Пыль моря (СИ) - Волошин Константин

Носились слухи о заговоре против молодого тайцзы. О незаконнорождённости этого правителя. У всех на губах вертелось имя могущественного Фэн Си-фаня. Он плёл интриги в пользу своего малолетнего родственника, младшего сына Чжен Цзяна, Чжен Кэ-шуна. Сведения о поражениях на материке приходили почти каждый день.

Мишкина голова шла кругом от такой массы известий, обрушившийся на него. Он не мог сразу переварить их, и с нетерпением ожидал встреч с Тин-линем. И каждый раз у них возникали жаркие споры, где логика Тин- линя почти всегда выходила победителем.

Мишка тоже стал испытывать тревожное чувство, душа стала метаться в поисках выхода. И он не столько думал о себе, сколько его захватили надвигающиеся события, исход которых он предвидеть не мог, но которые тревожили и волновали его. Его терзало нетерпение, он жаждал деятельности. Сидение в этом городе уже надоело ему, а приёмы и встречи вельмож отупляли и злили.

Но капитан Ли находил, видимо, в этом прелесть жизни, и почти не появлялся на судне.

Мишка смутно чувствовал нутром, что в ближайшие месяцы его судьба резко изменится, и это так волновало его, что лишала сна. Он часами лежал на палубе, вглядываясь в звёздное небо, с неясными мыслями в голове. Он даже стал реже вспоминать родной дом и раздольную реку Амур.

Но вот прошла ещё неделя, и капитан со значительным лицом в очередной раз отправился на приём, захватив своих телохранителей. Носилки доставили его на ту же площадь, где они были в первый раз, но дом оказался другим. Там капитану сухо вручили трубочку бумаги и на словах поторопили с исполнением.

То была инструкция, выполнить которую надлежало в самом ближайшем времени. Капитан получал под свою команду шесть джонок, стоящих на рейде, и ему предписывалось в составе отряда из почти ста кораблей двинуться в район Танши- бейяна, где предполагалась встреча с голландской эскадрой, посланной в помощь цинам.

Тут же капитан назначил Мишку боцманом на старой джонке, а сам перебрался на большую, где и оставался теперь, руководя сбором отряда.

Работы стало много, а времени на разговоры и сборы стало меньше. Спешно грузились припасы, пополнялся экипаж, джонку усилили двумя пушками. Мишка с трудом справлялся со своими делами и часто получал от нового капитана Ма Тин-цая палкой по спине. Мишка озлоблялся и в свою очередь вымещал свою злость на нерадивых новичках. Причём палкой он не пользовался. Кулак ему больше нравился.

Глава 34. Поход

Противный ветер задержал отряд кораблей на два дня. Но вот погода переменилась, и джонки вытянулись из гавани. Путь к материку не был длинным, но приказ оставаться всё время в готовности держал команду настороже.

Расцвеченные длиннющими флагами, джонки следовали в сторону Сямэня. Шли медленно, ночью прошли вблизи рыбачьих островов. Мишка не заметил, как изменили курс. Ветер мешал ходу, приходилось много работать с парусами. Отдыха было мало, все валились с ног. Капитан с помощниками свирепо раздавали палочные удары. Один матрос уже получил двадцать пять ударов по пяткам и валялся с бледным лицом на носу, обдаваемый водяной пылью.

Через три дня стали соединяться с другими отрядами и вскоре эскадра выросла чуть ли не до ста джонок всевозможных размеров. Выделялась джонка лаоды – командующего сводной эскадрой. Высокие надстройки и разноцветные флаги, разукрашенный дракон на носу и многочисленная команда создавали впечатление грозной силы. Но ход флагманской джонки был мал, и она задерживала движение всей эскадры.

В числе самых быстроходных кораблей джонка Мишки постоянно высылалась в разведку. И вот милях в двадцати от Таншибэйяна заметили горы белых парусов. Европейские корабли медленно продвигались навстречу тайваньской эскадре. Мишка успел заметить, что голландские корабли были огромны и окутаны белыми парусами на высоченных мачтах. Наверное, и пушки их под стать кораблям, и Мишка растерялся. Успокаивало только то, что голландских было не более полудюжины, а джонок около сотни.

С этим важным известием поспешили к лаоде. Сразу же между джонками засновали лодки, развозя капитанов и командиров отрядов. С флагманской джонки постоянно слались сигналы и приказы. Голландцы могли появиться с часу на час.

