Гроза над Миром - Венедикт Ли

Улица полого спускалась вниз, и на синем клочке моря меж островерхих крыш виднелся «Громовержец». Пини нехотя признала, что в этой железной уродине есть своеобразное изящество. Функциональность. Машина для пересечения водных пространств, машина для разрушения. Вид флага Арни над кораблем подействовал на Пини, как красная тряпка на быка и на пирс она вышла вне себя от злости.

После вчерашнего визита Наоми в город «Громовержец» отошел от берега вглубь гавани и теперь стоял ввиду Верены, страшноватый в своей неподвижности. «Готов вмазать из всех орудий…» Мысли лезли в голову Пини исключительно черные.

На пирсе дежурил матрос с переносным гелиографом.

— Я — Пенелопа Картиг, — Пини не добавила больше ни слова.

Прямоугольное зеркало поворачивалось, ловя и отражая солнечный свет. Внезапно острая вспышка кольнула глаза — с борта «Громовержца» отвечали. Потом спустили на воду шлюпку.

Любопытные взгляды гребцов Пини напрочь игнорировала, смотрела прямо перед собой на корабль, что рос на глазах. Мятежный стяг нагло хлопал на ветру. В нем было новое.

Золотой символ солнца и вечной жизни, его четыре изогнутых на концах луча создавали впечатление безостановочного вращения. «Фантазерка чертова». Но знак выразителен, прост и виден издалека. «Смотрите и знайте все: это я — Наоми».

Она бросилась к Пини, едва та ступила на палубу. Поднялась на носки, заключила в объятья.

— Пини! Пини, я так рада!

Увлекла в кают-компанию.

— Все брысь! Файд, циркуляцию помалу! И пусть никто не беспокоит!

Пини польстило, что ради нее Наоми не посчиталась со сподвижниками и дала им такую разгонку. Один из них, плотный, с нее ростом, с молодым лицом и, при этом, совершенно седой, уходя, подмигнул ей дружески.

— Я не знаю его, — нахмурилась Пини.

— Денис, главный механик. Он уже клеит тебя. Такой. Сиди, я сделаю чай.

Пили молча, не отрывая глаз друг от друга.

— В самом деле, рада мне? — молвила, наконец, Пини.

— Ты же знаешь. Да.

— Я тогда чуть не утонула. Настолько изнемогла, что грезила наяву. Приснилось, что кроешь меня, почем зря… Радуешься, что умру.

Наоми вздрогнула, пролив чай себе на колени, пробормотала что-то под нос.

— Чего? — не поняла Пини.

— Побочный эффект. Я слишком спешила. Но, все равно тебе помогло, да?

— Решила: сдохну, а доплыву. И прибью тебя собственными руками.

— Очень правильное, логичное решение. Такие тебе особенно удаются.

Пини почувствовала, что краснеет. Наоми определенно посмеивается над ней, но непонятно: стоит ли обижаться. А Наоми уже выправляла разговор в нужное русло.

— Я не рассчитывала всерьез, что Вага будет сам, но все же надеялась.

«Вага». Пини неприятно резануло это небрежное обращение. Свет в каюте менялся, «Громовержец» набирал ход.

— Куда мы разворачиваем?

— Не тревожься. Погуляем по гавани.

— Зачем?

Наоми чуть усмехнулась.

— Затем.

«Она сама чего-то боится. И предпочитает держать судно в движении…»

— Наоми…

— Слушаю.

— Отец не посылал меня к тебе. Сам тоже не собирался. Я сама. Они с Брендой по стенам сейчас бегают. Я подслушала их разговор: она считает, что ты заманиваешь отца в ловушку. Играешь на остатках его чувств к тебе.

— А они были? Чувства…

— Ты напрасно разуверилась, Наоми. Послушай меня, возвращайся.

— Бренда уже пообещала мне легкую смерть. Спасибо, вы все так добры ко мне.

— Она говорила со зла, не всерьез! В крайнем случае, отец тут же тебя помилует. Отделаешься клеймом на правой ладони… Первое время руку прятать будешь, пока не привыкнешь.

— И меня потом не придушат во сне? Не насыплют чего ни будь в еду, питье?

— Нет! Клянусь! А игру твою пора прекратить. Ты попала в нее против воли, это зачтется.

Наоми молчала так долго, что Пини испугалась. Потом одним глотком осушила чашку, со стуком поставила на стол.

— Так вот как ты видишь! Заблудшая душа… ее ты возвращаешь на путь истинный. Спасибо еще раз. Правда, я благодарна. Теперь смотри с другой стороны, — резким жестом она призвала Пини молчать.

— Военно-морская демократия, созданная твоим отцом — умирает. Она сыграла свою роль — великое было дело. Вага, в своем роде, гений. Только… ни один правитель не в состоянии удерживать власть, достигнув преклонного возраста. Либо есть ритуал передачи полномочий: наследование, например, либо… «Командиры выбирают первого адмирала». Прости мое ехидство, но где среди командиров кораблей человек, способный править государством, каким стал Остров? Все это, так или иначе, понимают. Вот одна из причин нынешних событий. На освобождающееся поле идут новые люди, они борются друг с другом. Арни представляет промышленников Норденка.

Наоми остановилась перевести дух. Пини овладевало тихое отчаяние.

— Наоми… Ты рядом и, в то же время, так далеко, что не могу до тебя докричаться…

— Я внимательно слушаю.

— Оставим дрязги… Но мы двое… Ты хочешь все забыть?

— Пини… Ты не девочка. Хватит держаться за мою юбку. Выйдешь замуж и всю дурь как рукой снимет. Здоровая молодая женщина с естественной ориентацией. Я увлекла тебя, заставила уступить моим капризам. Виновата…

— Ты порываешь со мной?! Гонишь в шею — не нужна больше?

— Оставишь меня, когда сама того пожелаешь. Мы можем и не расставаться насовсем.

— …

— Дело твоего отца проиграно. Время его вышло. Но есть выход.

— Говори, — прошептала Пини.

— Вага заключит мир с Арни и отдаст ему власть. Фактически. Формально он останется хозяином Острова. «Царствует, но не управляет». Окруженный до конца жизни почетом и уважением. Я гарантирую.

— Зачем тебе?

— Так надо, чтоб избежать раздоров. Власть Арни будет смотреться, как законное преемство. Мне легче добиться всего этого, если поможешь мне. Станешь рядом со мной, — она поднялась, призывно протянула руки.

— Иди же ко мне!

Пини, как зачарованная, встала. «Громовержец» в очередной раз поменял курс, и в каюту заглянуло солнце, коснулось щеки Пини, словно пробудив ото сна. Улыбка Наоми была фальшивой, гаденькой.

«Она может уболтать кого угодно!»

— Ты диктуешь, как победительница.

— Так оно и есть, — Наоми больше не улыбалась, вглядывалась настороженно, Не хочу напрасных жертв. Будьте благоразумны. Знаю, что Джено вербует к себе бывших чистильщиков. Это — акт отчаянья и это — отвратительно. И еще…

Уголки рта у нее приподнялись в страшноватой ухмылке. «Словно сейчас клыки покажет…»

— Если хоть кто, хоть раз еще употребит в бою химию… Жестоко казню всех виновных.