Обращение Апостола Муравьёва - Аркадий Маргулис

– В Киеве меня ждут жена и две дочки.

– Домой не советую.

– Это я понял…

– Хотя… Киев, говоришь… – вор прищурился, словно вспоминая, – за Киевом смотрит мой старинный кореш. Вороном кличут. Вернёшься, снеси ему от меня маляву, – Лютый разорвал сигарету, высыпал табак прямо на пол, черкнул несколько слов на клочке папиросной бумаги. Сложил туго. Затем свистнул. В комнату ворвался инвалид на колёсах, с котиком. И четверо быков следом.

– Свечу, – коротко приказал смотрящий.

Калека укатил, но быстро вернулся с пучком церковных свечей на культях.

Хозяин зажёг одну, покапал воском на крошечный квадратик бумаги, перевернул, покапал ещё и подождал, пока не застынет.

– Теперь маляве не страшны ни вода, ни грязь, ни любопытный прищур. Ступай себе, Апостол, с Богом. Шмаровоз подкинет тебя до железки, дальше сам.

– На железке я и впрямь сам, – заулыбался Марат, протягивая законнику руку.

Расстались уважительно, без слов.

На железнодорожной станции без названия не продавались билеты. Не существовало и билетной кассы. Но окажись она здесь нынче летом, во время отпусков, купить плацкарту в день отправления поезда Иркутск-Киев – утопия. Поезд на станции почти остановился, когда репродуктор разразился обычным: «Стоянка поезда одна минута, просьба пассажирам на перрон не выходить». Марат рванулся с платформы в ближайший вагон, на ходу осадив ополчившуюся на него проводницу: «Начальника поезда мне…».

Награждённые знаком «Почётный железнодорожник» имели право на бесплатный проезд в спальных вагонах категории СВ, если работали в отрасли или вышли на пенсию по старости. Марат, предоставив значок и удостоверение, не стал разочаровывать начальника поезда. Сообщил, что работает на Одесской железной дороге, и вынужден не по своей воле, по делам служебным, срочно прервать отпуск.

Проводница образцового спального вагона оказалась прелесть, тем паче после рекомендации начальника. Дорогого гостя поместили в отдельное «случайно» пустующее в разгар летних отпусков купе. Принесла чай. Стакан. Другой. Третий. Красавчик с королевской осанкой не должен оставаться ночью без присмотра.

В посёлке Мирный жарко пылал дом из смолистого сибирского кедра. Пожарная команда, вызванная из областного центра, столкнулась с необъяснимым форс-мажором. Сперва, по получению срочного вызова, выяснилось, что бензобак пожарной машины пуст. По инструкции этого никак не могло быть, но факты налицо. Пришлось спешно заправляться, но невероятные странности продолжались. Оказалось, и водяной бак безнадёжно пуст! За такое при Сталине полагался расстрел, при Брежневе светила тюрьма, сегодня – хоть бы что. Залили воду, выехали, не успели облегчённо выдохнуть, как лопнуло переднее правое колесо. Осмотрели, вроде чисто, резина пришла в негодность по старости. На том и порешили: форс-мажор. Когда к утру удалось потушить пожар, под остовом дома обнаружили три обгорелых, вряд ли подлежащих экспертизе, трупа.

Плакали ведь по почившему Брежневу, но симметрично радовались меченому Горбачёву. На Украине всё происходило, как обычно, через «запрягайте, хлопци, коней». Первый секретарь Владимир Васильевич Щербицкий отсутствовал на пленуме, назначившем в генсеки Михаила Сергеевича Горбачёва, поэтому велел подчинённым срочно подготовить подробный отчёт «Об итогах пленума и наших задачах». Услышав впервые новое слово «перестройка», он скомандовал: «Стоп!», пожевал губами, словно пробуя на вкус неудобоваримое буквосочетание, и спросил: «Товарищ Кравчук, что скажете? Это какой дурак придумал словцо перестройка? У людей нервный шок».

Нервный шок – с тех пор и по сегодняшний день. Украина, оставаясь заповедным островом вассального консерватизма, расчистила шлях ревностному украинскому национализму. Многое невозможное стало реальным. Даже сосуществование исключающих друг друга противоречий.

Жизнь в Советской империи ещё сохраняла инерцию движения. Но постепенно ускорение стало отрицательным, превратившись в торможение. До перевала оставались скудные метры и, едва добравшись к пику, страна, разваливаясь на ходу, скользнула вниз. Вроде терпящего крушение аэробуса, теряющего в безудержном падении жизненно важные устройства.

