Прекрасные создания - Кэми Гарсия

Почти в эту же секунду дом начало невыносимо трясти. Хрустальные канделябры качались, свечи мигали, ставни на окнах хлопали, мечась туда-сюда, а дождь поливал по крыше. Грохот дождя был таким громким, что почти ничего не было слышно, как в ту ночь, когда мы встретились с Леной на дороге.

Ридли усилила свою ледяную хватку на моей руке. Я попытался стряхнуть ее руку, но едва ли мог пошевелиться. Холод распространялся, я уже не чувствовал руку.

Лена в ужасе смотрела на меня через стол:

— Итан!

Тетя Дель топнула ногой со своего места, половые доски будто повело рябью от ее удара.

Холод растекался по моему телу. Мое горло заледенело, ноги парализовало, я не мог двигаться. Я не мог выдернуть свою руку из руки Ридли и никому не мог сказать о том, что происходит. Через несколько минут я не смогу дышать.

Женский голос поплыл по комнате. Тетя Дель.

— Ридли. Я же просила держаться тебя подальше, милая. Мы ничего не можем для тебя сделать. Мне жаль.

Мэйкон жестко сказал:

— Ридли, год может все изменить в целом мире. Теперь ты Призвана. Ты нашла свое место в Порядке Вещей. Тебе здесь больше не место. Ты должна уйти.

В ту же секунду он оказался перед ней. Или это было действительно так, или я уже не мог толком следить за происходящим. Лица и голоса кружились вокруг меня. Я с трудом дышал. Я так замерз, что моя заледеневшая челюсть даже не могла дрожать.

— Уходи! — закричал он.

— Нет!

— Ридли, опомнись! Ты должна уйти. Равенвуд не место для Темной магии. Это Священное место, место Света. Тебе не выжить здесь, — голос тети Дель был тверд.

Ридли ответила с рычанием:

— Я не уйду, мама, и вы меня не заставите…

Мэйкон прервал ее гневное выступление:

— Ты же знаешь, что ошибаешься.

— Я сильнее теперь, дядя Мэйкон. Ты не можешь контролировать меня.

— Верно, твоя сила растет, но тебе еще не хватит сил потягаться со мной, а я сделаю все возможное, чтобы защитить Лену. Даже если это причинит тебе боль или хуже.

Сила его угрозы вывела Ридли из себя:

— Ты сделаешь это со мной?! Равенвуд — место Темной Силы. Всегда был, со времен Абрахама. Он был одним из нас. Равенвуд должен быть наш. Почему ты привязываешь его к Свету?

— Равенвуд — это Ленин дом теперь.

— Ты должен быть со мной, дядя Эм. С ней.

Ридли встала, вынуждая и меня встать на ноги. Теперь трое из них стояли — Лена, Мэйкон и Ридли, три угла в прямом смысле пугающего треугольника.

— Ты мне не опасен.

— Согласен, но тебе не выстоять против всех нас и Созидателя.

Ридли хмыкнула:

— Лена — Созидатель? Самая смешная шутка за весь вечер. Я видела, что может Созидатель. Лене никогда не стать такой.

— Разрушитель и Созидатель вовсе не одно и то же.

— Разве нет? Разрушитель — это тот же Созидатель, только Темный, две стороны одной силы.

О чем она говорила? Я ничего не соображал.

А потом мое тело обмякло, я начал терять сознание, что, видимо, означало скорую смерть, будто из меня с теплом моей крови высосали всю жизнь. Я услышал грохот за окном сначала тот, что последовал за молнией, а потом грохот упавшей сломанной ветви дерева. Шторм был рядом. Он был прямо здесь.

— Ты ошибаешься, дядя Эм. Лена не стоит такой защиты, она-то уж точно не Созидатель. До ее дня рождения ее участь неизвестна. Ты думаешь, что раз она сейчас так мила и невинна, ее непременно призовет Свет? Это ничего не значит. Разве я не была такой же год назад? А, судя по тому, что мне рассказал Соломинка, скорее она станет Темной, чем Светлой. Гром и молнии. Паника в старших классах.

Ветер становился все сильнее, а Лена — злее. Я видел, как гнев пылает в ее глазах. Окно разлетелось так же, как тогда на уроке английского. Я догадывался, чем все это может закончиться.

— Заткнись! Ты ничего не знаешь!

Дождь заливался внутрь через окно, врывавшийся ветер сдувал бокалы и тарелки, они, падая, вдребезги разбивались об пол, черная жидкость из бокалов и графина потоками растекалась по дереву. Никто не пошевелился.

Ридли повернулась к Мэйкону:

— Ты всегда ждал от нее слишком много. Она — никто.

Я хотел вырваться из хватки Ридли, самому схватить ее и вытащить из дома, но я просто окаменел.

Второе окно разбилось, за ним третье, четвертое и дальше. Повсюду билось стекло. Фарфор, бокалы, стекла в картинных рамах. Мебель ходуном ходила у стен. А ветер с воем скручивался в смерч в комнате вокруг нас. Звук был таким громким, что ничего другого я почти не слышал. Скатерть слетела со стола вместе со всем, что на ней еще стояло — свечи, блюдо, тарелки — все полетело в стену. По-моему сама комната вращалась. Все вылетало в холл к входной двери. Страшила Рэдли закричал, таким ужасным, совершенно человеческим криком. Хватка Ридли вроде бы чуть ослабла на моей руке, я усиленно моргал, пытаясь удержаться в сознании.

А в эпицентре всего этого безумия стояла Лена. Она стояла не шелохнувшись, только волосы хлестали ее по лицу.

Что происходит?

Мои ноги подогнулись. Как раз когда я начал выпадать из реальности, мощный удар силы буквально вырвал мою руку из руки Ридли, и ее вынесло из комнаты к входной двери. Я рухнул на пол и услышал Ленин голос, или мне показалось, что услышал:

— Отвали к чертям от моего парня, ведьма!

«Парня».

Это она обо мне?

Я хотел было улыбнуться, но отключился.

Глава 12

Девятое октября. Трещина на потолке

(переводчик: Ирина Ийка Маликова)

Очнувшись, я понятия не имел, где нахожусь. Я постарался сконцентрироваться на том, что первым попалось на глаза. Слова. Фразы на потолке над кроватью, написанные от руки чем-то похожим на маркер Шарли только с очень легким нажимом.

секунды истекают вместе; не охватить время.

Повсюду были сотни других написанных частей предложений, строк из стихов, беспорядочных наборов слов.

На одной двери шкафа было наспех написано: судьба решает. На второй было написано: бросить вызов предрешенному. Сверху и снизу двери в комнату я разобрал: отчаяние, безжалостно, приговорена, силой наделенная. Зеркало говорило: открой глаза, а оконное стекло: и смотри.

Даже на бледном белом абажуре небрежно быстро написано «осветитьтьмуосветитьтьмуосветитьтьму» снова и снова, сливаясь в причудливый рисунок.

Стихи Лены. Наконец-то я смогу хоть что-то прочесть. Помимо ярких чернил повсюду, эта комната и так очень отличалась от всего дома. Она была маленькой, уютно устроившейся под карнизом крыши. На потолке надо мной медленно крутился вентилятор, разрезая написанные фразы. На каждой поверхности в комнате лежали прошитые спиралями блокноты, а на тумбочке стопкой высились книги. Сборники поэзии. Плат, Элиот, Буковский, Фрост, Каммингс — я был рад, что узнаю фамилии.