Росомаха: Оружие Икс - Марк Черазини

Я изо всех сил стараюсь забыть прошлое, а мое собственное тело предает меня. Оно как карта, которая приводит совершенно незнакомых людей в давно похороненные ночные кошмары.

Она зажала уши в тщетной попытке заглушить голоса у себя в голове, которые эхом звучали там долгие годы.

«В вашей медицинской карте значится психическое заболевание, которое вынуждает нас отклонить вашу заявку на допуск к работе высшей секретности и отказать вам в работе в Совете национальной безопасности. Нам очень жаль, мисс Хайнс…»

«Дорогая мисс Хайнс, с сожалением извещаем вас о том, что Агентство по национальной аэронавтике и космическим исследованиям рассматривает заявления на курс подготовки астронавтов только от соискателей в отличной физической форме. Ваше прежнее заболевание вынуждает нас исключить вас из числа рассматриваемых кандидатов».

«Любой человек, пытавшийся покончить жизнь самоубийством – даже в бурный период подросткового возраста, – вероятно, не пройдет отбор по строгим критериям Военно-воздушных и космических сил Соединенных Штатов…»

Глупцы. Я никогда не пыталась покончить с собой. Я была девочкой. Боялась. Я только хотела избавиться от… этой штуки… в моей матке. Я никогда не собиралась причинить себе вред… Только ей.

И все-таки прошлое годами преследовало ее, лишало возможностей в рамках научного сообщества. А когда она наконец все же получила работу в НАСА, то в качестве тренера – специалиста самого низкого уровня, а не ту работу, к которой она больше всего стремилась – астронавта.

И дело не в том, что я не обладала умом и умением. Я была отличницей и получала награды к тому времени, когда мне исполнилось двенадцать лет. Мой отец называл меня своей «маленькой ученой».

Мой отец относился ко мне по-особому. Он перестал избивать меня. Начал проявлять интерес к моей учебе, к моим научным проектам.

Жизнь стала сносной после того, как я принесла домой первый научный приз в третьем классе – это была почти идиллия, до… того несчастного случая, несколько лет спустя.

Так это назвал мой отец. Несчастный случай. Будто никто в этом не виноват. Будто это просто случилось – нечто вроде шторма, или землетрясения.

Но если это был несчастный случай, почему ты винила себя?

Несмотря на свою решимость, Кэрол почувствовала на щеках влагу. Она ладонями вытерла глаза и зарылась лицом в подушку. Ей показалось, что она услышала голос ее давно умершей матери, когда она проваливалась в беспокойный сон…

– Твой отец будет так гордиться, – сказала миссис Хайнс. Она держала в руке табель с отметками, а в другой – свой третий бокал за день. – Боже мой. Всего четырнадцать, и уже специалист по новейшей химии.

Если бы мать не была уже наполовину пьяна, она бы заметила, что я бледная как смерть. Но мама смотрела только на листок бумаги.

– Можно мне теперь пойти в гараж? – спросила Кэрол.

– Только после того, как снимешь школьную форму, юная леди, ты почти обесцветила свое прошлое платье этими своими химическими экспериментами.

– Да, мама.

Наверху Кэрол сняла с себя одежду и рассматривала свое отражение в зеркале. Ей казалось, что ее живот уже торчит вперед, – мать даже заметила за завтраком, что она, кажется, поправляется.

Ловкий трюк для девочки, которую тошнит практически каждое утро…

Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что происходит с ее телом. Даже если сначала Кэрол не поняла всей правды, она была отличницей и знала, как проводить исследования. Как только она заподозрила правду, она пошла в библиотеку и взяла там все книги, какие могла найти по этому вопросу.

Она узнала все аспекты биологического процесса, который в ней происходит. И больше, намного больше, потому что «папина маленькая ученая» изучала наследственность. Она узнала, что если родители – близкие родственники, если их наследственные линии крови слишком близки – например, двоюродные брат и сестра, – тогда существует гораздо большая вероятность генетических отклонений и наследственных заболеваний. Муковисцидоз. Синдром Дауна. Наследственная атаксия Фридрейха. Гемолитическая анемия. Гемофилия.

Мысль о рождении ребенка-инвалида привела ее в ужас. Как может особенная папина девочка родить калеку? Дефективного? Урода?

Папа любил совершенство, разве не он сам ей говорил об этом? Та ночь, когда он пил, помогая ей делать домашние задания. Та ночь, когда она села слишком близко к нему. Он всегда говорил ей сохранять дистанцию, но в ту ночь она испытала на себе извращенную любовь отца.

Она носила в животе монстра.

Поэтому до того, как отец вернулся домой, до семейного ужина, Кэрол Хайнс спустилась в гараж и смешала кое-что особенное, использовав детский набор для химических опытов.

– Делай, что надо, лей уксус в воду, – говаривал ее отец и громко смеялся.

В тот вечер, в гараже, она смешала уксус, но не влила воду. Вместо нее она влила в себя едкое вещество в отчаянной попытке выжечь тот кошмар, который носила в себе…

В ее голове что-то зажужжало – переговорное устройство, – и это заставило Кэрол Хайнс резко сесть на кровати.

– Хайнс слушает.

– А, так вы все-таки дома, – весело произнес доктор Маккензи.

– Я ходила к доктору Гендри. Я почувствовала себя немного усталой после… после того, что произошло сегодня утром.

– Можно понять, – ответил Маккензи. – К сожалению, нам нужны ваши знания. Субъекта Икс накачали успокоительным, но наркотики быстро перестают действовать. Доктор Корнелиус пытался установить интерфейс при помощи вашей машины, но он не обладает вашими ловкими пальцами.

– Проблема?

– У нас опять в мозгу эти мерзкие пики. А то, что случилось сегодня… ну, вы понимаете нашу дилемму.

– Я сейчас приду. Конец связи.

Опять ответственность… но я никогда, никогда не хотела руководить. Только делать свою работу и держать голову опущенной, чтобы ее не отрубили.

Она встала и надела один из своих одинаковых зеленых рабочих халатов. Не взглянув в зеркало, она вышла из своей комнаты и пошла по лабиринту коридоров, ведущих к камере Логана.

Лабиринт… Это место стало еще одним лабиринтом, таким же, как НАСА. Профессор обещал мне место, где цель – это научные достижения; место, где нет критики, нет мелочной бюрократической политики.

Но все это было ложью.

Уже началась внутренняя бюрократическая борьба, и доктор Гендри сует нос в мое прошлое – несомненно, в поисках оружия, которое он мог бы использовать, чтобы погубить мою карьеру, погубить меня.