Западня (СИ) - Людмила Лыновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза у девочки заблестели и снова потухли, она продолжила:
— Но я же у тебя большая и понимаю, что этого быть не может, что папа наш погиб.
Крупные слезинки, как хрустальные бусинки, посыпались из глаз Машеньки на постель. Алина, обхватила руками хрупкое тельце девочки и прижала к себе.
— Машенька, родная, что бы ты сказала, если бы я согласилась на предложение Алексея Анатольевича и вышла за него замуж. Тогда у тебя был бы отец.
Девочка отстранилась от матери и серьезно посмотрела на нее:
— У меня есть отец, правда он погиб, но ведь отец у человека бывает один, правда?
— Правда, — со слезами на глазах сказала Алина.
Девочка поправила волосы матери, выбившиеся из прически:
— А ты, мамочка, любишь Алексея Анатольевича? — сказала она, заглядывая в глаза матери.
— Мне очень жаль Привалова. Ему многое пришлось пережить. Он мужественный человек. И он любит меня, а я боюсь обидеть его.
— Мамочка, ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь его, как папу?
— Нет, что ты, Машенька! Папа был такой один. Я любила и люблю только его.
— Ну, так, что же ты переживаешь? — успокоилась девочка. — Двоих же никак нельзя любить!
Она поцеловала маму в щеку и повернулась к стене.
— Спокойной ночи, мне завтра вставать рано, — промолвила Маша, зевая.
— Ухожу, ухожу! Спокойной ночи, дорогая моя. Какая ты у меня умничка! — Алина встала, выключила свет и тихонько вышла за дверь.
На душе у нее сталоясно и спокойно.
* * *
Прошла неделя. После очередного дежурства Алину встретил Привалов. Он стоял возле черного БМВ, за рулем был водитель.
— Доброе утро, Алина Романовна! Вас подвезти?
— Доброе утро! Нет, Алексей Анатольевич, я еще хочу по магазинам пройтись и потом на автобус.
— Тогда давайте присядем на лавочку ненадолго. Мне тоже в офис нужно, я Вас не задержу.
Привалов и Алина сели на скамейку в сквере возле больницы.
Март спешил растопить последние тонкие льдинки на лужах. Деревья стояли в воде, заполнившей лужайки сквера из-за быстро растаявшего снега. На клумбах, среди проталин колыхались на весеннем ветру нежные головки подснежников. Воробьи весело чирикали, распушив перышки на солнце, радуясь, оставшимся позади морозам и холодным ветрам.
Алексей Анатольевич с волнением посмотрел на Алину. Его лицо было напряжено, меж бровей обозначились глубокие вертикальные морщины.
— Простите меня, Алина Романовна, я не в силах больше ждать. Что Вы решили? Согласны ли Вы быть моей женой? — в его взгляде было столько надежды, что Алина виновато опустила глаза.
Вдруг в этот момент она вспомнила, как Сергей сделал ей предложение, после их первой новогодней ночи. Как они были счастливы. Как три дня не могли оторваться друг от друга. Как клялись в любви на всю жизнь.
Алина решительно подняла глаза на Привалова.
— Алексей Анатольевич, Вы чудесный человек, добрый, сильный, умный. Вы обязательно встретите достойную женщину, которая полюбит Вас так, как я люблю своего Сергея. Один раз и на всю жизнь. Простите меня. Я верю в Вас. Верю, что Вы превозмогли боль и сумели начать жизнь заново не для кого-то, а для себя. Если меня не будет рядом с Вами, если даже рядом с Вами не будет другой женщины, Вы все равно будете жить и радоваться весеннему мартовскому солнцу, так же, как это делаю я, не смотря на то, что моего любимого нет со мной рядом.
Алина поцеловала Привалова в щеку, как любящая мать могла бы поцеловать сына, встала и, не оборачиваясь, пошла по весенней аллее.
— Куда Вы едите, кто Вас там ждет? — причитала Тамара Федоровна, едва успевая за Алиной и Машенькой, которые бежали по перрону с дорожными сумками в руках. Посадку на их поезд уже объявили.
— Вот наш вагон, — сказала Алина, остановившись возле проводницы. — Давай, мамочка, до свиданья, береги себя, — она обняла Тамару Федоровну. — Ты не успеешь соскучиться, как мы вернемся обратно. Машенька, прощайся с бабушкой, — суетилась женщина, протягивая билеты проводнице.
Та равнодушно проверила билеты, что-то отметила у себя на листке и разрешила:
— Проходите. Ваши нижние полки во втором купе.
— Вот видишь, мамочка, у нас нижние полки, очень удобно. Ну, давай, не переживай, мы пошли.
— Бабушка, не скучай. Мы скоро приедем, — Маша потянулась к Тамаре Федоровне. Та наклонилась и обняла внучку.
— Звоните каждый день, а то я буду волноваться, — со слезами в голосе сказала Тамара Федоровна.
Попрощавшись, девочка поднялась по ступенькам в тамбур. Алина поддержала ее сзади и последовала за ней, одной рукой держась за поручень, а другой, волоча за собой сумку на колесиках.
Оказавшись в вагоне, путешественницы еще раз помахали бабушке в окно и стали продвигаться к своему купе.
В купе было душно, других пассажиров пока не наблюдалось. Алина с трудом открыла окно, потянув его вниз, навалившись всем корпусом. Потом она подняла одну из нижних полок и поставила туда большую сумку на колесиках. Маленькую с едой пристроила около окна. Машенька вытащила свою куклу в одежде медсестры и посадила ее на столик. К ни го ед. нет
— Смотри, Арина, сиди хорошо, не вертись. Скоро поезд тронется и поедет. Можешь упасть, если будешь крутиться, — назидательно наставляла свою куклу девочка.
Машенька была очень рада этой поездке. Она еще никуда не выезжала из родного города, поэтому была возбуждена и довольна, в ожидании новых впечатлений.
Перед самым отправлением поезда в купе вошел мужчина лет пятидесяти, в свитере, серых брюках и ветровке. Закинув рюкзак на вторую полку, он сел с краю у дверей и весело посмотрел на пассажирок.
— Здравствуйте, попутчицы. Куда путь держите?
Однако девочка, глядя на мужчину, придвинулась к Алине чуть ближе. Дело в том, что через левую щеку незнакомца пролегал синий шрам, а глаз заклеен повязкой, отчего он походил на морского разбойника, про которого Маша смотрела мультик.
— Здравствуйте, — ответила Алина, приобняв Машеньку, чувствуя, что девочка напугана. — Мы едим в Сочи. А Вы, если не секрет, куда?
— Я только две остановки с Вами проеду, — мужчина назвал свою станцию.
— Не бойся, девочка, — повернулся он к Маше. — Дядя не злой, просто мне сделали операцию на глаз, вот и получился одноглазый пират, — засмеялся попутчик, как бы угадав мысли Машеньки.
— А я и не боюсь, — девочка отодвинулась от мамы. — Я у мамы в больнице разных больных видела и по страшнее Вас.
— Машенька! — испугалась Алина. — Так нельзя говорить! Разве дядя страшный? У него просто болит
