Безжалостные обещания (ЛП) - Джеймс М. Р.

Катерина смотрит на меня с любопытством.

— Почему ты пыталась уйти? — Спокойно спрашивает она, и я слышу причину вопроса в ее голосе. Если я предам Луку только для того, чтобы расторгнуть свой брак, я не думаю, что найду в ней много сочувствия. Я знаю, что должна сказать ей правду. Первый человек, кроме Аны, которому я действительно могу рассказать.

— Я беременна, — просто говорю я.

— Я не понимаю.

Я объясняю ей условия контракта, мой голос усталый и опустошенный, и я вижу, как глаза Катерины расширяются от ужаса, когда она слушает.

— София, я не могу… я не знаю, зачем ему это делать. Почему он заставил тебя пообещать что-то настолько ужасное? Но я не могу поверить, что если бы он знал, то заставил бы тебя пройти через это. — Она замолкает, потирая руками ноги и переводя взгляд с одного на другого. — София, если он вернется с конклава живым, ты должна сказать ему. Ты должна довериться ему в этом. Верь, что он поступит правильно. — Она смотрит на Анну. — Ты не согласна?

— Как ни странно, я согласна. — Ана смотрит на меня с того места, где она лежит на диване, осторожно приподняв ноги. — Я думаю, Лука любит тебя. Я просто думаю, что он, блядь, не знает, как лучше тебе сказать. Так что, возможно, это станет вашим мостом обратно друг к другу.

— Я тоже так думаю, — тихо говорит Катерина.

Я сижу между двумя женщинами, одна из которых погрязла в горе из-за своей семьи, другая из-за жизни, которую она потеряла из-за ныне покойного мужа другой. Я тоже чувствую, что балансирую на грани. Единственное, что удерживает меня от падения, это тот факт, что я на самом деле не знаю, мертв Лука или нет. У меня есть надежда. Надеюсь, что он все еще жив, надеюсь, что он вернется домой, надеюсь, что мы сможем все это исправить. Надеюсь, что он будет рад нашему ребенку.

Это не так уж много. Но раньше это помогало мне держаться.

Я поднимаю глаза и вижу, как Рауль и трое его людей несут на носилках завернутое в саван тело Франко. Катерина наблюдает за ними, ее лицо бледное и неподвижное, глаза ясные. Она не проронила ни слезинки, и я не могу ее винить. Но я чувствую, как у меня скручивает живот от страха, потому что слишком легко представить моего собственного мужа под таким саваном, которого несут обратно ко мне.

Просто вернись домой, Лука. Пожалуйста, вернись домой любимый.

ЛУКА

Поначалу я почти уверен, что свет надо мной, это пресловутый свет в конце туннеля. А потом мои глаза открываются немного шире, и я понимаю, что это флуоресцентные лампы больницы.

Каким-то образом я жив.

Это становится шоком. Я действительно верил, что это конец пути, что последнее, что я когда-либо увижу, это пестрый гостиничный ковер перед моими глазами. Но я слышу гудки аппаратов, чувствую острую боль в боку, когда двигаюсь. Я без рубашки, мой бок обмотан марлей, и я чувствую, что мне требуется некоторое усилие, чтобы глубоко дышать.

— Почти уверен, что там что-то сильно испортилось, — бормочу я себе под нос, глядя на ушибленную плоть под марлей.

— Ты точно облажался, — произносит глубокий голос с ирландским акцентом рядом со мной, и я сильно вздрагиваю, мое зрение полностью проясняется, когда я становлюсь полностью внимательным.

Колин Макгрегор сидит рядом с моей кроватью с пистолетом в руке.

— Позор, — говорит он, качая головой. — Раньше я стрелял лучше, чем сейчас. Но ты знаешь, старость и все такое. Это касается всех нас.

— Что случилось… — хриплю я, у меня так пересохло в горле и во рту, что я едва могу говорить. — Виктор…

— Боюсь, я тоже отправил его в больницу, но он еще не совсем умер. Я скоро нанесу ему визит, не волнуйся, парень. Его труп уйдет на глубину шести футов, как только они смогут его похоронить.

— Лиам? — Я испытываю острый укол беспокойства за мальчика, который был достаточно храбр, чтобы противостоять своему отцу на глазах у всех.

