На самом деле Рут просила тебе передать, что помощь или жалость ни от тебя, ни от кого другого ей не нужна. Она заявила, что привыкла рассчитывать только на себя и не собирается менять принципы. Так что, моя дорогая, больше мы ничего для нее не можем… — Он оборвал себя на полуслове.

Больше, чем ты уже сделал, — подсказала Розамунда. — Ты дал ей необходимую сумму денег, да?

Да, — подтвердил доктор Роб догадку дочери. — Но я не считаю, что это плата за ее признание, нет! — Он потряс в воздухе несколькими листами бумаги. — Мне хочется надеяться, что она найдет в себе силы жить и рано или поздно добьется успеха. Ты мне веришь?

Конечно. Ты рад, что твоя дочь не ожесточилась, что она умеет сочувствовать и сострадать. Отец, думаю, я унаследовала эти качества от тебя.

Ты так думаешь, радость моя? — спросил он, грустно улыбаясь. — Ну, даже не знаю, что на это сказать. Одно мне ясно: человеку с добрым отзывчивым сердцем живется намного труднее, чем остальным…

Розамунда ничего не ответила, и доктор Роб вручил ей тетушкино признание.

Чтение не самое занимательное, но я думаю, тебе стоит взглянуть. Возможно, тебе потом будет легче справиться с собственными проблемами. Завтра я передам эти бумаги своему адвокату. — Он помолчал несколько секунд и продолжил: — Вообще-то я уже переговорил с ним по телефону. Он утверждает, что поскольку тебя все знали как Гастингс и замуж ты выходила под этой фамилией, то твой брак считается абсолютно законным.

А-а, понятно, — вяло протянула Розамунда.

Ну ладно. — Доктор Роб устало потянулся и зевнул. Он понимал, что дочке надо побыть одной. — Я, пожалуй, пойду отдыхать. У меня был трудный день, да и на завтра полно дел. Ты довольна своей комнатой?

Да, спасибо, все замечательно!

Отлично! Спокойной ночи, моя милая. — Он замялся, смутившись. — Я так рад, что мой дом стал наконец и твоим домом, Розамунда! — Он наклонился и с нежностью поцеловал ее. Потрепав дочку по плечу, доктор Роб отправился к себе.

Розамунда посмотрела на злополучные листки и, не читая, бросила их на стол. Какая разница, что там? Ей уже никто и ничто не поможет: слишком поздно.

Спустя три дня в квартире на Харли-стрит объявился неожиданный гость. Когда Розамунда открыла дверь и увидела Джона, она остолбенела от неожиданности.

Я… я же просила тебя сюда не приходить, — заикаясь от волнения, пролепетала она.

Знаю, — буркнул он. — Но я понял, что нам необходимо поговорить. Если хочешь, я приду в другой раз.

Он, затаив дыхание, ждал ее ответа. Розамунда была в растерянности. Джон казался серьезным, сдержанным, его лицо напоминало гипсовую маску. Что ж, решила Розамунда, необходимо взять себя в руки.

Ну, раз ты уже здесь — заходи, — спокойно проговорила она, пропуская его в квартиру. Она провела Джона в гостиную. — Садись, пожалуйста, — вежливо предложила она, держась намеренно холодно.

Джон остался стоять, пристально вглядываясь в ее лицо. Розамунда тоже не сводила с него глаз. Ни один из них не проронил ни звука. Наконец Джон сказал:

Сначала я хотел бы прояснить ситуацию с твоей девичьей фамилией, — и, увидев, что Розамунда кивнула в знак согласия, продолжил: — Расскажи мне, пожалуйста, поподробнее: почему ты носила фамилию Гастингс, если твоя настоящая фамилия была… была… Розамунда, я ведь до сих пор не знаю твоей фамилии!

Декстер.

Декстер?! — воскликнул Джон. — Ты хочешь сказать, доктор Роб…

Мой отец, — медленно проговорила Розамунда. — Хочешь верь — хочешь нет, но еще несколько дней назад я даже не подозревала об этом, и он все эти годы не знал, что у него есть дочь.