Закат и падение Римской Империи. Том 2 - Эдвард Гиббон

Первая из этих канцелярий ведала мемуарами, вторая письмами, третья прошениями, а четвертая бумагами и распоряжениями смешанного характера. Каждой из них управлял Magister низшего разряда, с титулом Spectabilis, а все дела велись ста сорока восемью секретарями, которые большей частью выбирались из законоведов, так как им приходилось, при исполнении их разнообразных обязанностей, составлять множество различных извлечений, донесений и справок. Вследствие снисходительности, которая в прежние времена считалась бы оскорбительной для римского достоинства, был назначен особый секретарь для греческого языка, а для приема варварских послов существовали особые переводчики. Впрочем, департамент иностранных дел, составляющий в наше время столь важную отрасль государственного управления, редко привлекал на себя внимание министра двора. Его ум был более серьезно занят главным управлением имперских почт и арсеналов. В тридцати четырех городах - пятнадцати восточных и девятнадцати западных - правильно организованные компании рабочих постоянно занимались фабрикацией всякого рода оружий для защиты и для нападения и сооружением военных машин; все это складывалось в арсеналы и в случае надобности выдавалось войскам. 3. В течение девяти столетий должность квестора испытала на себе самые странные перевороты. Во времена младенчества Рима народ ежегодно выбирал двух низших должностных лиц для того, чтоб освобождать консулов от неприятной обязанности заведовать общественной казной; такие же помощники были назначаемы к каждому проконсулу и каждому претору, которым было вверено начальство над войсками или над провинциями; с расширением завоеваний число квесторов было мало-помалу увеличено с двух на четыре, на восемь, на двадцать и в течение непродолжительного времени, быть может, на сорок: самые знатные граждане искали из честолюбия этого звания, дававшего им место в сенате и надежду достигнуть высших должностей республики. Пока Август делал вид, будто желает сохранить свободу выборов, он соглашался пользоваться ежегодно привилегией рекомендовать или, вернее, назначать нескольких кандидатов на эту должность и имел обыкновение выбирать одного из этих выдающихся юношей, чтоб читать его речи или послания в заседаниях сената. Обыкновению Августа стали подражать его преемники; тогда временное поручение превратилось в постоянную должность, и излюбленный квестор, усвоивши себе новый и более важный характер, один пережил уничтожение своих старинных и бесполезных сотоварищей. Так как речи, которые он сочинял от имени императора, приобрели значение, а в конце концов и форму абсолютных эдиктов, то его стали считать за представителя законодательной власти, за оракула в государственных делах и за первоначальный источник гражданского законодательства. Его иногда приглашали заседать в верховном суде имперской консистории вместе с преторианскими префектами и с Magister officiorum, и к нему нередко обращались за разрешениями недоумений, возникавших между низшими судьями; но так как он не был обременен разнообразием менее важных деловых занятий, то он употреблял свои досуги и свои дарования на упражнения в том стиле возвышенного красноречия, в котором, даже несмотря на тогдашнюю испорченность вкуса и языка, отразилось величие римского законодательства. Должность имперского квестора можно в некоторых отношениях сравнить с должностью канцлеров нашего времени, но государственная печать, как кажется, бывшая в употреблении у необразованных варваров, никогда не употреблялась для скрепы публичных актов императоров. 4. Необыкновенный титул графа священных щедрот (Comes Sacrarum Largitionum) был дан лицу, заведовавшему государственными финансами, может быть, с целью внушить, что всякая уплата истекает из добровольной щедрости монарха. Самое сильное воображение было бы не в состоянии обнять почти бесконечных мелочей ежегодных трат на гражданское и военное управление всех частей громадной империи. Одна отчетность велась семьюстами чиновниками, распределенными между одиннадцатью различными конторами, которые были так искусно организованы, что могли проверять операции одна другой. Число этих агентов имело натуральную наклонность к возрастанию, и не раз оказывалось нужным отсылать на родину бесполезных сверхштатных, которые, покинув свои честные земледельческие занятия, слишком необдуманно вступали в выгодную профессию финансовых чиновнико. С государственным казначеем находились в постоянных письменных сношениях двадцать девять провинциальных сборщиков податей, из которых восемнадцать были отличены графским титулом; под его ведомством находились и рудники, из которых добывались драгоценные металлы, и монетные дворы, где они превращались в ходячую монету, и общественные казначейства самых важных городов, где они хранились на государственные нужды. Этот министр также заведовал иностранной торговлей и фабрикацией полотняных и шерстяных изделий, в которой все последовательные операции пряденья, тканья и окрашиванья исполнялись преимущественно женщинами рабского состояния для удовлетворения нужд дворца и армии. Таких заведений насчитывалось двадцать шесть на западе, куда искусства проникли гораздо позже, а в промышленных восточных провинциях их, конечно, было еще больше. 5. Кроме государственных доходов, которые абсолютный монарх мог собирать и тратить по своему произволу, императоры, в качестве богатых граждан, владели очень обширными поместьями, которые управлялись графом или казначеем частной собственности. Некоторая ее часть, быть может, состояла из старинной собственности царей и покоренных республик; некоторые к ней прибавки, вероятно, были сделаны теми семействами, членам которых удавалось достигать престола, но самая значительная ее часть истекала из грязного источника конфискаций и штрафов. Императорские поместья были разбросаны по разным провинциям от Мавритании до Британии, но богатая и плодородная почва Каппадокии побудила Константина приобрести в этой стране самые обширные из всех его поместий, и он сам или его преемники воспользовались удобным случаем, чтобы прикрыть свое корыстолюбие религиозным усердием. Они уничтожили богатый храм в Комане, где верховный жрец богини войны жил настоящим монархом, и присвоили себе освященные земли, на которых жили шесть тысяч подданных или рабов богини и ее священнослужителей.

