Я – Распутин - Алексей Викторович Вязовский

– Поднимай выше, Егор. К царю вхож.

Вынул из кармана и показал номер газеты «Слово», в котором общий парадный снимок царской семьи вместе со мной. Жора в удивлении покачал головой.

– А ты как думал. Такое дело только снизу никак не поднять, поддержка сверху нужна. Твоего графа Толстого Синод вон шибко не любит, оттого дело медленно идет. А мне мешать не посмеют. Ну, или будут так, по мелочам покусывать.

Говорили больше часу, все Щекин выспросил, обо всем осведомился. Обстоятельный парень. И согласился.

А тут Григорьев и второго привез. Ну, этот послабее оказался, хоть и целый поверенный. По петербургским гостиным прогрессивные речи слушал, сам говорил, и прямая бы дорога ему в кадеты, да вот дружок детства и юности попросил чемоданчик на квартире сохранить, а потом за ним придут.

Ну и пришли. Охранное отделение и человек пятнадцать городовых – бомбы в том чемоданчике были, а дружок тот в бега подался, известный в подпольных кругах человек. А бомбы – это вам не газетки-листовочки и тем более не пафосные речи перед господами интеллигентами о народных страданиях. Так что сгребли милейшего Сергея Алексеевича Варженевского в Кресты, не задумываясь. А там он имел массу времени подумать о своей несчастной судьбе и шансу вырваться на волю обрадовался несказанно.

Взбрыкнул, правда, когда я ему обозначил, что начальником будет не он, а Щекин. Как же так, он помощник, а я целый поверенный!

– У нас, Сергей Алексеевич, я решаю, кто начальник, а кто подчиненный. Не устраивает, буду другого искать.

– Нет-нет, что вы! Просто… некомильфо… коллеги засмеют…

– Ништо, мы твоим калекам не скажем ничего, то наше внутреннее дело.

Получил я на них все бумаги честь по чести, Евстолию за труды четвертной отсыпал, он поначалу отказываться вздумал.

– Бери, бери. Без тебя я бы тут и за неделю не управился.

Так что расстались довольные друг другом, визитку ему с адресом и телефоном оставил, будем понемногу прикармливать.

Юристам по дороге на Обводный сразу задачу объяснил: во-первых, все документы партии, общины и трудовых колоний просмотреть, проверить и доложить, что там надо поправитьдополнить или в порядок привести; во-вторых, попутно думать, каким образом нам с «Мироедом» на европейский рынок вылезти.

На праздниках «выстрелило» «Слово». Тиражи резко скакнули, газета раскупалась влет. А все почему? Потому что я притащил Перцову первый русский кроссворд современного вида. Составлял я его долго и мучительно, страдал над выбором темы. Потом все-таки остановился на монархии – имена царей и цариц, места коронаций и все такое прочее. Ответы, разумеется, шли в следующем номере, который пришлось трижды допечатывать.

– Это невообразимо! – главный редактор долго тряс мне руку. – У «Ведомостей» тираж тридцать тысяч, а мы на прошлом номере сделали сорок шесть! Чистый доход больше пяти тысяч рублей. Это вместе с платой за объявления. Я, кстати, без вашего ведома поднял стоимость. Надеюсь, Григорий Ефимович…

– Надейся, надейся… – я уселся в кресло Перцова, потер руками лицо. Устал. Такая беготня, что впору собственным автомобилем обзаводиться – в Царское катаюсь словно на работу. Вот и Николай, поразгадывав кроссворд, затребовал меня срочно во дворец. Прям с самого раннего утра. Не давались ему два слова, и кроссворд не сходился. Пришлось ехать, помогать, обещать придумать к следующему номеру новую головоломку. Причем женскую, специально для Аликс, которая тоже примчалась с раскрытой газетой. Ей не давались аж целых пять слов – оно и ясно, историю русской монархии она, конечно, учила перед помолвкой, но знала не так хорошо, как Никса. Вот Василия Шуйского, например, забыла. А подглядывать в энциклопедии гордая Аликс, разумеется, считала ниже своего достоинства.

Финалом этой сцены стало появление в Палисандровой гостиной роскошно одетой женщины с породистым, но сильно постаревшим лицом. На голове у нее поверх сложной прически была бриллиантовая диадема. Все тут же встали, будто в задницу уколотые.

– Матушка! – Николай метнулся к матери целовать руку. Аликс обидчиво поджала губы.

Да, это была Мария Федоровна – вдовствующая императрица, жена Александра III. Познакомились. Я тоже приложился к ручке.

– Хорош, хорош… – Мария Федоровна одобрила мой экзотический внешний вид и тут же завела разговор про кроссворд. И эта туда же.

Головоломку разгадывала вся свита вдовствующей императрицы, и удалось заполнить только половину полей. Да, пожилым кроссворд дался тяжелее – молодые ум имели побыстрее. Но и им-то, старикам, кстати, моя придумка будет полезнее – тренировать память. Очень помогает не отхватить какой-нибудь Альцгеймер на старости лет.

Я помог Марии Федоровне заполнить недостающие поля, пояснил некоторые исторические моменты, которые ей были неизвестны.

– Вот уж не думал, Григорий, что ты так хорошо подкован в вопросах монархии. – Николай выглядел озадаченным. – Придумать такую шараду, да еще про русских царей.

– И цариц! – влезла в разговор Аликс.

– И цариц… – послушно согласился Никса.

– …Григорий Ефимович, вы вообще меня слушаете?! – от воспоминаний меня оторвал возбужденный Перцов. – Надо развивать успех, есть ли у вас еще какие задумки?

Я тяжело вздохнул. Можно было подогнать редактору судоку. Но я решил пока повременить. Было кое-что еще на уме.

– А вот ежели в газету делать вкладку. Другую маленькую газетку. Тематическую. Скажем, про лучше лавки и магазины Невского.

– Это как же?

– А вот так. Пошли репортеров на проспект. С фотографом. Пущай Адир снимает самые украшенные витрины. Хозяин выйдет полюбопытствовать – а репортер ему про будущий номер. Мол, хотим читателям рассказать про лучшие магазины Невского.

– Ага, ага… – в глазах редактора начало появляться понимание. – С хозяина можно взять денег за то…

– И много… – закончил я мысль Перцова. – А таких лавок по Невскому…

– Не счесть! А ведь можно сделать вкладку про ювелиров и про…

– Банки… Да про что угодно. И с каждых дельцов брать денег.

– Это же Эльдорадо! Григорий Ефимович, как вам только в голову такие идеи приходят? Неужель и правда внушением свыше?

– Им, им… – покивал я. – А вы, дурашки, матерьялисты, не верите, все богоборчеством грешите.

– Что же делать с деньгами? – редактор поспешил перевести разговор на менее скользкую тему. Выложил на стол передо мной пачку пятидесятирублевых купюр. Я забрал себе три тысячи, две подвинул к Перцову.

– Отблагодари репортеров, Адира, да себя не забудь. Честно, Петр Петрович?

– Более чем, Григорий Ефимович! От всей редакции благодарю!

Шестого января мы плавно въехали в Крещение Господне. Царь с семьей прибыл на службу в Исаакиевский собор, после причастия все толпой отправились к Неве.

Там против Зимнего дворца во льду вырубали Иордань, крестообразную полынью. Над ней сооружалась сень – храм вышиною около четырёх саженей, с куполами и крестами, украшенный вызолоченными изображениями ангелов и образами, обнесённый вокруг открытой галереей. В микрохраме тоже служили молебен, проводили водосвятие.

По галерее помещали знамёна гвардейских полков для окропления их святою водою. От Иорданского подъезда Зимнего дворца