Оруженосец - Артем Тихомиров

Наклонившись над спящей, Смарагульф долго разглядывал ее в неверном свете лампы. Плохое зрение не позволяло ему поставить точный диагноз. Девушка была похожа, однако не на сто процентов. Тогда чародей рискнул разбудить ее. Что было потом, осталось в его памяти навечно. Увидев перед собой бородача со стеклянными глазами и в мятом колпаке, принцесса завизжала. Дракон мигом проснулся. Первый сноп пламени сбил колпак с головы Смарагульфа, второй наполовину спалил бороду. Чародей издал вопль, не менее сильный, чем у девицы, и взмахнул палочкой. Его спасла инстинктивная реакция. Вместо того чтобы обрести покой в желудке дракона, чародей снова очутился дома. На этот раз он выпил в два раза больше успокаивающего отвара. Увы, полбороды и колпак погибли.

Снова проверив свой магический скарб, Смарагульф убедился, что он в порядке. Все части сложной конструкции были подогнаны друг к другу, а особое зеркало однозначно указывало направление. Имелся и дублирующий контур, благодаря которому на большую карту Трехсот королевств проецировалась метка. По ней и ориентировался Смарагульф, и если бы все было в порядке, он был давно вез Эмму домой к безутешным родителям.

В чем же ошибка? Потратив полдня на моделирование различных ситуаций, чародей понял, что его методика верна, но вся закавыка в указании. Маркер трижды менял свое местоположение на карте, а это больше неизбежной статистической погрешности. Следовательно, в процесс вмешивается некая посторонняя сила. Предстояло выяснить, какая именно.

Однако сказать легко. Тут ему понадобилось применить весь свой не по годам могучий ум. Обложившись гримуарами, чародей искал в них нужные формулы и отвергал одну за другой.

Потратив несколько часов, чародей понял, что книги не помогут, и решил действовать самостоятельно. Может быть, его способ и не будет изящным, но уж точно действенным.

Так и закипели дома у чародея варящиеся зелья, захлопали в воздухе разноцветные пузыри, вырывающиеся из колб и реторт. Запах шел сногсшибательный, но Смарагульф его не чувствовал — благодаря насморку. Погрузившись в процесс, он напрочь забыл о сне и пище. Ему нужно было синтезировать особый поисковый камень, способный нейтрализовать помехи, возникающие при телепортации. Коллеги наверняка высмеяли бы его старомодный подход, однако Смарагульфу было начихать на их мнение. По его мнению, в старой школе был свой лоск и стиль, и многое, что сегодня считается громоздким и малоэффективным, может отлично работать. Надо лишь кое-что подправить, убрать лишнее, сократить потребление энергии и повысить отдачу от использования ингредиентов.

Однако в магическом хозяйстве Смарагульфа никогда не было спокойно и гладко. Как водится, лаборатория к конце концов взорвалась. Потерявший бдительность чародей забыл убавить огонь под котелком с базовым раствором, где было намешано с полдюжины веществ. Стишком высокая температура запустила реакцию, которая привела к выплеску чар. Котелок разорвало. Следом лопнула большая стеклянная емкость, заполненная ярко-желтым дымом. Третий взрыв потряс лесной домишко и едва не сорвал крышу, когда вся бывшая внутри магия перемешалась. Из окон, из двери и кривой трубы брызнул целый разноцветный фейерверк, мрачный лес окрасился невиданными оттенками, которым позавидовала бы и радуга.

В наступившей после этого тишине не осмеливались петь даже те немногочисленные птицы, что гнездились здесь. Из приоткрытой двери донесся странный звук, похожий на кваканье. Спустя некоторое время он повторился, а через минуту, неуклюже переваливаясь, на крыльцо вывалилась здоровенная малиново-зеленая жаба. Величиной она была со спаниеля. Оглядев мутными выпученными глазами полянку перед домом и лес, жаба машинально поймала муху и тяжко вздохнула.

— Ну вот, — донеслось из ее утробы, — теперь все придется начинать сначала… — Смарагульф посмотрел на свои лапы. — Ненавижу, когда это случается! Ну почему всегда со мной?!

На этот вопрос никто, увы, ответить не мог. С первого дня занятий волшебством Смарагульф постоянно попадал впросак. Вокруг него всегда что-то взрывалось, горело, терялось, лопалось и покрывалось ржавчиной, а сколько по своей неуклюжести он разбил ценного магического оборудования во время обучения в академии, и не сосчитать. Любого другого студента давно бы вышибли за одно только уничтожение уникального хрустального глобуса, созданного тысячу лет назад великим магом Гагалусом Кривым, но и это Смарагульфу простили. Все-таки он был единственным настоящим гением за всю историю существования альма матер.

И вот сейчас этот гений, в двадцатый, наверное, раз превратившийся в жабу (кстати, почему именно в жабу?), пытался придумать, с чего бы начать. Думалось плохо, ибо мозги жабьи для таких целей не годились. Смарагульф знал одно: поиски принцессы Эммы не будут легкими, а главное, увы, быстрыми.

Почесав торчащие из-под нижней челюсти остатки бороды, чародей развернулся и пополз в дом.

Меспения осталась позади. Эмма удивилась, как быстро они ее проехали.

Далее последовали совсем крошечные, дикие, можно сказать, королевства. Сатиния была похожа просто на кусок необжитой земли. Проезжая через нее, путники увидели вдали только пестрые кибитки передвижного театра. Ни одного города или деревушки.

Далее был Шелковей, запомнившийся Эмме красочным (когда-то) рекламным щитом, который сообщал: «Вы въезжаете в край улыбок и хорошего настроения». Ни того, ни другого путешественникам, увы, отыскать не удалось. Зато, следуя по единственной в королевстве дороге, они попали в столицу.

Дворец, больше похожий на каменный сарай, окружала дюжина хлипких и грязных домишек. Здешние люди оказались настолько бедны, что не могли себе позволить даже символической крепостной стены.

Когда Кай, Лорена и Эмма пересекали город, никто не вышел встретить их, жители просто прятались за закрытыми ставнями. Пока принц размышлял, в чем тут дело, Лорена поделилась соображением:

— Наверное, все свои средства они потратили на ту рекламу при въезде и с той поры так и не поправили своего положения. Боюсь, никто не выйдет. Им даже нечем прикрыть срам.

Кай согласился. Его сердце ныло от сочувствия, но он ничем не мог помочь шелковейцам. Тут не водилось ни драконов, ни разбойников.

С Шелковеем граничила Ответия. Она вся пропахла пивом. Земля, воздух, леса и поля — все словно вымочили в пиве. Эмму даже затошнило.

— Кажется, местные жители предпочитают весело проводить время, — заметила она.

— Ответское пиво ценится у нас в Салазарии, — сказала Лорена.

Пивоварни тут были на каждом шагу, в количестве на квадратный метр площади им уступали только кабаки, полные весельчаков. Ответийцы обожали потреблять собственную продукцию, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные пьяные. Подобно осенним листьям, они лежали повсюду, даже на крышах. Такая достойная осуждения картина вызвала у Кая справедливый гнев. На гостей королевства никто даже не обратил внимания, все были чересчур пьяны, на той стадии, когда внешний мир превращается в невразумительную дребедень.