Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает - Данил Корецкий

– А ну-ка, дай взглянуть, – подсвечивая себе фонарем, Дойников наклонился.

– Да, точно, пуля… Сейчас Коля сфотографирует, и выковырни ее аккуратненько…

Вспыхнул блиц – один, второй, третий. В полиэтиленовый пакет шлепнулась извлеченная из кости пуля.

– Похоже, пять сорок пять, «ПСМ»[16], – проговорил Дойников, рассматривая вещдок через лупу. – Такие редко встречаются.

– Я понял, товарищ полковник, это обычный, никому не интересный бомж, – покорно сказал Лис.

Рачков оскорбительно засмеялся.

Волин развернулся и молча полез из темного затхлого трюма на белый свет.

Слухи о находке поползли по городу, правда, они трансформировались только в воспоминания о давней катастрофе – на местном ТВ даже анонсировали воскресный сюжет «Гибель «Максима Горького»: свидетель из трюма»… Подробности расследования ничьего внимания не привлекали, и многие интересные детали остались неизвестными журналистам и любителям сенсаций.

Судебно-медицинская экспертиза показала, что скелет принадлежал ширококостному мужчине 30—35 лет, ростом 179 сантиметров, весом от 80 до 90 килограммов. Судя по остаткам хрящевой ткани, пролежал он в трюме не больше двух-трех лет. Следов насильственной смерти не найдено. Слепое пулевое ранение правой лопатки носит прижизненный характер и причинено 6-8 лет назад, причем хирургической обработке рана не подвергалась. Остатки турецкой кожаной куртки черного цвета, черных брюк неизвестного происхождения, черной рубашки «Хьюго Босс». Модель ботинок-берцев «Рейнджер Ультра», обнаруженных на трупе, выпускалась на двух заводах в китайской провинции Гуан-донг с весны 2007-го года. Тяжелые, с жестким кантом и мощной подошвой, они очень эффективны в драках. Такие ботинки использовали частные охранные предприятия, пэйнтболисты, неформальные военизированные организации; их любили скинхеды, насмерть затаптывающие инородцев рифлеными подошвами.

Было в этом деле еще одно обстоятельство, которое широкой огласки не получило: в костях скелета обнаружили следы цианистого калия. Следовательно, неизвестный крепыш был отравлен, причем отравлен не крысомором или древесным спиртом, а высокотоксичным ядом, который встречается в криминальной практике чрезвычайно редко. Вкупе с огнестрельным ранением из малораспространенного оружия и специфическими ботинками это свидетельствовало о том, что он вел бурную и опасную жизнь, причем в его мире отправляли на тот свет профессиональными способами и инструментами.

Образ обычного, никому не интересного бомжа, скоропостижно скончавшегося в трюме заброшенного судна, развеялся без следа, уступив место фигуранту сложной и запутанной криминальной истории, которая осталась неизвестной милиции.

Впрочем, про бомжа уже никто не вспоминал: на очередной оперативке Волин отметил, что благодаря оперативному чутью капитана Комарова удалось выйти на замаскированное убийство, раскрытие которого поможет пролить свет на глубоко скрытые тайны уголовного мира. Вот так, ни больше, ни меньше!

Лис только усмехнулся. Если бы на место происшествия выехали не люди старой закалки: Рачков, Дойников и он – Коренев, а молодцы новой формации из «поколения пепси», такие же, как Комаров, то версия с бомжем блестяще бы подтвердилась!

Аксиома сыска требовала теперь установить личность «крысиного короля». Полковник Волин приказал начальнику УР тесно привлечь к этой работе капитана Комарова. Что Лис и сделал.

Вернувшись к себе, он вызвал Комарова, вручил ему предварительные результаты исследования скелета и дал ценные указания:

– Садись за компьютер, открывай федеральную базу данных по без вести пропавшим – и сверяй с нашими параметрами! Рост, вес, одежда и, главное, башмаки! Башмаки у нас очень приметные! Все совпадения в отдельную папку, папку – мне на стол! Действуй!

Через несколько минут Комаров постучался в его кабинет.

– Что, уже? – удивился Лис.

– Да нет, – замялся капитан. – Я открыл базу… Там около двухсот тысяч фамилий, товарищ подполковник. Это если я только по одной минуте буду тратить на каждого, мне понадобится сорок рабочих дней…

– Да ты что? – удивился Лис. – Сам подсчитал?

– Так точно. На калькуляторе. Но минута на карточку – это нереально, товарищ подполковник, – добавил он тут же. – Две как минимум. И это уже больше двух месяцев…

– А если четыре минуты – то больше четырех! – догадался Лис.