Но люди не были самыми ценными обитателями этой местности; на равнинах, простирающихся от подножия горы Ар- гея до берегов реки Сара, выводилась порода лошадей, которые ценились в древнем мире выше всех других за их великолепные формы и несравненную быстроту. Эти священные животные назначались для дворца и для императорских игр, и закон запрещал профанировать их предоставлением в собственность какому-либо вульгарному хозяину. Поместья в Каппадокии были достаточно значительны для того, чтобы быть предоставленными в заведование графа; чиновники низшего ранга заведовали поместьями в других частях империи, а заместители как частных императорских, так и государственных казначеев пользовались самостоятельностью при исполнении своих обязанностей и наблюдали за деятельностью провинциальных чиновников. 6, 7. Избранные отряды кавалерии и пехоты, охранявшие особу императора, находились под непосредственным начальством двух графов дворцовой стражи. Они состояли из трех тысяч пятисот человек, разделенных на семь школ или отрядов, в пятьсот человек каждый, а на востоке эту почетную службу почти исключительно присвоили себе армяне. Когда во время публичных церемоний они выстраивались на дворе и в портиках дворца, их высокий рост, их молчаливая дисциплина и великолепное вооружение из серебра и золота представляли великолепное зрелище, достойное римского величия. Из семи школ выбирались в два отряда конницы и пехоты так называемые протекторы,или охранители, выгодное положение которых было целью и наградой самых заслуженных солдат. Они держали караулы во внутренних апартаментах, а иногда посылались в провинции для исполнения с быстротою и энергией приказаний своего повелителя. Графы дворцовой стражи заменили преторианских префектов и, подобно им, стремились перейти от дворцовой службы к командованию армиями.

Постоянные сношения между двором и провинциями были облегчены сооружением больших дорог и учреждением почт. Но к выгодам, которые доставлялись этими благотворными улучшениями, присоединилось пагубное и невыносимое злоупотребление. Под ведомством Magister Officiorum состояли

от двухсот до трехсот агентов или гонцов, которые рассылались по провинциям для извещения об именах годичных консулов и об эдиктах и победах императоров. Они мало-помалу присвоили себе право доносить обо всем, что им удавалось приметить касательно поведения должностных лиц и частных граждан, и на них скоро стали смотреть, как на око монарха и как на бич народа. Под согревающим влиянием бесхарактерного монарха они размножились до невероятного числа десяти тысяч, пренебрегали частыми, хотя и мягкими, выговорами и совершали в доходной сфере почтовой администрации разные вымогательства и притеснения. Этих официальных шпионов, находившихся в постоянной переписке с дворцом, поощряли милостями и наградами на то, чтобы они тщательно выслеживали возникновение каких-либо изменнических замыслов, начиная со слабых и тайных выражений неудовольствия и кончая деятельными приготовлениями к открытому восстанию. Их небрежное или преступное нарушение правды и справедливости прикрывалось обычной личиной усердия, и они могли безопасно направлять свои отравленные стрелы в грудь и виновных, и невиновных людей, навлекших на себя их нерасположение или не захотевших купить их молчание. Всякий верноподданный, - все равно, жил ли он в Сирии или в Британии - находился в опасности или по меньшей мере в страхе, что его отправят в цепях в миланский или в константинопольский суд для того, чтобы он защищал там свою жизнь и свое состояние против коварного обвинения этих привилегированных сыщиков. Обыденная администрация прибегала к этим средствам, которые могут находить для себя оправдание лишь в крайней необходимости, а недостаток улик с усердием восполнялся употреблением пытки.