Прометей: каменный век II (СИ) - Рави Ивар

Я увидел, что мои соплеменники начали собирать стрелы и вытаскивать наконечники, застрявшие в телах.

– Бар, Маа, мои стрелы не трогайте, я их сам вытащу, – громко велел своим, опасаясь их контакта с отравленными наконечниками. Отыскав взглядов два трупа, сраженных моими стрелами, вырезал наконечники с помощью мачете и тщательно протер куском шкуры, отрезанной с повязки трупа. Наверху склона послышались человеческие голоса и вскоре к нам спустилась разношерстная толпа из двенадцати человек в сопровождении воительницы.

Среди спустившихся было трое мужчин и остальные дети в возрасте от пяти до двенадцати лет примерно. Что характерно, все трое мужчин были брюнетами, среди детей было четверо мальчиков и пятеро девочек. Девочки имели рыжеватый цвет волос, мальчики трое были темненькими и лишь один блондин с волосами цвета соломы.

При виде Мии все они радостно произнесли: «Корт Миа», падая ниц. И снова повторилась сцена с воительницами: несколько фраз, и спустившиеся распростерлись у моих ног, выражая покорность. Тем временем моя женщина продолжала разговаривать со своими воительницами, ее лицо мрачнело. Закончив разговор, вождь племени Нига подошла ко мне:

– Макс Са, больше живых нет. Мы можем уходить на Плаж. Убитых они похоронили еще вчера.

– Надо похоронить твоего воина, – я показал на женщину-воина с раскроенной головой.

Миа коротко дала команду, и трое мужчин чуть в стороне от нас торопливо начали рыть могилу каменными скребками.

«Вот он, матриархат», – мне было непривычно смотреть, как здоровые мужчины, которые физически явно были сильнее женщины, беспрекословно ей подчиняются. Тем временем женщины обошли врагов, брезгливо оценивая их дубинки, и, видимо, остались недовольны качеством оружия. Похороны убитой женщины прошли без пышных речей и ритуала: в любую минуту мог появиться враг.

К брошенному лагерю Нига мы подошли через полчаса: замыкали движение я, Миа и Бар. Врага пока не было видно, но все равно стоило торопиться. Огромный размер нашего плота вызвал удивленные восклицания у воительниц. Одна из женщин, порывшись в песке под разрушенной хижиной, извлекла около десяти бронзовых наконечников для копий, зарытых при поспешном отступлении.

Я рассматривал плавсредства племени: лодки были типичные долбленки, выжженные огнем и обработанные каменными топорами. Предстояло забрать с собой двадцать два человека, включая детей. Долбленки могли вместить троих, максимум четверых человек, а вот плоты мне показались хлипкими, по три бревна, связанные между собой длинными полосками деревьев и веревкой из травы. На мои опасения Миа улыбнулась:

– Мой плот был такой, но я смогла три Мал (солнца) плыть по Соленой воде. А сейчас рядом с ними будет сам Великий Дух Макс Са, чего им бояться?

– Хорошо, Миа, ты лучше знаешь своих людей, давай, командуй, кому куда сесть, только дети сразу на наш плот.

Девятеро детей сразу перешли на наш плот, который покачивался уже на волнах, удерживаемый лишь якорем на суше. В долбленках разместилось восемь человек, они опасно просели в воде. Но если не будет волнения, то риска захлестнуть их волнами не было, сантиметров на тридцать края лодки были выше воды. На двух плотиках устроилось по одной воительнице. Когда оставшиеся взошли на плот, он сильно осел, до верхнего края бревен было всего около десяти сантиметров. Теперь на моем плоту было десять взрослых и девять детей, отчего он стал напоминать ковчег Ноя.

Единственным утешением было то, что после реки Литании часть людей можно будет высадить на берег и оправить в Плаж по суше. Но до нее надо было еще доплыть.

Убедившись, что все разместились и можно отчаливать, я взял наш якорь в виде камня, водрузил его на плот, взобрался сам. Медленно отталкиваясь шестами, мы направились в море, когда глубина стала большой, перешли на весла. Трое рыжеволосых красавиц, оказавшихся на большом плоту, с интересом следили за греблей моих людей.

