Уровень Альфа - Ая эН

«Ну, Бес, ты чего! Неужели…»

И тут Ризенгри взорвался:

«Не смей называть меня этим гадким именем! Никогда! Меня, посланника света! Разве я тебя не предупреждал об этом? Я ни за что не поеду с тобой в этот реактор, в этот рассадник зла, в этот… Более того! Я немедленно предупрежу всех о том, что ты собираешься сделать. Ты, трижды обращенный мною в добро…»

Дюшка не выдержал и выключил компьютер.

– Бес не такой! – сказал он вслух сам себе. – Это игра у Димы неправильная!

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Дюшка ходил по громадному пустому дому и нигде не мог найти себе места. Он включил любимую музыку, но она не помогала ни капельки. Он потянулся к телефону, чтобы позвонить Лили, но в последний момент передумал. Он попробовал покататься на искусственной волне в аквапарке на заднем дворе, но это не принесло ему ни малейшего удовольствия.

Дюшка знал, что игра у Димы правильная. Что Дима видит все и никогда не ошибается, во всяком случае в отношении Риза не ошибается. И что когда-нибудь он сам станет ангелом и увидит все так, как видит Дима, и тогда многое поймет и…

Искусственная волна вдруг сбила его с ног, закрутила, бросила на пологое дно бассейна и отхлынула.

– Я не хочу видеть мир глазами ангела, – прошептал Дюшка.

Что-то в его голове медленно прояснялось. Он вылез на бортик бассейна и сел, свесив ноги в воду. Хорошо, что никого не было рядом. Дюшка вдруг очень ясно понял, что ни капельки не хочет становиться ангелом. «И что же мне делать?» – с отчаянием подумал Дюшка. Делать ему было нечего, и никакого выхода не было. Его никто отсюда не гнал, наоборот, ему все были рады. Условия ему создали такие, что круче некуда. У него были блестящие перспективы. Единственное, чего у Дюшки не было, – это выбора. Если бы он захотел уйти – уходить было некуда. Его планеты больше не существовало. «Моей планеты больше нет. Ее вообще совсем нет. А я… Я даже не переживаю! Урод я, вот кто я…»

Дюшке стало жалко себя, урода. Он всхлипнул. Сзади кто-то засмеялся. Клюшкин молниеносно вскочил на ноги и обернулся, побледнев как полотно.

Сзади сидела и смеялась над ним Лили. Дюшка облегченно выдохнул. Лили перестала смеяться и принялась деловито чистить клювом перышки.

– Шла бы ты спать, глупая, – сказал ей Дюшка. – Все нормальные птицы, между прочим, давно спят.

Лили посмотрела на Дюшку одним глазом и продолжила чистить перья. Дюшка махнул рукой и ушел в дом, обернувшись полотенцем.

Дома он налил себе чаю в любимую терракотовую с бронзой чашку и прошел к любимому креслу, напоминающему половинку груши. Плюшевый заяц услужливо подвинулся, уступая место. Дюшка сделал глоток, слегка наклонился вперед, чтобы поставить чашку на столик, и неожиданно поймал в натертой до зеркального блеска поверхности стола свое отражение. Полноватый мальчишка с рыжими взъерошенными волосами смотрел на него из глубины столика отчаянными печальными глазами. Глазами, которые смотрят в тупик бесконечной длины. И Дюшка вдруг подумал, что он, этот парень в столике, – не просто урод, а суперурод. Дрянь, каких мало. Ему даже на свою погибшую планету насрать. Он даже маму с папой не вспоминает. А его… спасли… взяли… в рай… ну, почти в рай…

Дюшка встал с кресла и огляделся в поисках какого-нибудь другого зеркала. Большое чистое зеркало висело на стене в одной из соседних комнат. Из него на Дюшку смотрел примерно такой же мальчик, как тот, которого он увидел в столе. Мальчик был не очень красивый, не очень умный, довольно слабохарактерный и влюбленный в себя самого, причем незаслуженно. По крайней мере, Дюшке так показалось. Дюшка смотрел на этого мальчика очень долго. А мальчик смотрел на него.

– Ты жив, и скажи за это спасибо тем, кто тебя спас, – сказал Дюшка мальчику.

Мальчик шевелил губами синхронно с Дюшкой.

– Для тебя делают все, и с тебя ничего не требуют взамен.

Дюшка замолчал и его изображение – тоже.

– Вообще-то ты ничего такого не сделал, чтобы с твоей персоной так носились, – продолжил Дюшка. – И еще ты пытаешься судить о том, в чем ничего не смыслишь…

…Ладно бы ты жалел погибший мир. Но ведь ты жалеешь самого себя, разве не так?

…Ладно бы ты хотел помочь Ризу, но ведь тебе просто нужен друг для игр, да?

…Ладно бы ты хотел сделать сюрприз Лили, но ведь тебе нужно показать, что ты можешь сделать что-то особенное, ага?

