Семена огня - Владимир Свержин

— Нет, — деловито согласилась Женечка. — Но это объясняет, почему вдруг Брунгильда так всполошилась и сама понеслась ловить зубастого перепончатокрылого.

— Эк ты его окрестила! Ты с меня пример не бери. Пощади нервы руководства, они этого не переживут. Кстати, к вопросу о «понеслась». Возможно, что в обличье гарпии она тоже летала навестить того самого невнятного отшельника. Как тебе вариант?

— Может быть, но факты…

— Ой, ну ты шо, не в курсе, что факты — упрямая вещь? Им только дай волю, и мы будем здесь сидеть до второго пришествия и ждать, пока фактам надоест упрямиться. Как говорится: «Ля фам, шершите и обшершите».

Фрейднур несмело окинул взглядом задумчивую даму Ойген.

— Прикажете, того, зайти позже за письмом?

— Да, к обеду оно будет готово. Отправитесь с ним в обитель Святого Эржена. Если предчувствия не обманывают меня, там вы найдете мастера Рейнара.

— Умница, девочка. Возьми на полке пирожок. Работаем.

Стая медленно окружала прогалину. Теперь уже хищникам было не до игр, не до учебных охот. Кто-то посмел нагло и бесцеремонно вмешаться в отработанный тысячелетиями процесс воспитания молодых волков, посмел опозорить вожака перед щенками! Нельзя спустить такое безнаказанно!

Звери медленно, каждым движением наводя леденящий душу ужас, выступали из-за кустов, чуть приседая на задние лапы, каждый миг готовые к прыжку. Лишь старые непригодные к охоте волки-пестуны оставались в стороне, рядом с резвыми не в меру волчатами, желавшими хоть глазком поглядеть на расправу. Рычание, удары лап, щелканье клыков еле сдерживали их пыл. Вожак, заматеревший в сотнях удачных охот, прекрасно сознавал, что одетый в железную шкуру крупный самец человека весьма опасен. Его сила, его взгляд, длинный стальной клык в его лапе не оставляли сомнений: поединок будет непростым, и неизвестно, для кого еще окажется последним.

Он выжидал, стараясь напугать, улучить момент для решающего броска. За спиной крупного самца жался второй, поменьше, но этот был не столь опасен. И хотя вожак знал, что видимость бывает обманчива, главная опасность все же исходила от железношкурого. Второй человек боялся, волки прекрасно чувствовали это.

— Я их задержу, — процедил Карел, отступая к стволу раскидистого вяза и поводя острием меча из стороны в сторону. — А ты карабкайся на дерево.

Бастиан подпрыгнул, хватаясь за торчавшую над головой ветку.

— Нет, нет, не сюда! — взмолилась Гизелла. — Она может не выдержать! Если обломится, мы погибнем все.

Ухватившийся за толстую ветвь Ла Валетт нелепо задрыгал ногами в воздухе, соображая, что теперь делать. И тут, словно по команде, волки ринулись вперед.

Не тратя времени, Карел развернулся в сторону болтающегося между небом и землей соратника, взмахом меча готовясь поразить ближайшего хищника. Тот отпрянул, так что острие пронеслось лишь в четверти дюйма от кожаного носа, и в ту же секунду вожак прыгнул на спину крупному самцу, желая сбить его с ног.

Карел едва устоял. Отброшенный на плечи кольчужный хауберк спас от клыков. Взревев от ярости, богемец с разворота ударил спиной о ствол дерева, намереваясь расплющить противника, сломать ему хребет. Тот, взвизгнув, отскочил, и тут же ринулся в новую атаку, на этот раз стараясь вгрызться в ногу человека. Стая устремилась за ним, каждый из волков уже наметил себе цель, но вдруг оглушительный, раздирающий душу визг буквально сотряс прогалину. Вероятно, до этого мгновения Гизелла пыталась держать себя в руках, искать выход, защищать маленького сына, но сейчас, когда спасение, казавшееся таким близким, вдруг обернулось кошмаром, нервы ее не выдержали.

Неожиданный резкий звук ударил волков по ушам, и те, недовольно заворчав, отпрянули. Карел не медля ни секунды, отскочил к дереву и снова занял позицию. Хуже было другое: не ожидавший такого поворота событий Бастиан в ужасе разжал руки и шлепнулся в траву, чувствительно приложившись затылком о торчавшее из земли корневище. В глазах его поплыло, он попытался встать на ноги, но снова завалился набок.

— Вставай! — заорал Карел, яростно отмахиваясь мечом. Но Ла Валетт лишь мотал головой, не в силах сфокусировать взгляд.

И в этот миг, когда гибель уже казалась неизбежной, юный Дагоберт, наблюдавший с дерева за противоборством, вдруг легко, словно на руки слуг из седла смирной лошадки, спрыгнул наземь прямо перед оскаленной мордой вожака.

— На дерево, мальчик! — Карел ринулся вперед.

Дагоберт не повернулся, лишь выставил руку в останавливающем жесте. Сам не ведая почему, могучий богемец сбавил шаг. Казалось, свирепый волк, замерший не более чем в метре от юнца, попросту обалдел от такой наглости. Он смотрел на Дагоберта, смотрел, не отрываясь, желтые глаза его пылали жаждой крови, неотмщенным оскорблением и врожденной злобой.

Все стихло. Даже вновь завопившая в ужасе женщина замолчала на полувздохе. Хищники, ждущие приказа вожака, с недоумением глядели на того, кто добрую сотню раз водил их на охоту. Перед матерым зверем стоял не воин в железной шкуре — тонконогий, тонкорукий юнец. Но вожак медлил. Он смотрел и смотрел, не отрывая глаз от лица странного противника. И вдруг злобный пламень в его зрачках начал угасать. Он больше не видел наглого мальчишки. Перед ним бушевал огонь, грозный, всепожирающий, не знающий ни жалости, ни цели. Как лесной пожар, некогда опаливший эту прогалину, он готов был уничтожать все вокруг лишь потому, что он — огонь и вечно голоден.

Вожак заскулил, попятился, а огонь все рос, уже слышится гудение пламени и треск пожираемых веток. На волка пахнуло вонью тлеющей шерсти. Он истошно взвыл, подскочил на месте и, поджав хвост, бросился наутек. Еще мгновение, и вся стая устремилась за ним.

— Мы пришли спасти вас, — Карел с третьего раза засунул меч в ножны и опустился в траву. — Спасти вас пришли. Понимаете? Это у нас задание такое.

— Неведомо, зачем это было нужно, — немного пришедший в себя Бастиан прислонился спиной к стволу дерева и прикрыл глаза. — Но теперь я знаю, мальчик, это было нужно.

Глава 15

«Это надо обмыть», — сказал Моисей и сомкнул волны Красного моря над колесницами фараона.

Майордом склонился над письмом Благородной Дамы Ойген, внимательно разглядывая лист пергамента. Ровные строчки изящно начертанных букв многое бы рассказали Пипину о характере девушки, когда б он владел основами графологии. Лежавший перед ним документ, несомненно, представлял огромную историческую ценность как первый образчик современного русского письма на франкской земле, но даже этого знаменательного факта, не говоря уже о смысле знаков, хозяин здешних мест не понимал.