Северо-Запад - Зэди Смит

всем жилось легко, потому что тебе живется легко. Тебе никогда не приходило в голову, что некоторые вовсе не считают жизнь такой уже легкой штукой, какой считаешь ее ты?

Она посмотрела на него торжествующим взглядом. Он наблюдал за ее кокаиновой челюстью[38], пережевыванием пустоты.

– Моя жизнь? Моя жизнь легкая?

– Я не сказала, что легкая. Я сказала, ты ее считаешь легкой. Это разные вещи. Вот почему мне нравится балет: он для всех труден. Феликс, отпусти, мне больно.

Феликс отпустил ее запястья. Если прикасаться друг к другу так долго, даже в ярости, то ярость сникает, и они оба смягчились, понизили голоса, отвернулись.

– Я стою у тебя поперек дороги. Хорошо. Никто не претерпел вреда. И под этим я, конечно, имею в виду, что никто не претерпел ничего иного, кроме вреда.

– Каждый раз, когда я сюда прихожу, всегда одни разборки. Сплошные разборки. – Феликс покачал головой, глядя в пол. – Я не понимаю. Я всегда с тобой был только порядочным. Почему ты хочешь разрушить мою жизнь?

Она посмотрела на него пронзительным взглядом.

– Забавно, – сказала она. – Но, конечно, так ты это и видишь.

После этого они молча направились к двери. Мужчина шел чуть впереди. Глядя на них, сторонний наблюдатель мог бы подумать, что мужчина безуспешно пытался продать женщине Библию или набор энциклопедий. Феликс, со своей стороны, пребывал в абсолютной уверенности, что это – последний раз: в последний раз он видит эту картину, в последний раз видит трещину в штукатурке, – и про себя он вознес короткую благодарственную молитву. Ему почти хотелось сказать этой женщине, что от всего этого он был в восторге, потому что оно было отличным примером всего, чему она его научила. Вселенная хочет, чтобы ты был свободен, ты должен стряхнуть с себя негатив. Вселенная хочет лишь, чтобы ты попросил, и дано тебе будет. Он слышал, как женщина у него за спиной тихо плачет. Подает ему сигнал повернуться, но он не повернулся, и на пороге плач перешел в рыдание. Он поспешил к лестнице и уже спустился на несколько ступеней, когда услышал сверху удар по ковру – она грохнулась на колени, и он знал, что должен бы чувствовать камень на сердце, но на самом деле чувствовал себя как человек, который претерпевает еще не изобретенный процесс телепортации элементарных частиц; он ощущал чудесную, благодатную легкость.

С-З 6

Феликс протиснулся в вагон еще на дюйм. Он держался за поручень левой рукой. Разглядывал карту метро. Карта не отражала его реальности. Центр находился не там, где «Оксфорд-сиркус», а там, где яркие огни Килбурн-Хай-роуд. «Уимблдон» – деревня, «Пимилко» – часть научно-фантастического романа. Он накрыл указательным пальцем синюю точку Пимлико. Оно находилось нигде. Кто там жил? Да кто хотя бы проезжал через него?

На четырехместном сиденье освободились два места. Феликс пробрался туда и опустился на одно из них. Парень напротив кивал под громкий брейк-бит. Его друг рядом положил ноги на сиденье. Огромные зрачки, время от времени тихо смеется какому-то видению. Феликс образовал собственное приватное пространство, широко расставил ноги и развалился на сиденье. На Финчли-роуд, когда состав вынырнул из-под земли, его телефон ожил, пискнул, оповещая о пропущенном звонке. Феликс с надеждой пробежался пальцем по списку. Один и тот же номер три раза. Этот номер вызывал единственную физическую ассоциацию в мире: растерзанная телефонная будка, прикрученная к стене посреди бетонного коридора. Он много раз видел ее через непробиваемое стекло комнаты для свиданий. Он вернул телефон в карман.

У Девона была одна особенность: ты хотел поговорить с ним и в то же время не хотел. Он практически теперь перестал быть Девоном, превратился в незнакомца с резким голосом, который звонил и говорил резкие, обидные вещи. Устами Девона говорила Джеки. Она отправляла Девону письма. Феликс узнал об этом от Ллойда (Девон не говорил, а Феликс не спрашивал). Их мать обладала странной властью над людьми – Феликс даже не исключал ее колдовских способностей. (Джеки заявляла, что ее бабушка – уроженка Ганы. А в Гане такие вещи были не в диковинку.) Одно время она определенно имела власть над Феликсом. Но она была человеком, с которым всегда чувствуешь, что твое терпение на исходе. Девону еще предстоит это узнать, как узнали об этом Феликс и девочки. Конец для Феликса обозначился четко. Это произошло через восемь лет после ее последнего «посещения». Девочки не хотели ее видеть. Феликс, всегда сентиментальный, встретился с матерью, осторожно, без всяких обещаний. Для моральной поддержки он попросил прийти брата. Девон начал вечер в другом конце комнаты, он стоял у стены, смотрел недовольным взглядом. Закончил он вечер, удобно устроившись на диване, позволяя Джеки слюняво целовать его лицо. Феликс тоже смягчился. Достал с верхней полки белый ром. Глупо. Тиа почти сразу сказала: с нее хватит. То же сделала и Руби. Ллойд. Все сказали, что с них хватит. Сестра Джеки Карен сказала: «Послушай меня. Выстави ее за дверь и поменяй замок». Но в то время казалось, что уступчивость Девона требует – обусловливает необходимость – того же и от Феликса. Он пострадал гораздо сильнее Феликса, но зла на нее не таил.

Она заявилась в разгар лета. Много дней они проводили, покуривая вместе травку, на Хэмпстед-хит, смеялись как сумасшедшие, катались в траве, как молодые любовники. Джеки, Девон, Феликс. По вечерам пили. «Не могу поверить, какой желтокожий этот парень! Посмотри на его кудряшки!» Появившись из кухни с пакетом печенья, она, этак походя, сообщила бедняге Девону, что его отец умер несколько лет назад – утонул. Для Феликса это прозвучало, как лапша на уши. Он помалкивал. В конечном счете, если они и единоутробные братья, то его-то какое дело. У него свой отец, свои неприятности. Еще и светать не начинало, а она стояла посреди комнаты, словно на сцене, и говорила, как одинока и несчастна была в Англии, в молодости. Феликс никогда прежде такого не слышал, он обнаружил, что хочет ее слушать, хотя прекрасно знал, что она могла изменить историю своей жизни на любой другой рассказ, и он слушал бы его с такой же готовностью. Он хотел ее любить. Он хотел представить себе, как бы жил в Гарви-Хаусе, «плюнув на лавочников из Национального фронта». Она делилась разными теориями заговора. Феликс не прерывал ее. Он хотел быть счастливым. Была одна теория про башни. Про высадки на луне. Про то, что Дева Мария была черной. На планете падает температура. Две тысячи двенадцатый год станет концом света. Словно