Чистильщики (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Юсас чувствовал это, и у него перехватило дыхание. Что теперь делать? Как быть?

- Эй! С вами все в порядке? – спросил он, чувствуя, насколько глупо звучит этот вопрос. Ну в самом деле – что может быть в порядке, если ты сидишь голым в темнице, в доме, который принадлежит мерзкому человеку, можно сказать маньяку, убийце, негодяю! А что тогда спросить?

Дети продолжали молчать, и тогда Юсас приблизил фонарь к решетке, стараясь разглядеть лица тех, кто там находился. И дети тут же вжались в стены, опуская глаза, и Юсас знал – почему. Нельзя смотретьглаза тому, кого ты боишься, и не хочешь, чтобы он тебя заметил. Надо стать незаметным, стать тенью – неслышимой и серой. И может тогда он тебя пропустит и возьмет другого!

- Эй, вы меня понимаете? – голос Юсаса дрогнул, и почти сорвался на хрип – Понимаете? Я…я…я хороший!

Он сам не знал, почему так сказал. Ну просто ничего другого не сумел найти у себя в голове. Хороший! Ведь он правда – хороший! Воровал, да. Но ведь не последнее! И детей в темнице не держал! Старался жить по-совести! Ну…насколько мог.

- Ты хороший? – от толпы детей отделилась девочка лет семи. Маленькая, худенькая, большеглазая. На ее теле виднелось множество синяков, будто кто-то ее щипал, а на подбородке – уже пожелтевший синяк.

- Ты не будешь делать нам больно? – девочка смотрела на Юсаса огромными карими глазами, и ему вдруг захотелось рыдать. В голос, бросившись на грязный пол, стуча кулаками по ступеням загаженной лестницы – рыдать! Да почему же так?! Ну почему, почему?! ЗА ЧТО?! Ну что они сделали такого, чтобы поступать с ними – ТАК?! Почему этот мир такой мерзкий, такой подлый?! Зачем он?!

- Я не буду делать вам больно! – севшим голосом пообещал Юсас, протянув руку между прутьев, попытался погладить девочку пот голове. Она вздрогнула, отшатнулась, закрылась руками и присела, сжавшись в комочек. И тогда Юсас с ужасом увидел, что спина ее и попка исполосованы рубцами. Ее кто-то сек – до крови, безжалостно, практически до смерти. Но она умудрилась выжить.

- Слушайте меня! – Юсас повысил голос, изо всех сил стараясь, чтобы он звучал звонко и грозно – Я Юсас! Я пришел, чтобы вас освободить! Вашего…хозяина я связал, он лежит в прихожей! Теперь вы никому не принадлежите! Я вам помогу, и вы уйдете куда хотите!

И тут он запнулся – а куда они уйдут? Правда – куда?! А может им идти-то некуда! Совсем – некуда! Вот как ему, например!

- Кто знает, где здесь ключи? Ключи от замков?

Молчание. Потом мальчишечий голос, робкий, будто мальчишка еще не верил тому, что случилось. Боялся поверить.

- Они висят вон там…в углу. На крючке. Только ты правда пришел нас освободить? Это не Гримал тебя подослал?

Мальчишке на вид было лет двенадцать, хотя могло быть и больше. Худой, но жилистый, тело практически лишено детской угловатости и нежности. Да, скорее всего ему было больше двенадцати – у него начали расти волосы на лобке. Возможно, он чуть младше Юсаса, или такого же возраста.

- Я же сказал – Гримал лежит связанным! – Юсас придал голосу солидность, и даже суровость, а когда услышал голос девочки из женского отделения, и посмотрел туда, то замолк, и невольно отвел глаза. Ему стало неловко. Этой девочке тоже на вид было лет двенадцать, но только на первый взгляд. Лет четырнадцать, без всякого сомнения. Грудь практически как у взрослой, только еще не отвисает. Волосы на лобке, совсем немного. Округлости – как у настоящей женщины, только очень уменьшенной. Ну как если бы взяли взрослую девушку, и…сжали со всех сторон, уменьшив ее в размере.

Карлица? Да вроде – нет. Юсас видел карлиц. У них обычно неприятные взрослые лица, и разговаривают они странными голосами, тоже неприятными, будто нарочно коверкают слова. У этой обычный девчачий голос, звонкий и очень даже приятный.

Смотреть на нее было стыдно, но…хотелось. Ужасно хотелось. Взгляд так и притягивался к девичьей фигуре, тем более что девушка не прикрывалась. Не отворачивалась, стояла голой, будто так все и надо. Будто стоять и разговаривать с незнакомым мальчишкой вот так, голышом – это привычное, обыденное дело. А что такого-то?

