Вызывающий бури - Хидеюки Кикути

— Но что… — второй голос явно дрожал. — Никоим образом не доказано, что усиление приведет к благоприятным результатам. Мыслительные процессы Лины многосложны. Если что-то пойдет не так, повреждения будут необратимы. Посмотри на Квора.

На этот раз тяжко вздохнул первый голос:

— Гмм… Но взамен он обрел способность создавать ту штуку. Ладно. Подождем еще день. А тем временем позаботимся о том, кто сует нос в чужие дела. Хорошо?

Вторая тень ничего не сказала, но, кажется, кивнула.

После короткой паузы одна из сумеречных фигур забормотала:

— И все же… — Кто именно говорит, осталось неясным. — Разве ты не чувствуешь? Кто-то здесь, рядом с нами…

— Невозможно.

— Кто-то за нами следит. Кто-то смеется. Смотрит, что мы делаем, и хихикает… откуда-то из далекого-далекого прошлого.

— Перестань.

Голос умолк, и пара теней двинулась в гущу сумрака, оставив после себя одну лишь черноту, — словно только тьма и годилась им.

Лина остановила свой возок у развилки. Дорога, идущая прямо, вела к городу, тропа, сворачивающая налево, — к холму… и развалинам.

— Теперь ничто больше не потревожит тебя, — сказал сидящий верхом Ди. Лошадь он реквизировал из конюшни Ферна. — Я отправляюсь в руины. А ты…

— Я еду домой. Это мы уже проходили, — пожала плечами и высунула язык девушка.

— Хорошо. Завтра все будет кончено.

Уловив неожиданную мягкость в голосе охотника, Лина вытаращила глаза. Она хотела что-то сказать, но к тому времени, как губы ее шевельнулись, прекрасный силуэт уже растаял в солнечных лучах, просеявшихся сквозь решето переплетенных ветвей.

Лина довольно долго не двигалась, а когда все-таки тронула поводья, то поехала отнюдь не прямо.

Ее повозка, благодаря удивительной сноровке юной леди, развернулась на сто восемьдесят градусов и, поскрипывая всеми колесами, устремилась по прежней дороге назад.

Лина махала кнутом, погоняя коня, а ветер не щадил ее саму, нахлестывая наотмашь по печальному, задумчивому лицу.

Не прошло и двадцати минут, как она вновь оказалась у дома Ферна.

Въехав во двор, девушка спрыгнула с облучка, прихватив из грузового отсека фляжку. Будто бы напрочь забыв о недавних страхах, она бегом кинулась к бараку и вытащила Квора из клетки для скотостражей.

Она соврала Ди. Когда девушка проверяла, нет ли кого за дверью, она обнаружила там лежащего без сознания Квора и спрятала его в клетке. Она и сама не знала точно, отчего поступила так. Может, ей не хотелось, чтобы Ди узнал нечто, что ей хотелось услышать от паренька первой?

Положив на колени грязную, немытую и нечесаную голову, она заставила Квора отпить глоток, и он, отплевываясь и кашляя, открыл глаза.

Квор увидел Лину — и в мутных зрачках его забрезжил рассудок.

Девушка облегченно вздохнула, но сердце ее сжалось — слишком уж истощенным выглядело лицо Квора, когда он попытался — практически безуспешно — улыбнуться.

Он казался обтянутым кожей скелетом. Парень страшно исхудал, напрочь утратив всю былую физическую силу, — сейчас он находился на грани жизни и смерти.

Поднимая его, Лина ощутила, каким непривычно легким стало большое тело юноши, и не смогла сдержать слез.

Почему сейчас, именно сейчас, когда прошло уже десять лет, все пошло наперекосяк? Что, если истощение Квора — предвестие и ее судьбы, и судьбы учителя Мейера? Тут она разрыдалась.

Уложив наконец Квора в повозку, Лина услышала цокот копыт: кто-то приближался к ним со стороны ворот.

Девушка прикусила губу. Их обнаружили те, кого Лине сейчас меньше всего хотелось бы видеть, — дружинники из Комитета бдительности.

— Ха, гляньте-ка, кто у нас тут, — хмыкнул, привстав в стременах, помощник командира, Корм.

Он уже заметил, в каком состоянии Квор, и в глазах мужчины сверкнула злоба. За спиной у него висела на ремне черная блестящая дубинка-булава. Основным занятием Корма было убийство небольших драконов и медведей — ради мяса и шкур, которые он мог бы продать.

— Похоже, здесь что-то случилось. Что с Ферном? Его нет?

— Откуда мне знать? — ответила Лина, с вызовом глядя на дружинников. — Ищи его сам. Я пришла только поговорить с Квором, но выглядит он так худо, что я решила отвезти его к доктору. И если у вас нет к нам никаких дел, лучше не загораживайте дорогу.

— У, как серьезно-то. Хотел бы я отправить вас на все четыре стороны, но что-то тут не так, слишком уж парень тощ. Придется тебе покамест попридержать лошадей.

По знаку Корма несколько его подчиненных направились к сараю и дому и после недолгого отсутствия вернулись. Тот, кто осматривал барак, возбужденно доложил, что все скотостражи погибли.

И тогда тон Корма стал угрожающим:

— Похоже, у нас все-таки есть дело к тебе. Не соизволишь ли последовать за нами?

Тщательно осмотрев развалины, Ди вернулся во двор. Проход в подземную лабораторию преграждали тонны булыжника, и никаких признаков другого входа охотник не обнаружил.

Отчего же руины не давали Ди покоя? Его контракт как охотника на вампиров был уже расторгнут, но он знал, что работа еще не завершена. Возможно, в деревне его удерживала профессиональная гордость? Отчасти. Но за ледяным спокойствием его прекрасного лица, не омраченного ни гневом, ни грустью, ни радостью, ни иными человеческими эмоциями, скрывалась мстительность — дам пир не забыл и не простил того, что веками творилось в недрах лаборатории. Но даже если причиной являлись эти чувства, отдавал ли Ди себе в том отчет?

— Никак не найти, да? — презрительно хохотнула его левая ладонь. — Но даже если проход отыщется, что ты собираешься делать? Что произойдет, когда ты узнаешь результаты экспериментов десятилетней давности? Судьба тех четырех детей решилась еще тогда, и никому этого не изменить. Или, возможно…

— Возможно — что?

— А что, если ты встретишь его?

Лицо Ди на миг напряглось, но спокойствие быстро вернулось к нему.

— Может, ты и прав.

— О-хо-хо! Воспитал в себе человека, да? Выходит, твои бесконечные скитания не были совершенно напрасными.

Внезапно небо заволокло тучами. Даже шорох ветра вдруг оборвался.

Правая рука Ди потянулась к мечу за спиной.

Двор перестал быть двором.

Всем своим существом охотник чувствовал, как оживает нечто.

Угольно-черное энергетическое одеяло окутало дампира. Ни единого луча не проникало сюда; плотность тьмы можно было сравнить лишь с плотностью черной дыры. Но как ни поразительна была густота этого мрака, плотность черноты «присутствия», вставшего перед Ди, преграждая тем самым ему дорогу, была на несколько порядков больше.