Тасмин - Александр Операй

Она вышла замуж за жестокого человека.

Отец ничего не стеснялся.

И часто бил жену на глазах у ребенка. Мать плакала.

Иван помнит каким у нее было лицо. Красным. Опухшим от побоев и слез.

Land Rover Defender 1983 года тяжелый автомобиль. Он набирает скорость медленно. Иван мог бы успеть среагировать, но в то утро слишком устал. Он возвращался домой после ночного загула по барам и самым дешевым забегаловкам в городе. Он называл это "последнее шоу". Когда мужчине перевалило за сорок, делать ему особо нечего. Лучшая часть жизни прожита. Дальше забвение. Отказ всех систем. Сначала сердце. И уже под занавес — мозг. Все. Больше невозможно думать и чувствовать на всю катушку. Во всем искажение. Недостаточность.

Кто-то выбирает таблетки. Другие ищут шлюх и порно с несовершеннолетними. Иван предпочитал виски и водку. Можно вместе или раздельно. Это не имеет никакого значения. Мир ничего не может предложить старику, который медленно, но верно скатывается в кризис среднего возраста. Он сыт по горло. Мужчины помешались на деньгах. Женщины сбрендили от собственной внешности. Эпоха коммерческих предложений и нарциссизма. Она тянется тысячи лет, будто сон. Он способен рождать только чудовищ. И они обитают там. В темноте. Ждут у истока кошмара. В глазах наблюдателя.

Ворона возникла из неоткуда.

Она пролетела мимо кабины грузовика и оказалась на встречной полосе.

Там был Land Rover Defender 1983 года.

Машина врезалась в птицу на скорости сто километров в час.

Звук удара о лобовое окно. Будто кусок мяса шлепнулся на пол кухни. Будто Алиса опять готовила отбивные на ужин. Неуклюжая. Она всегда все роняла.

Ворона крутанулась в воздухе. Ее швырнуло на обочину в сторону леса. На стекле осталось единственное перо, кровь и белый понос.

Иван едва справился с управлением.

От резкого торможения машину занесло, она прыгнула в сторону грузовика, но фура уже уехала дальше. Водитель ничего не заметил. Ему не было никакого дела до птицы. Он жил своей жизнью.

Двигатель внедорожника заглох. Колеса с правой стороны застряли в грязи. Машина слегка накренилась, и мир будто бы съехал на пару градусов вниз. Он теперь был кривым и слишком серым. Иван впервые заметил это. И не мог понять куда делись цвета. Может так было всегда. Кажется, он прилично стукнулся головой о боковое окно. Что-то теплое текло по волосам на виске.

Иван отер кровь и выбрался из машины.

Ворона лежала на обочине метрах в сорока от внедорожника.

Она была жива.

Одно крыло все еще билось, будто пыталось поднять тело в воздух и улететь в лучший мир. Туда, где нет боли и холодного, промозгло ветра. Дня, в котором придется умереть. Без лучика Солнца. Здесь и сейчас.

Вот такое "последнее шоу".

Иван закрыл глаза и какое-то время смотрел во тьму. Он хотел, чтобы пустота ушла. Отпустила. Он хотел почувствовать хоть что-то. Но ничего не получилось. Круги черного внутри темноты.

Он моргнул несколько раз и окинул взглядом дорогу.

Ворона исчезла.

Иван чертыхнулся и побежал к тому месту, где чуть раньше ползала птица. Холодный воздух режет кожу. Сердце бьется так, что не слышно шагов. Мышцы болят от усилий.

Иван бежит по дороге будто за ним гонится смерть.

Быстрее. Быстрее.

Дальше. Дальше.

Сам не знает почему это так важно.

Ворона забралась в траву на краю леса и там умирала. Вся в крови и в грязи. Комок мусора. Нечто далекое от того, что человек называл птицей. Раздавленная черная краска.

Она смотрела Ивану в глаза и кричала.

Громкий, душераздирающий вопль.

Совсем не похожий на привычное:

— Карр!

Ворона попыталась ударить Ивана клювом в лицо, когда он склонился над птицей, чтобы взять ее на руки. Она едва не выбила ему глаз. Оцарапала щеку. Но Иван не обратил на боль никакого внимания. Он снял куртку и завернул в нее птицу, будто ребенка в пеленку и прижал к себе двумя руками. Ворона билась, но не могла освободиться. Из нее текла какая-то густая черная жидкость. Ее клюв укором торчал вверх.

Она умерла еще в дороге.

Иван привез домой труп.

Он сидел за рулем внедорожника и не мог отвести взгляд от мертвой птицы, которая лежала на пассажирском месте. В ее покинутом теле он видел образ собственной жизни. Судьбы. Перед его мысленным взором возникла сцена: он идет по дороге. Нагой и отвергнутый.

Впереди. Сзади. Слева и справа. Вверху и внизу. Всюду.

ТЬМА

2

Пару месяцев назад Иван встретил Алису.

Она приехала на заправочную станцию в два часа ночи.

Honda Civic.

Национальное управление безопасностью дорожного движения присвоило этой модели пятизвездочный рейтинг. Но Алиса выбралась из машины с таким видом, будто только что побывала в аварии.

Под правым глазом синяк, порванные колготки и сломанные каблуки на туфлях, в остальном она оказалась красивой. Ей была нужна сигарета.

— Я бросил.

— Ага.

Она пошла дальше в сторону заброшенного кафе.

— У меня дома полно сигарет.

Она обернулась.

— Не стоит.

— Но ведь тебе нужны сигареты.

Заплывший глаз моргнул синим в свете фар Honda Civic.

Иван подумал хорошо бы снова оказаться с Алисой в постели.

Он ощутил себя человеком, который едет в такси на заднем сиденье и видит автомобильную аварию, врачей, полицейских, толпу зевак, но ему интересно другое, он хочет взглянуть на тех, кто сидел в автомобиле.

Бывшая жена оказалась похожа на письмо, которое Иван не писал и не отправлял, но каким-то странным образом оно вернулось. Что-то случилось в ту ночь между ними.

Иногда она приезжает на заправку и ложится с Иваном в постель.

Она рассказывает истории о телефоне.

Она говорит:

— В городе тысячи людей. Никого не люблю. Я жду, когда закончится день, чтобы лечь спать и ничего не видеть, не слышать, не думать. Я пишу тебе об этом, потому что у меня есть твой номер. Может быть, ты захочешь быть здесь рядом со мной. Ведь так теперь модно. Заводить романы по переписке. Безопасность превыше всего. Как секс через презерватив. Никаких встреч и звонков за полночь. Никаких прикосновений и запахов. Только слова. Мы читаем друг друга, как книгу. Никаких фотографий. Только описания. Белые длинные волосы, голубые глаза, тонкие пальцы. Я пишу тебе мрачные, депрессивные тексты. Ты хочешь знать почему?

— Да.

— Погода не очень.

— Дожди?

— Нет.

— У тебя есть другие проблемы?

— Только одна. Я родилась внутри кинофильма, и он уже закончился. Ничего нельзя изменить. Он был придуман, написан и снят, пока я сочиняла сценарий, подбирала актеров, искала деньги на