— Да, ему полагается хорошая взбучка. Но я не из тех, кто убивает собственную плоть и кровь. — Он наклоняется вперед, все еще небрежно держа пистолет в руке. — В любом случае, сначала мне нужно закончить с другими отметками. Ты, например, Лука Романо. — Он улыбается, и при этом его постаревшее лицо морщится. — Честно говоря, я не уверен, что делать с твоей женой. Я слышал, она прямо вскружила тебе голову этой сладкой штучкой у себя между ног. Так что, может быть, я попробую, прежде чем прикончу ее, а? Или, может быть, мне следует оставить ее себе. Симпатичный маленький аксессуар, который согреет мою постель, когда мне захочется, чтобы в моей постели был кто-то еще, кроме старушки?

— Не смей, блядь, трогать Софию, — шиплю я. — Клянусь богом, Колин Макгрегор.

— Да, поклянись ему. — Он встает, крепче сжимая пистолет. — Ты достаточно скоро с ним познакомишься.

Я чувствую холодную пустоту страха в своем животе, несмотря на всю свою браваду. Однажды я увернулся от пули, но теперь. Он слишком близко, и больше ничего его не отвлекает. Он, один уверенный в себе, и я знаю, что мое время пришло.

Как говорится, твой номер выпал. И я думаю, что мне все-таки не удастся сказать главные слова Софии.

Я пытался защитить тебя. Я пытался…

— Пожелай себе спокойной ночи, парень. — Колин прижимает дуло к моему лбу, и я закрываю глаза, отказываясь показывать ему хоть каплю страха. По крайней мере, я умру достойно, если мне придется умереть.

Звук выстрела эхом отдается в моем теле, электрический разряд боли пронзает меня, когда мое тело реагирует на это, дергаясь в постели, к нему присоединяется горячая волна боли, когда рана в моем животе протестует.

Крик эхом разносится по комнате, и раздается звук тела, врезающегося во что-то металлическое, а затем падающее на пол.

Мгновение спустя я приоткрываю один глаз, затем другой и понимаю, что, несмотря на реакцию моего тела на выстрел, я вовсе не мертв.

Выстрел принадлежал не Колину.

Я оглядываюсь и вижу, как один из моих телохранителей, Вэл, входит в комнату, крепко сжимая в руке пистолет.

— С вами все в порядке, босс? — Спрашивает он напряженным голосом. — Кажется, я поймал этого ублюдка.

Медленно я перевожу взгляд в другую сторону и вижу тело Колина на полу, кровь растекается по кафелю. Он не мертв, пуля попала ему прямо в бок, но он без сознания, привалившись к батарее на стене.

— Да, — говорю я голосом, который звучит не совсем так, как мой собственный. — Я думаю, что ты это сделал.

***

Пройдет неделя, прежде чем мне разрешат улететь домой. В это время я не звоню Софии. Я хочу поговорить с ней лично в следующий раз, когда она услышит мой голос, потому что мне еще многое нужно сказать, и я пока не уверен, какое решение хочу принять.

Очевидно, я не собирался ее убивать. Я сказал это в гневе, это невозможно, чтобы я смог это сделать. Особенно с нашим ребенком в животе. Но помимо этого… Могу ли я доверять ей сейчас, после всего? Что еще более важно, могу ли я любить ее? Могу ли я создать с ней семью?

Я не знаю ответов на эти вопросы. И мне нужно время, чтобы подумать. Рядом со мной не может быть женщины, которой я не могу доверять, как бы сильно я ее ни хотел. Страсти, желания и даже любви недостаточно, чтобы отношения в моем мире наладились. Это я точно знаю.

Что, в конце концов, важно, помимо доверия, так это то, хочет ли София быть частью этого мира, этой жизни, со мной. И единственный известный мне способ выяснить это, дать ей возможность сказать мне правду и посмотреть, что произойдет.

В пентхаусе очень тихо, когда я вхожу. Я двигаюсь медленно, все еще прихрамывая из-за заживающей раны в животе, и пробираюсь по нижнему этажу в поисках своей жены. Я избегаю кабинета, теперь я знаю, что там произошло. Ковры и пол вымыты, но я все еще не совсем готов взглянуть на место, где умер мой лучший друг, человек, который предал меня глубже, чем я мог себе представить. Авель для моего Каина. Мой брат…