Когда отплыли в море примерно на полкилометра, сила течения стала чувствительной, и плот вместе с долбленками и плотиками понесло в северо-западном направлении. Скорость течения была примерно равна скорости, с которой мы гребли, направляясь за племенем Нига. Нига были приучены к морю, мои люди тоже, поэтому не было криков и восклицаний, кроме перешептывания детей, которые искоса наблюдали за мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мои воины сильные, они будут драться за тебя, Макс Са, – стоявшая рядом со мной Миа задумчиво смотрела на берег, где была их деревня.

– Почему у вас женщины воины, а не мужчины?

– Так было всегда, мужчины нужны для детей и чтобы делать работу, в нашем племени всегда было так, и только женщины могли быть воинами, – ответив мне, Миа проронила пару фраз своим женщинам. Те, послушно положив копья на плот, взяли из рук моих людей весла, сменяя их. Греблей они владели лучше моих парней, даже на глаз было видно, что скорость увеличилась. Мимо проплывали берега, ставшие теперь враждебными: иногда можно было увидеть только дым. В других случаях удавалось видеть даже стоянку.

На нашу флотилию в море дикари обращали мало внимания, провожая взглядом. Мы были слишком далеко от берега, чтобы вызывать эмоции. Пока мы плыли, я смотрел на маленькие плотики, отнесенная течением в море, Миа продержалась на таком трое суток. Плотик позволял лечь на него, вот и сейчас, обе женщины лежали, лишь изредка поправляя курс своих плавсредств. Но трое суток, когда во сне можно свалиться в воду и ты пропал, – это невозможное.

Взглянул на лицо Мии, которое светилось счастьем: она успела спасти половину своего племени, что в каменном веке было чудом. Задержись мы на пару дней с отплытием, дикари скорее всего взяли бы штурмом тот холм. И тогда племя Нига просто перестало бы существовать, а теперь у них есть шанс стать Русами и развиваться. Жаль, что племя придерживается матриархата, придется им привыкнуть к тому, что у Русов рулят мужчины. Теперь мне стало многое понятно в поведении Мии, когда она попала к нам. Ее независимость, смелость и довольно равное отношение ко мне на первых порах.

Наша флотилия плыла быстрее, чем раньше, видимо, в этом месте течение усиливалось. С такой скоростью мы довольно быстро доберемся до реки, за которой можно будет выйти на сушу. Очень тяжело сидеть на плоту без движения, нас было так много, что перебираться приходилось осторожно, чтобы ненароком не столкнуть человека в воду.

Опустились сумерки, вначале хотел подгрести ближе к берегу, стать на якорь, пришвартовав к плоту обе лодки и маленькие плоты, но сильное течение навело на мысль продолжать путь. Был риск потерять берег в темноте, но полная луна давала возможность рассмотреть темную береговую линию. Немного взял ближе к берегу, чтобы уверенно ориентироваться, скорость слегка упала, но все равно нас несло довольно ощутимо.

Без приключений не обошлось: одна из девочек не разобралась с туалетом, хотя Миа долго и дотошно им объясняла. Пытаясь сесть на одно бревно, девочка потеряла равновесие и упала в воду. Услышав сдавленный крик, прерванный падением в воду, вытащив пистолет из-за пояса и передав его Бару, рыбкой прыгнул в море. Девочку я нашел сразу, лунная дорожка зарябила, когда она вынырнула. Не дав ей снова уйти в воду, схватил левой рукой за волосы и поплыл, пытаясь приблизиться к плоту.

Обе лодки и маленькие плоты прошли мимо меня в пяти-семи метрах, древко копий, что протягивали женщины не достало до меня. Послышался громкий всплеск. «Неужели еще кто-то упал в воду?» – мысль была неприятная, второго утопленника я точно не смогу спасти. Но это оказался якорь, который Бар сбросил в воду, чтобы остановить плот. Плот замедлил движение, и расстояние между нами стало сокращаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Полной остановки плота не последовало, течение влекло плот, а камень не якорь, на дне ему не за что зацепиться. Девочка вначале отчаянно визжала и барахталась, пытаясь схватить меня за руку, но последние секунд десять не дергалась. На пределе усталости я догнал медленно двигающийся плот и, подтянув девочку к себе, передал ее космы Мии, что наполовину свесилась с плота, удерживаемая за ноги своими соплеменницами.