Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев

— Интересно бы узнать, кто ты есть на самом деле, — каким–то новым, незнакомым тоном спросила девушка, когда они выпили без тоста.

— В каком смысле, интересно?

— Я бы предположила, что ты, например, моряк, вернувшийся после долгого–долгого плавания в неведомые края, — продолжала Влада, словно не услышав его вопроса. — Не знаю, зачем тебе нужно валять дурака, изображая из себя иудея. Вполне готова допустить, что ты мог служить под каким угодно флагом, но ты же стопроцентно русский…

— С чего ты взяла?

— Да, господи! Неужели ты меня вдруг дурой вообразил? Поздновато что–то. Я тебе прямо сейчас могу назвать два десятка признаков. Только времени жаль. Его и так осталось слишком мало.

В ее голосе Сергею послышалась горечь.

— Ну какой иностранный еврей способен, подписав с девушкой недельный контракт на эскорт–услуги, уже на третий день вообразить, что влюбился в нее, а она, услышав признание, тут же ответит ему взаимностью? Это с детства нужно наши глупые книги классиков читать. А предложение отпустить меня с миром раньше срока?

Влада тихо засмеялась.

— И вот этот эффектный штрих под занавес — абсолютно автоматически хлопнуть полстакана водки с горя! Да, загадочный друг мой, кем бы ты ни был, но в разведке тебе не работать…

— Зато из тебя контрразведчица так и прет! — резко ответил Сергей, злясь прежде всего на себя и не стараясь больше имитировать акцент и манеру разговора. — У вас там действительно есть спецотряд по надзору за иностранцами? Я в альбоме у портье штук тридцать фотографий просмотрел, пока тебя выбрал, так в кого ни ткнул бы пальцем, все равно попался? Нет?

— Умный ты вроде, а все равно дурак. В Москве каждый день десятки тысяч «интересных» иностранцев крутятся, так что теперь, контрразведке целые дивизии специально обученных блядей для них формировать? — Она опять рассмеялась. — Не умножай сущности сверх необходимости, учил монах Оккам, то есть не изобретай сложных объяснений там, где можно обойтись простыми. У меня достаточный жизненный опыт и знание людей, чтобы раскусить тебя после первого же вечера и ночи. А потом я просто наблюдала, чем все это кончится.

Тарханов неожиданно успокоился.

Правильно говорят на Востоке — все будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Кончилась вся эта авансом оплаченная игра, хотя бы сегодня у них все будет по правде. А там — куда кривая вывезет.

Но главное — своего он добился. Влада разговаривала с ним совершенно иначе, чем раньше. И на другие темы. Сама, похоже, не замечая, что как раз теперь ее сценарий «Встреча давних приятелей» реализовывался с куда большей достоверностью.

Они были знакомы в предыдущей жизни — он преуспевающий израильский бизнесмен, она эскорт–леди, а теперь вдруг встретились по–новой, и каждый в другом качестве.

Можно вспоминать о прошлом, можно не вспоминать и строить отношения с чистого листа.

— У тебя давно не было близкой женщины? — спросила девушка, когда официанты опять переменили приборы и отправились за тушенными в остром соусе перепелами.

— По–настоящему — лет семь, а так — полсуток назад…

— Ну и судьба у тебя, — по–бабьи пригорюнилась Влада. — На самом деле моряк?

И врать не хотелось, и правду говорить — тоже.

— Не совсем, но все равно искатель приключений без определенного места жительства. Теперь вот действительно думаю в Москве осесть, только осмотреться надо. Поможешь?

Девушка дернула плечом.

Понимай как хочешь. То ли — «что за вопрос», то ли — «а чем я тебе помогу?». Уточнять он не стал.

Но вечер, плавно переходящий в ночь и за полночь, все равно продолжался, подчиняясь своей собственной логике. Немного потанцевали в общем зале, посидели в баре, смотря на других танцующих, снова ели, пили и разговаривали. Около двух начали собираться.

Сергей решил ничего больше не предпринимать, предоставив Владе самой определиться, ехать ли к нему в номер, как обычно, или проститься раньше.

Она выбрала первое, обставила это неуловимо, но по–другому. И в постели повела себя иначе, больше не стараясь угодить клиенту, а так, как вела себя, наверное, до или вне профессии.

Прощаясь утром, Сергей, глядя в сторону, попросил:

— Слушай, ну устрой себе каникулы дней на десять… За это время все у меня должно решиться. Я позвоню, а там — как знаешь.

