Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества - Бьёрн Ларссон

— Не могу сказать, чтоб я когда-нибудь особо уважал Бога, — жёстко заметил я.

Старик снова усмехнулся.

— Это я тоже прекрасно понимаю. Более того, я с радостью признаю, что вы не похожи на других, в том числе и на пиратов.

— Боюсь, вы меня неверно истолковали. Я не говорил ничего подобного.

— Пожалуй. Тем не менее ваши слова показались мне неожиданными, а я наслушался всякого на своём веку, уверяю вас. Ничто не доставляет мне на старости лет больше удовольствия, нежели возможность удивляться. Посему позвольте мне, без каких-либо обязательств с вашей стороны кроме поддержания столь ценной для меня беседы, угостить вас элем.

Надо признаться, я и сам был немало удивлён. Я не мог разобраться в этом человеке с его изящными и заковыристыми рассуждениями; я никогда ещё не встречал таких людей, и я ему тоже наверняка показался интересным, но мне не было известно о нём ничего, тогда как сам он ухитрился своими вопросами кое-что выведать обо мне. Я боялся, что, если дело и дальше пойдёт таким чередом, он заставит меня разболтать всё. Мне же этот старик даром был не нужен, как и разговор с ним; достаточно было бы узнать, с кем я толковал.

— Мне кажется, милорд, — серьёзно заметил я, — что вы довольно выспросили меня кое о каких предметах… скорее всего, без злого умысла, однако же так, словно моя персона представляет определённый интерес либо для вас самих, либо для кого-то другого. Поэтому, если вы желаете продолжить беседу, нам, вероятно, следует представиться.

— Да-да, конечно, — откликнулся старик. — Моя фамилия Джонсон. А ваша?

— Лонг, — отвечал я. — Может быть, мы сразу чистосердечно назовём и профессию?

— Счетовод, — сказал старик.

— Купец, — сказал я, но в тот же миг наши невинные и искренние взгляды встретились, и мы разразились громким смехом, от которого у старика даже парик съехал набок.

— Мне кажется, нам лучше начать всё с начала, — проговорил он. — Разумеется, с соблюдением полной конфиденциальности… обеими сторонами.

Старик протянул мне руку.

— Моя фамилия Дефо, — заново представился он, — возможно, достаточно известная даже вам, однако временами не слишком удобная… в частности, теперь, когда я сижу по уши в долгах. Профессия: сочинитель. А вы?

— Джон Сильвер. Имя не столь знаменитое, однако, возможно, более удобное, во всяком случае, в определённом кругу. Профессия…

— Квартирмейстер у Эдварда Ингленда, — встрял Дефо, впрочем, довольно тихо, так что его слова не мог расслышать никто, кроме меня. — В настоящее время, очевидно, без определённых занятий, поскольку Ингленда ссадили с корабля у берегов Мадагаскара. Вы себе не представляете, как я счастлив, что напал на вас.

Он жестом отмёл какие-либо возражения.

— Не удивляйтесь. Дело в том, что я готовлю книгу о пиратах, первое сколько-нибудь полное описание их грехов и злодеяний. Да, я немного набил руку в этом жанре, сочинив пьесу про капитана Эйвери. Впрочем, она не пользовалась большим успехом. Потом у меня вышла повесть о капитане Сингльтоне. Тут я оказался удачливее, и книга уже выдержала несколько переизданий. Вы её, случаем, не читали?

— Не имел чести, — признался я. — Зато я читал «Робинзона Крузо». Кто же его не читал?

— А вы, оказывается, начитанный джентльмен удачи. Я знаю, такие тоже бывают. Взять хотя бы Робертса. Судя по его прокламациям, он был выдающимся мастером слова. И чувства юмора ему, прямо скажем, было не занимать.

Дефо вытащил из стоявшей рядом сумки книгу.

— Итак, вы получаете в подарок «Капитана Сингльтона», — продолжил он. — Позвольте рекомендовать сию повесть для чтения… Буду крайне признателен, если вы дадите своё суждение о её правдоподобии и достоверности. У нас в Англии народ слишком доверчив и легко поддаётся на обман… я бы сказал, страдает жаждой веры. Мои читатели убеждены, что капитан Сингльтон действительно существовал, что о нём даже писали в газетах как об открывателе истоков Нила. Можете себе представить, как я смеюсь про себя. Эта книга — вымысел с начала и до конца. Однако же не только простолюдинам, но и учёным мужам хочется верить, будто всё написанное — правда. Нет, на мнение таких читателей я опираться не могу. А вот на вас… вы способны определить, правильно ли я угадал пиратские характеры и нравы. Сделаете мне такое одолжение, прочтёте?

— Конечно, — с готовностью отвечал я.

— Но я хотел бы попросить вас ещё об одной услуге — помочь мне с книгой о пиратах. После Эйвери у меня, с позволения сказать, разгорелся аппетит. Вы появились настолько своевременно, что вас не иначе как Бог послал.

— Скорее уж чёрт, — уточнил я. — Если верить канонам, по которым живёт наш мир.

— Всё едино, дружище, всё едино. Нам очень многое нужно обсудить, так что меня мало волнует, кто именно вас послал. Конечно, если вы удостоите меня разговора. Однако сначала надо утолить жажду. Будьте любезны, закажите за мой счёт эль или ром для нас обоих, в зависимости от собственных предпочтений. Мне всё равно, что пить, я буду рад угостить столь бывалого путешественника, как вы.

Я прошёл к стойке и попросил у стоявшего за ней ублюдка два эля и два рома, наилучшего сорта, за счёт мистера Джонсона.

— Тогда вам придётся раскошелиться, — пробурчал кабатчик. — В кредит крепкими напитками не обслуживаем. Кое-кто допивается до белой горячки, прежде чем успеет рассчитаться.

Я обернулся — и, конечно же, обнаружил Дефо, который дарил мне свою самую лучезарную улыбку. Он снова обвёл меня вокруг пальца. Честную мы вели игру или нет, но оставить такое безнаказанным я не мог, а потому изменил свой заказ.

— Два эля и два ромфастиана, — велел я и увидел, как дух преисподней, смешивая пиво, джин и херес, тоже расплылся в улыбке, узнав привычное пойло.

— Прибавь-ка щепотку отсюда! — сказал я, выкладывая на стойку мешочек пороха.

Кабатчик закивал и осклабился ещё больше. Что он на опыте знаком с классическими напитками пиратов, было неоспоримо.

— А теперь, — приступил я к кабатчику, когда он подсыпал в каждую кружку пороху и размешал его, — выкладывай, какой корабль и капитан.

— «Месть королевы Анны», — сказал он, — под началом капитана Тича по прозвищу Чёрная Борода.

— Я мог бы догадаться и сам, — ответил я, выкладывая на стойку золотую монету. — Тич тоже был страшнее чёрта.

Кабатчик воспринял это как комплимент. Я указал на монету.

— Это в счёт кредита для меня и моего друга капитана Джонсона, — продолжал я. — А самого тебя как тебя зовут?

— Хендс, сэр. Израэль Хендс.

— Вижу, Хендс, на тебя можно положиться. Нам с мистером Джонсоном надо обеспечить покой, не подпускать никого из особо настырных и любопытных.