- Вы как тут оказались? – не утерпел, спросил Юсас, шагнув туда, куда показал мальчишка, за ключами – Сколько вы уже тут?

- Не знаю… - равнодушно ответила девушка – Долго. Очень долго. Я Элена. Он для себя нас держит. Давно уже. Серх – это мой брат. Мы близнецы. Мы ехали с отцом, напали разбойники. Всех убили. Нас забрали, а потом нас купил Гримал. И с тех пор мы здесь. А дети недавно. Может месяц. Может два. Он где-то их берет, развлекается с ними месяц, два, а потом продает. Если не умирают. И новых покупает. И снова продает. А мы все время тут. За детьми ухаживаем. Дом убираем. Развлекаем Гримала.

- Как развлекаете? – Юсас не хотел спрашивать, все и так было ясно. Но он все равно спросил. Он должен был это спросить – чтобы знать. Чтобы быть уверенным. Ему Это было нужно.

- Он трахает нас… - девушка снова как-то спокойно, до безумия спокойно пожала плечами – Иногда хочет, чтобы мы трахали друг друга. И смотрит. А потом все равно трахает нас. А иногда сечет плетью. Или ремнем. Но это редко. Плетью он сечет детей. Ему нравится, когда они плачут. И тогда он их трахает.

Девочка еще что-то хотела сказать, но Юсас перебил ее:

- Хватит! Не надо больше! Хватит! Остановись! Хватит…

Девочка замолчала, послушно и беспрекословно. И снова замерла, держась за прутья решетки, и не обращая внимания на окружающее. К ней подошла давешняя девчонка, что разговаривала с Юсасом, обхватила ее за бедра, девушка опустила ей на голову ладонь и так они стояли, прижавшись друг к другу, окунувшись в какой-то свой мир, где нет ни клетки, пахнущей мочой, пОтом и ужасом, где все хорошо, и где они всегда сыты и никто им не делает больно.

И Юсас вдруг подумал о том, что возможно ему было не так уж и плохо, как казалось. По крайней мере он знал, что где-то есть Дегер, и Дегер его никогда не бросит. Найдет, и все будет хорошо. Была надежда. А у этих – надежды не было никакой. Вообще – никакой. Только ужас, только боль, только страх.

Ключи нашлись там, где показал парнишка. Два здоровенный стальных ключа, провернувшихся в замочных скважинах так легко, что Юсас даже удивился – замки были огромными, их невозможно слоимать даже ломом. Такие обычно вешают на дверях купеческих складов. Видимо, за ними ухаживали и смазывали. К тому же частенько открывали и закрывали эти двери.

Дети вышли из клеток организованно, без криков и плача. Пошли наверх по лестнице вероятно так, как делали это не раз, и не два – впереди Серх, позади всех Элена, мягко направляющая вперед ту самую девчонку-семилетку. На Юсаса они не смотрели, шли как-то странно, будто во сне, и Юсас вдруг с тянущим в груди чувством подумал, что это все неспроста. Дети не могут ТАК себя вести. Быть такими спокойными, такими тихими. И такими послушными.

Он вошел в клетку, где сидели мальчики. Посветил фонарем, увидел на табурете деревянную бадью, наполненную водой. Наклонился над ней, принюхиваясь, поднял лежащий рядом легкий деревянный ковшик, зачерпнул. Поколебался пару секунд (ему было противно), и отхлебнул глоток горьковатой, пахнущей прелью и чуть сладковатой воды. Мгновенно выплюнул, сразу распознав знакомый вкус.

Он знал, что это такое. Пробовал. И не понравилось, слава Создателю. Его тогда рвало, да так, что едва не выблевал все свои внутренности. Говорят, такая реакция не у всех. Большинство подсаживается на наркоту с первого раза. Его организм оказался стойким и категорически воспротивился принимать эту гадость в свой кровяной круговорот. Уберег Создатель. А вот этих детишек – не уберег. И как теперь они будут жить с такой бедой- неизвестно. Избавиться от наркотической зависимости можно только одним способом – лечить их сильной магией, очищающей кровь, выводящей яд из телесного оборота. Иначе – пятьдесят на пятьдесят, что они умрут, если не получат очередной дозы наркоты.

Юсас вдруг услышал пыхтение, стук, стоны и приглушенные крики. Поняв, в чем дело, он птицей взлетел по лестнице, пробежал по коридору, вломившись в толпу детей, растолкал их по сторонам. Выбил нож у Серха, отобрал дубинку у Элены, и только тогда наклонился над Грималом, определяя – успел добежать, или нет.