И протянул ей конверт с суммой, вдвое превышающей предыдущий гонорар. Тогда он внес деньги в кассу, и что там ей от них досталось — неизвестно.

Он боялся, что девушка откажется, но она взяла конверт как ни в чем не бывало. Мол, жить–то надо.

— Звони. Подожду… Пока совсем на мель не сяду.

Резко повернулась на каблуках и вышла, ничего больше не сказав и не обернувшись даже, хотя он смотрел ей вслед, пока она торопливо перезванивала подковками по бесконечному коридору.

Глава тринадцатая

В академии Ляхову сразу понравилось.

С первого дня, когда, представив в канцелярию выданный ему Лисафьевым запечатанный пакет, он тут же был включен в приказ, и отлаженный механизм закрутился.

Из канцелярии он попал к начальнику курса. Тот после краткой беседы вызвал дежурного офицера и распорядился проводить господина полковника в общежитие. Таковое оказалось отдельно стоящим в глубине необъятного двора трехэтажным зданием, оборудованным, как хорошая гостиница.

Вадиму досталась двухкомнатная секция на третьем этаже, в блоке, состоящем из еще двух отдельных комнат, общей прихожей, ванной с туалетом и крошечной кухоньки с электроплитой и большим, под потолок, холодильником.

Судя по табличкам на дверях, соседями его оказались некие капитан Салтыков и штабс–капитан Рюмин.

— По алфавиту размещаете, что ли? — шутливо поинтересовался он у дежурного, помня, что теперь он Половцев.

Тот шутку не воспринял.

— По вашему чину вам положено две комнаты, а свободные только здесь. Свои комнаты каждый убирает сам, места общего пользования — в очередь. Однако за свой счет можно нанимать солдат из роты обслуживания.

— Ничего, как–нибудь и сам справлюсь.

Поручик молча кивнул, отпер дверь и предложил сверить наличие мебели и инвентаря с описью на стене в деревянной рамочке.

Комнаты были небольшие, но уютные, меблированные по–спартански. В спаленке кровать, столик, стул, тумбочка. В кабинете — письменный стол, деревянное кресло, шкаф.

Зато на столе возвышался терминал вычислительной машины.

— Это у нас новинка, — сообщил дежурный. — Раньше слушатели занимались самоподготовкой в общем зале, а с прошлого года по всем комнатам разводку сделали. Можете выходить в книгохранилище нашей библиотеки, а также и в общегородскую информационную сеть. В памяти машины для вас будет выделена личная ячейка для хранения заметок, черновиков, курсовых работ. Потом инструктор придет, все объяснит.

Оставшись один, Вадим не смог удержаться. Он достал из коробочки геройский знак и приколол его на китель. Подошел к поясному зеркалу в тамбурке.

Нет, все–таки здорово, хотя сам по себе сюжет напоминает известную картину «Свежий кавалер».

«Герой России» почти один в один повторял своим видом наградной знак Белой армии «Участнику 1–го Кубанского (Ледяного) похода», которым награждались бойцы, проделавшие февральский переход 1919 года из Ростова до Екатеринодара под руководством генерала Л. Г. Корнилова. С него и началась победа, в дни, когда только потерявший здравый рассудок оптимист мог в нее верить. Большинство просто хотело умереть не как скотина под ножом мясника, а в бою и с честью.

На георгиевской колодке филигранно сплетенный из серебра и платины двойной терновый венец. Сквозь него снизу вверх и сверху вниз продеты два меча, золотой и вороненый. Как бы символы Победы и Смерти. Рукоятки мечей усыпаны крошечными бриллиантами, а между терновыми иглами разбросаны рубины — кровь спасителей Отечества.

С внутренней стороны венца гравированный девиз: «Feci quod potui!»[34] и номер — 1013.

Выходит, за всю историю этой награды он всего лишь одна тысяча тринадцатый кавалер. Неплохо за почти восемьдесят лет.

И, главное, присутствует непременно приносящее ему удачу число.

Такого ведь нарочно не придумаешь.

Жаль только, неизвестно, когда он сможет надеть знак в открытую, а не за наглухо запертой дверью.

В каптерке Ляхов получил положенное вещевое довольствие, едва уместившееся в два больших мешка.

Особенно понравилась Вадиму «учебная» форма, заменявшая здесь «полевую х/б». Приятного голубовато–серого оттенка, с вышитой золотом нарукавной эмблемой заведения, она была специально разработана для удобства занятий. Мягкая, типа фланели ткань, брюки навыпуск, легкий однобортный китель с обилием карманов, коричневые туфли типа мокасин.