На джонках готовились к бою. Проверяли оружие, пушки, лодки, крючья и прочую боевую амуницию. Всеми овладело лихорадочное состояние.

Перед вечером на горизонте появился одинокий белый парус и через полчаса отряд капитана Ли был послан вперёд на перехват разведчика.

Но голландский бриг не стал ждать неприятеля. Развернулся кормой и поспешил ретироваться. На джонках возликовали, заиграли трубы, и крики радости огласили сумеречные воды.

Всю ночь ожидали нападения, но она прошла спокойно. Утро выдалось спокойное, и с флагманской джонки поступил приказ медленно двигаться навстречу голландцам.

Мишкина джонка опять шла впереди в пяти ли, и первой увидела лежащий в дрейфе отряд кораблей голландцев. Лаода Ялдонг Пинг приказал остановиться, и все джонки легли в дрейф. Между неприятельскими эскадрами ходили быстроходные джонки, но до сражения дело не доходило.

Только однажды капитан Ма Тин-цай неосторожно подошёл совсем близко к кораблю голландцев и тот встретил джонку залпом правого борта. Дым окутал корабль, и он слегка качнулся. Однако ядра не достигли цели и шлёпнулись шагах в ста перед джонкой. Она поспешно легла на обратный курс и ушла подальше от греха.

Так простояли эскадры друг против друга до вечера. А утром выяснилось, что голландцы отступили, и разведка не обнаружила их даже на расстоянии ста с лишним ли.

Больше голландцы не показывались, и эскадра двинулась назад. Отряд капитана Ли направился в сторону города Хайчена, где обосновался со своими войсками главнокомандующий Ло Го-сюань. Здесь отряд включился в охрану со стороны моря этой крепости, которая почти со всех сторон была окружена морем. Цинский флот постоянно угрожал высадкой, но огромное число тайваньских джонок постоянно сторожили эти попытки.

Почти две недели проторчали под этим городов в бесплодных рейдах по заливу и в сторону Цзяндунцяо. Несли дозорную службу вблизи Чжанчжоу, занятому цинами. Погода портилась очень часто, большую часть времени приходилось отстаиваться в бухтах.

Всё реже приходилось Мишке встречаться со своими друзьями. Но в те короткие минуты, что случалось им поболтать, Мишка отводил душу, слушая рассуждения Тин-линя или бесхитростный сказ выздоровевшего И-дуна.

– Что я говорил! – волновался Тин-линь, гордясь своими познаниями в местной политике. – Теперь сам увидел, как нас прижали цины, покарай их силы небесные!

Мишка не хотел сдаваться, да и не очень хотелось растравлять ему свои сомнения и страхи. Он почти всегда возражал другу, но аргументов не хватало, и он досадливо замолкал. Однако ненадолго.

– Твои разговоры расслабляют тебя, и ты становишься чуть ли не трусливым. Во всяком случае, к этому дело клонится.

Тин-линь злился на это и горячо возражал, а Мишка посмеивался, довольствуясь там, что досадил приятелю и перевёл разговор на другую тему.

– Вот подожди, к весне Чжэн соберёт силы и двинет на материк. Народ поддержит его, и он отвоюет прежние города.

– Вряд ли. Народ твой почти весь выселен с побережья, а оставшийся перестал доверять Чжэнам. Уж очень он налогами давит. Втрое увеличил их, а это равносильно смерти от голода. Присмотрись хорошенько, поймёшь.

– Ты что, хочешь сказать, что народу уже безразлично кому служить?

– Конечно нет, но и бесконечно кормить обещаниями и одновременно грабить его долго нельзя безнаказанно. Выходит, что крестьянину одинаково тяжело, как от цинов, так и от Чжэнов. Но цины ещё и смертью карают. Словом, видно, народ разуверился в Чжэнов, и сейчас не идёт так охотно за ними, как это было ещё год назад.

– И к чему это приведёт?

– А вот этого никто не может сказать. Только мне кажется, что так долго продолжаться не может. Чжэны одряхлели, а цины набирают силу. Они даже на море стали сильнее, а вспомни, что говорят бывалые люди. Ещё три года назад у цинов почти не было флота, а Чжэны полностью владели побережьем. А теперь мы едва удерживаемся здесь.