Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не торопясь отпускать его, Чжоу Цзышу поднял поцарапанную руку Вэнь Кэсина на уровень глаз, чтобы рассмотреть отметины жаркой страсти. После этого он недоверчиво сузил глаза и оскалился колючей улыбкой:
— Интересно, ногти какого красавца настолько остры, что оставили тебе такой… прелестный сувенир, Вэнь-сюн?
Глаза Вэнь Кэсина заблестели.
— Что я слышу, А-Сюй! Ты проглотил бочонок уксуса целиком?[130]
— Скорее, собираюсь проглотить тебя целиком.
Вэнь Кэсин довольно долго смотрел на него широко открытыми глазами, а затем скривил губы в плотоядной ухмылке. Ответ превзошёл все ожидания.
— Так ещё лучше, — зашептал Вэнь Кэсин. — Давай вернёмся в твою комнату, и я позволю проглотить меня до последней капли. Желательно не один раз.
Настолько невообразимо бесстыдных людей просто не должно было существовать!
Презрительно фыркнув, Чжоу Цзышу впечатал запястья Вэнь Кэсина ему в грудь и решил больше не тратить время попусту.
Во двор как раз выходил вполне невредимый Чжан Чэнлин, окружённый плотной толпой сочувствующих. Найдя глазами мальчишку, Чжоу Цзышу успокоенно отвернулся и не мешкая направился к себе.
Неутешительные мысли не давали ему покоя. Пожар в комнате Чжан Чэнлина возник неспроста. Где пропадал Вэнь Кэсин в столь поздний час? Его дурацкая выходка перед Гао Сяолянь была прикрытием? В таком случае, что он скрывал?
Позади раздался тихий голос этого несносного человека:
— А-Сюй! За всё время, что мы знакомы, я ни разу не видел, чтобы ты спал после полуночи. Значит ли это, что…
Зрачки Чжоу Цзышу расширились. Он нисколько не изменился в лице, но слегка споткнулся и замедлил шаг.
— … ты ворочаешься, не в силах заснуть, потому что пустая постель слишком холодна и одинока?
Чжоу Цзышу снова пошёл быстрее. Как будто слова Вэнь Кэсина отдавали неприятным душком, от которого следовало убежать не оглядываясь.
Вэнь Кэсин улыбнулся и больше ничего не прибавил. Оставшись во дворе, он принялся украдкой наблюдать за Чжан Чэнлином. За последние несколько недель мальчик исхудал и подрос. Его лицо было мертвенно-бледным, губы сжались в тонкую линию, а в глазах появился мрачный блеск. Подросток выглядел одновременно подавленным и упрямым. Казалось, огонь испепелил маленького робкого кролика и превратил в молодого волка. Теперь можно было поверить в то, что этот ребёнок — сын клана Чжанов.
Вэнь Кэсин улыбнулся про себя и почти беззвучно пробормотал:
— Тебе стóит оставаться начеку, малыш.
- - - - -
На следующее утро «благодетель» Вэнь обнаружил, что «добродетельный» господин Чжоу, спрятавшийся в своих покоях при появлении Чжан Чэнлина, бесследно исчез. Комната была настолько чистой и опрятной, словно там никто и не жил.
Чжоу Цзышу даже самому себе не смог ответить на вопрос, почему проснулся в предрассветный час и последовал за молодым господином Чжаном на собрание героев. Всегда ожидая худшего, Чжоу Цзышу заранее смастерил новую маску и надел её вторым слоем поверх старой. По пути через город он мелькал перед глазами людей мимолётно, как дуновение ветра, и сразу ими забывался. На собрании во внутреннем дворе храма скопилось столько народу, что никто не обращал внимания на невзрачного незнакомца в простой одежде.
Чжоу Цзышу наблюдал за Чжан Чэнлином с приличного расстояния. Пока прославленные мастера боевых искусств выражали праведное негодование по поводу распоясавшихся призраков, ребёнок, имевший право первым выступить с обвинениями, сидел в стороне. В честных глазах на открытом лице мальчика отражались чужие яростно перекошенные лица, сменяясь одно за другим.
Почему-то в этот момент Чжоу Цзышу подумал об иллюзии мрачной пещеры-ловушки и о юноше под сливовым деревом.
О Лян Цзюсяо.
Следом нахлынули детские воспоминания. Этот мальчишка Цзюсяо звал Чжоу Цзышу старшим братом и цеплялся к нему как репейник. С утра до ночи он трещал без умолку, доводя «старшего брата» до головной боли. Такой же тугодум, как Чжан Чэнлин, Лян Цзюсяо ничего не понимал с первого раза. Со второго раза тоже мало что понимал.
В юности Чжоу Цзышу был нетерпелив и страшно негодовал, когда шифу повесил ему на шею этого болвана. Чжоу Цзышу никогда не проявлял к шиди доброту или ласку. Как шисюн, он не имел права открыто ругать младшего ученика, поэтому не уставал подкалывать его едкими фразами. Но Лян Цзюсяо будто ничего не замечал. Его невозможно было прогнать, сколько бы Чжоу Цзышу ни пытался. Младший не отставал от него ни на минуту, словно других учеников не существовало.
Чтобы что-то понять и усвоить, Лян Цзюсяо требовалось прикладывать гораздо больше усилий, чем остальным. Он задавал кучу вопросов, когда сталкивался с чем-то непонятным, что случалось, по правде говоря, слишком часто. Если Чжоу Цзышу терял терпение и приходил в ярость, шиди смиренно выслушивал все нелестные реплики, ждал, пока гнев шисюна остынет, и спрашивал снова.
Лян Цзюсяо и Чжан Чэнлин были чем-то похожи. Оба — липкие пластыри, которые не отодрать, стоит им попасть на кожу. Но… кто знал, что в один день пластырь может отпасть сам по себе?
Кто знал, что блистательный глава поместья «Времена года», командир Тяньчуана, однажды будет отрешённо стоять в толпе и, глядя на растерянного подростка, мучительно сокрушаться и скорбеть о прошлом?
Примечание к части
∾ 吃醋 — дословно «есть уксус» в значении «ревновать». На русский обычно переводится как «пить уксус».
Том 1. Глава 20. Человек в багряном
Небеса не благоволили собранию героев в Дунтине. Тёмные свинцовые тучи набухли ливнем, грозившим обрушиться в любой момент. Холодный влажный ветер безжалостно срывал последние листья и кружил их в дикой воздушной пляске.
Атмосфера как нельзя лучше соответствовала настроению одинокого скитальца, оплакивающего родной дом. Минувшие тридцать лет казались этому человеку покрытыми иллюзорным маревом долгого сна.
Когда Гао Чун пригласил настоятеля Ци Му занять почётное место и сел рядом, юноша из толпы со вздохом прошептал совсем рядом с Чжоу Цзышу:
— Однажды я стану таким, как он!
Сян Юй,[131] будущий Верховный правитель Западного Чу, увидев процессию императора Цинь Шихуана[132] на переправе во время инспекционной поездки, воскликнул: «Я готов заменить его!».
Лю Сю,[133] будущий император Гуанъу, в молодости говорил: «Если я должен стать кем-то, то только генералом. Если я возьму кого-то в жёны, это будет Инь Лихуа».[134]
Есть ли в бескрайнем мире хоть один человек, кто не мечтал бы сделаться легендарным героем и оставить славный след в истории? Кто в благословенные