Комаров развел руками: сами видите…

– Вот что, капитан! – объявил Лис. – Раз ты такой умный да грамотный, значит, не все еще потеряно! Во-первых, нас интересует не весь массив пропавших, а только те, что пропали за последние три года. Подключи компьютерщиков из отдела высоких технологий, может, у них программка какая имеется, чтобы отобрать, скажем, всех, кто подходит по росту и весу… Даю тебе неделю. Неделя, Комаров!

Без учета выходных и праздничных дней! Ясно? Включай свой калькулятор.

– Ясно, – без энтузиазма ответил капитан и вышел.

А Лис позвонил в Центральный райотдел.

– Завтра с утра организуйте рейд на корабельное кладбище! – приказал он начальнику районного уголовного розыска. – Опера, участковые, внештатники… Прочесать территорию, бомжей и прочую публику доставить на «Максима Горького», там у нас будет штаб!

Наверное, это бессмысленное занятие. Слишком много воды утекло, слишком много ржавчины облетело с бортов «Максима Горького». Слишком много всякого люда прошло через его разбомбленные каюты…

Здесь жили, да. В первую очередь, конечно, крысы. Их тут за последние годы успело смениться не одно поколение. Они должны помнить дни «Большого Мяса» и последовавший за этим «Великий Мор». Но крысы ничего не расскажут. Другое дело – люди. Только где их найдешь сейчас? Но деваться некуда: искать надо. Несколько лет назад «Крысиный король» тоже обитал где-то здесь. Или, как вариант – пришел на встречу, которая оказалась для него роковой. Так или иначе, отравили его именно на лайнере. Специально тащить сюда труп никто не стал бы – глупо, хлопотно и опасно. Проще сбросить в реку или закопать.

Лис осмотрелся. Открытая солнцу и всем ветрам верхняя палуба покрыта скользким перегнившим мусором. В шахматном порядке торчат скрученные винтом и перерезанные сваркой ржавые стойки. Здесь не спрячешься. Сейчас от острого металла пышет жаром, зимой тут ледяной ветер и собачий холод.

Он увидел на берегу опера и участкового, которые тащили к сходням некую личность в длинной, не по росту, грязнорыжей куртке ремонтника. Личность упиралась, милиционеры молча помогали ей поджопниками и подзатыльниками. Завидев Лиса, опер крикнул:

– Вот, нашли какого-то! На буксире электромотор курочил. Остальные разбежались…

Лис кивнул.

– Ладно, ведите его в ресторан!

Милиционеры рассмеялись.

В бывшем помещении ресторана стоят два старых кресла с лопнувшей обивкой, лежит прогоревший матрац. На полу – пустые бутылки, пакетики из-под чипсов. Бомжи. Или речпортовская пацанва…

Громыхнула дверь, в помещение с ускорением, размахивая руками, влетел бомж в рыжей куртке. Следом вошли опер с участковым.

– Здесь их много обитает, Филипп Михайлович, целая колония, – сдвигая фуражку на затылок, сказал участковый. – Разбежались, попрятались, как только машины увидели. Надо было по-тихому, пешочком…

– Вот и нагрянешь сюда как-нибудь пешочком, – сказал Лис.

Посмотрел на задержанного. У него были впалые небритые щеки, острые, испачканные копотью скулы и большие, бессмысленные глаза. В перекрученные брюки вместо ремня вдет тонкий стальной тросик, завязанный на животе.

– Давно здесь прописался?

– Чего прописался? Мимо проходил воще… – недружелюбно пробубнил бомж. В верхней челюсти справа у него не было двух зубов.

– А вид у тебя бывалый. И пахнет, как от бывалого.

– Чего пахнет? Я в баню шел…

– Правильно. В баню мы первым делом тебя и отправим. Там минеральные ванны, лечебные нары и другие процедуры.

Лис повернулся к оперу.

– Документы при нем были, Дроздов?

– Какие документы! – тот махнул рукой.

– Значит, будем мылить и драить тебя до выяснения личности, – объяснил Лис бомжу. – Пока не дойдем до самой сути…

– Чего мылить-то?

Задержанный ожесточенно почесал голову.

– Я и так скажу. Халилов Федор, 58-го года рождения. Живу на Тимирязевской, 2, корпус 3, квартира 44. А что документы с собой не ношу, так я ж не хачик иногородний. В своем городе, в своем доме живу, документы в шкатулке лежат, в серванте, чего мне документы носить-то?

– Ну, раз ты в сорок четвертой живешь, тогда нам с тобой говорить не о чем, Халилов! «Корпус»! Там в бараке квартир десять, от силы…

Лис разочарованно прищелкнул языком.

– Раз ты такой брехун и помощи от тебя никакой, то пути наши расходятся! Тебе – в «обезьянник» и на раскрутку, а мне – искать других свидетелей, откровенней тебя!.. Дроздов, уведите задержанного!