Марат встретился с Вороном и с его благословения выгодно обратил рыжьё в наличность. Открыл, а почему бы и нет, собственный офис «Купи-продай» – как раз наступили пиратские времена. Перестройка не должна была остаться временной реформой, но охватить все сферы жизнедеятельности общества: экономику, политику, социальную сферу, идеологию. Моисей, сбежав из Египта, водил толпы евреев по пустыне не потому, что заблудился. Причина была много глубже: он дожидался, пока вымрет поколение рабов, а следующее, рождённое свободными людьми, сможет построить новую общность на своей земле. В Советском Союзе, как всегда, торопились. Конечной целью провозгласили «гуманный, демократический социализм», но в действительности новый эксперимент на людях с косным мышлением привёл к потере контроля за событиями. Ходила притча: «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве отрезают пальцы». Беспределом воспользовались люди, имевшие общее романтическое погоняло «Воры в законе». На самом деле они, обладавшие истинной властью и несметными богатствами, стерегли из подворотен судороги агонизирующего государства, подсчитывали неразбериху и непредсказуемость, чтобы навсегда легализовать своё существование.

Простой же народ всегда знал, кого следует винить во всех бедах. Раньше он делал это тихо, на кухнях за закрытыми дверями, сегодня – выходя на шутовские демонстрации. Одни пели сокровенное:

– По России скачет тройка:

Мишка, Райка, перестройка.

Другие искренне признавались, выплясывая:

– Водка – десять! Мясо – семь!

Мишка спятил насовсем!

Галима летала на седьмом, или подобном у калмыков, небе. Соседки завидовали обвешанной золотом и каменьями даме с невянущей раскосостью глаз. Утряслось, но душа Апостола не находила покоя. Чего-то снова не доставало, чего-то, что невозможно определить словами и сформулировать.

Спешно, словно опасаясь, Марат сбыл с рук предприятие. Захотелось остановиться, присмотреться к жизни, обдумать планы на будущее и побездельничать. Именно беспрерывно, подряд днём и ночью!

Ночи тоже не приносили покоя, словно, повторяя вечер в доме старателя Мамонтова, позабыл закрыть окно в мир мёртвых. Тени, стоило Марату прикрыть глаза, торопились в его мир, толкаясь тушами, и всё боялись опоздать. Бил он их нещадно. Но на следующую ночь являлись, как ни в чём не бывало, другие призраки, и лезли, лезли, лезли, бестолково тискаясь в проёме окна.

Рекомендация Лютого, или исправные, более чем щедрые отчисления в общак, или изнурительная духовная немощь были причиной, но единственным человеком, с кем близко общался Марат, стал старый вор в законе, смотритель стольного града Киева, кореш Ворон.

Глава 11.Тюрьма. Прозрение

Ждал ли отца Серафима Апостол? Вне сомнений – ждал. Иначе чем объяснить плохо скрытую радость при его появлении в ШИЗО.

– Есть успехи, Марат Игоревич?

– А как же, – неожиданно для себя, дружелюбно ответил арестант.

– Ловлю на слове… Весь внимание.

– Ночью… почувствовал, что в Библии кроется глубочайший смысл, – начал Апостол и смутился, но решил не сбавлять тона, – если я заблудился в нескольких строках, что же, это одна из серьёзнейших книг, попавших в руки, – отец Серафим задумчиво пощипал бородку и согласился. – Признаюсь, вначале я читал её для того, чтобы опровергнуть вас, но сейчас оторопь берёт. Вокруг происходят события, вроде понятные, на самом деле всё перевернулось.

– Между людьми, знающими молитвы, и теми, кто понимает их смысл, большая разница. Человек, впервые переступивший порог православного храма, только не воспринимайте в буквальном смысле, требует к себе особого отношения. На него тут же наседает нечисть, тёмные силы, не желающие спасения человеческой души. А цена души неисчислимая. От нас, священников, зависит, как изменится чудовищное соотношение одного крепкого прихожанина к сотне крещёных, но душою далёких от храма. Если в наших глазах мирские люди не заметят сияния вечной жизни, грош нам цена, – отец Серафим глянул на часы, – вот так всегда, времени чуть, работы – вдосталь. На чём мы с вами остановились?

– Бог создал животных и привёл их к Адаму, чтобы он дал им имена.

– Вот-вот, именно при наречении братьев меньших, человек обязан был отыскать помощника. Должен, но не сумел. Возьмите Библию и проверьте.

Апостол прочёл:

– «И нарёк человек имена всем скотам и птицам небесным, и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему».

– Человек уникален своей социологической сутью, необходимостью праведного сосуществования с братьями меньшими. Снизойти к ним – вот чего Бог ожидал от него перед тем, как сказал «не хорошо». Но, ни сам, ни с помощью животных, Адам не сумел оправдать надежды Творца. Дважды ему далось право на ошибку, а уж затем Бог усыпил его и произвёл разделение. Так в чём же первородный грех?! Думай, сын мой, думай!