Мальчик в зеркале опять замолчал одновременно с Дюшкой.

– Да мне даже разговаривать с тобой противно! – заключил Дюшка и отошел от зеркала.

В мастерской было прохладно. Дюшка зажег все светильники, какие тут были, и, немного поколебавшись, потянулся к белой глине. Он решил подарить Лили лошадь из своего сна. Вообще-то скульптор из Дюшки был никакой, и лошадь он собирался лепить впервые в жизни.

Он не думал о своем уснувшем навеки мире.

Он не вспоминал о том, что больше нет его Вари.

Он чувствовал, что с ним что-то не так. Но он понятия не имел о том, что его настоящие мысли и настоящие чувства – те, которые должны были быть у него сейчас, – были прочно заблокированы.

Ему не было плохо.

В раю же не должно быть плохо.

Глава 17

Стеос Куаси

Следуя по стрелочкам-указателям, появляющимся на тротуарах и мостовых Мебиклейна, Варя добралась до места назначения вовремя, даже чуть раньше полудня. Стеос Куаси оказался белоснежным круглым трехъярусным сооружением – что-то похожее на торт, который только что покрыли взбитыми сливками. Сливки образовали множество несимметричных арок на всех трех уровнях, да так и застыли. На Варин взгляд, «торт» требовал дальнейшего украшения. Паола, одетая в стильную, но строгую фиолетовую хламиду, выделялась на фоне стеоса и выглядела очень элегантно.

«Ладно, я тоже ничего! – подумала Варя, незаметно поправляя черные кружева на левом рукаве. – А чего это она одна?»

Оказалось, Паола не одна. Просто ребята – Матиасе и Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ – отошли купить семечек.

– А, понятно, – сказала Варя. – А Ливи Лено?

– Ее не будет. Она служит отечеству. За браной.

Забранной? Варя подумала, что Ливи Лено забрали в армию. Она не знала, хорошо это или плохо, поэтому никак не прокомментировала это заявление.

– Матиасе – профессиональный гид по низкотемпературным жидкокристаллическим фракциям, а Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ имеет такую сложно-выговариваемую специальность, что я тридцатый год не могу ее запомнить!

«Значит, Паоле никак не меньше тридцати одного. А на вид ей дашь лет семнадцать, ну двадцать…» – подумала Варя и осторожно заметила:

– Я и имя-то его вряд ли запомню. Чич Гыр-мыр-тыр…

Паола рассмеялась, но немедленно вернула себе учительский вид:

– Ха-ха. Да. И надо иметь в виду, что его имя склоняется по особым правилам. В дательном падеже – кому, чему – Гырамджанахварамширунатдзию, в затворительном – за кем, за чем – за Гырамджанахварамширунатдзиуэм, а в передтворительном – перед кем, перед чем – перед Гырамджанахварамширунатдзи, без всякого э на конце. Понятно?

– Без э на конце, понятно, – несчастным голосом самой тупой ученицы в классе повторила Варя.

– А вот и они.

Профессионал в области низкотемпературных фракций Матиасе оказался худощавым молодым человеком, немного лопоухим и веселым. Судя по тому, как он нежно приобнял за плечи Паолу, Варя поняла, что он – ее парень. Чич Гыр-мыр-тырович годился им всем если не в дедушки, то в отцы – точно. В целом он был похож на обычного человека, но небольшие шишки-синяки на висках и горб, начинающийся от шеи, впрочем, тоже небольшой, заставляли сомневаться: возможно, бывший мутант.

– Свет вам в спину, – вежливо произнесла Варя, дотрагиваясь пальцем до надбровья.

– Взаимно – свет. – Гырамджанбадриджанович беззастенчиво разглядывал Варин наряд, скорее с одобрением, чем осуждая, но кто его поймет, этого старикана!

Сам Гыр-мыр одет был более чем небрежно: непонятной длины штаны свободного покроя, уже не шорты, но еще не бриджи, с чернильным пятном повыше колена, и рубаха не в тон, не в стиль, не в ум, не в фантазию.

– Свет-свет, и давайте скорее лузгать семечки, чтобы перейти на ты, а то мы свихнемся выкать! – Матиасе разодрал край пакета. – Подставляйте ладошки!

– Варварский, дикий обычай! – попыталась слабо возмутиться Паола, но ладошку подставила. – Эй, аккуратнее!

Водопад черных с золотистыми ребрышками семечек полился из слишком большой дыры в пакете. Мимо ладошек, на землю.

– Как странно… – Варя завороженно смотрела на семечковый поток.

– Что странно?

– Я… уже читала об этом… В книге.

– Вот! – обрадовался Матиасе. – Я же говорю: не такой уж дикий обычай. В книгах описан.

– Но это была такая книга… Фантастическая. Ее написал дедушка моего друга, там, у нас, на Земле-11.

– Обычаи разных народов в разных мирах иногда бывают похожи удивительным образом, – заметил Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ. – А семечки – очень распространенный продукт.