Абсолютное зло - Елена Григорьевна Макарова

Дан лишь усилил объятия, будто защищая от чего-то. Разозлилась на его вечную привычку не договаривать. Толкнула его в грудь и, не удержавшись на ногах, упала. Под ладонями ощутила холодную землю и сухую траву. В недоумении огляделась и пришла в еще больший шок: я узнала родительский двор.

— Как ты это сделал? — вскинула голову, и она тут же закружилась, заставляя меня жмуриться и сгребать пальцами землю, стараясь удержаться в сознании.

— Позже, — лишь ограничился Дан, и помог подняться. Позволил использовать себя как опору, поскольку мир продолжал вращаться, как безумный. Больше всего я боялась, что меня стошнит. — Не сопротивляйся, — успокаивающе прошептал, — твое тело знает, что делать, просто расслабься, и скоро все пройдет. — Это называется виш, — прошипел как змея. — В переводе с языка халли означает «путешествие».

— Никогда не слышала о таком, — сдалась, оставив надежду хоть что-то понять. Сейчас размышлять о об этом казалось непосильной задачей.

Была готова вечность стоять так, прислонившись к нему: слушать успокаивающее биение сердца и вдыхать его запах. Но Дан, вечно обремененный неизвестными делами и заботами, не позволял забываться ни себе, ни мне.

— Ты как? — поинтересовался, попутно оглядывая меня.

Прислушалась к своим ощущениям:

— Лучше.

— Пойдем, — потянул к дому, спеша скорей встретиться с моими родителями. По парковка перед домом пустовала, и, судя по ощущениям, был ясный день.

— Дома никого нет, — вынуждена была разочаровать его, — в это время они на работе. — Он, казалось, обдумывал дальнейший план действий, а я тем временем подошла к двери и запустила руку в стоящий рядом горшок с цветами. — Придется немного подождать, — и продемонстрировала ему блестящий ключ.

Войдя в дом внутрь, мы убедились, что он пуст. Все вокруг напоминало о былой жизни. С ностальгией провела ладонью по спинке дивана, на котором, вопреки запретам тревожных родителей, в детстве неустанно прыгала. Я была энергичным ребенком, чем порой доводила их чуть ли не сердечного приступа, а сейчас мне, напротив, едва хватило сил проделать путь от лужайки до гостиной. Но я не покорилась болезни и не стала укладываться на диван, забываясь спасительным сном. Много лет я хранила одну вещь, и наконец представилась возможность вернуть ее.

— У меня кое-что есть для тебя, — заставила Дана обернуться, отвлекаясь от напряженного хождения по комнате. Он будто изучал обстановку, выискивая слабые места обороны или просто любую угрозу. — Жди здесь, — с воодушевлением попросила, направляясь к лестнице на второй этаж.

В моей комнате все лежало на своих местах. Именно так, как я их оставила, навещая родителей в последний раз. Мое “сокровище” хранилось под кроватью, но не я спешила его доставать. Сначала хотела переодеться, вернее просто одеться: моей одеждой на данный момент служил домашний халат. Нашла кое-что из старых вещей, что лежали аккуратно сложенные на полке шкафа — мама всегда тщательно следила за порядком.

Облачившись в старые, удобные джинсы и джемпер, я вернулась к Дану и застала его послушно сидящим в кресле. С трепетом и осторожностью я положила перед ним черный кофр.

— Открой, — предложила, предвкушая его реакцию. Он не сможет остаться равнодушным, ни в этот раз.

— Что это? — не желал разгадывать загадки. Но помедлив, все же потянул за молнию. — Это моя гитара, — констатировал, когда откинул клапан кофра. — Откуда она у тебя? — не сводил глаз с инструмента.

— Не могла смотреть, как она пылится в пустом доме, — смущенно каялась.

— Ты украла ее? — догадался. Комнату наполнил его певучий смех. Могла по пальцам пересчитать, сколько раз мне довелось видеть его улыбку за последнее время. Он всегда напряженный и мрачный.

— Сыграй, — неожиданно для самой себя попросила.

— Не могу, — снова стал хмурым, — травма, — он словно искал способ отказаться.

— Она не мешает твоим пальцам ловко бегать по экрану телефона, — рассуждала я, указывая на очевидные нестыковки, — значит, травма не настолько серьезная, как ты хочешь убедить меня.

— Это все детские забавы, — косвенно признался в обмане. — С этим давно покончено.

Его страсть к музыке не могла просто так исчезнуть.

— Сыграй для меня, — воспользовалась его слабостью.

— Нет, Ри-ри, — не собирался уступать.

— Много лет никто не прикасался к ней, — окинула взглядом гитару, — пожалей бедняжку.

Он опустил ладонь на лакированное дерево, словно заново знакомясь с некогда любимым верным другом.

— Я уже не помню, как это делается…

— Думаю, сначала ее надо настроить, — подталкивала, чувствуя ослабление обороны.

Наконец он сдался: легким движением, которое я видела тысячи раз, извлек гитару из кофра. Казалось, ему непривычно держать ее, но как только пальцы коснулись струн, он уже знал, что делать.

Я умиротворенно наблюдала за тем, как он скрупулезно настраивал гитару, проверяя натяжение струн и прислушивался к каждой ноте. Мне доставляло удовольствие следить за работой мастера. Скоро раздался гитарный перелив, и я наконец позволила себе откинуться на диван и отдохнуть. Меня кружило в воспоминаниях и в мелодиях из прошлого. И тягучей тоской в душе отозвалась повисшая тишина, когда последняя струна стихла.

— Почему ты оставил музыку? — задала вопрос, не открывая глаз. — Почему бросил меня?

— Тебе пора понять, что я не бросал тебя, — теплые пальцы коснулись щеки. — Я уехал, потому что должен был, и никто не удержал бы меня.

— Мне так жаль, — взглянула из-под отяжелевших ресниц. Невольно вспомнила об его отце, как веской причине отъезда. Мысли сменяли друг друга, едва выныривая на поверхность сознания, и снова тонули в хаосе звенящего гула в голове.

— И мне, — по-своему расценил он мои слова, и в свои собственные вложил некий смысл, который я не способна была понять в тот момент.

— Ты не виноват, — произнесла, будто кто-то иной говорил за меня. — Знаю, ты страдал, — необъяснимая уверенность, как абсолютное знание озарило сознание. Не нужно было видеть его шрамы, чтобы понять это. Я видела это в нем, читала как в книге.

Вдруго озноб усилился, дрожь пробежала по рукам. Я опустила взгляд вниз: на кончиках пальцах оседала туманная пыльца. Она словно концентрировалась из воздуха, клубилась и вилась по рукам. Это не на шутку напугало меня: обхватила голову, желая, чтобы все в ней пришло в норму и галлюцинации исчезли.

— Этого нет, этого нет, — повторяла как заведенная. — Я схожу с ума, — отчаянно боролась с видениями.

— Ты не сходишь с ума, — Дан встряхнул меня, заставляя посмотреть на него, — это твоя истинная сущность рвется на свободу.

— Не… — Попыталась вздохнуть, но безуспешно. — …не могу… дышать…

Цеплялась за Дана, с ужасом сознавая, что еще чуть-чуть и задохнусь. Он прижал ладонь к моей груди, и, как и в прошлый раз, по телу полилось