Возвращение на Подолье - Юрий Комарницкий

— Да потому что он во всей этой музыке всего лишь пассажир. Вы, Харасанов, отсидели в тюрьме около двух лет. Я провел за проволокой уже не помню сколько. Если нас с вами поймают, не думаю, что мы когда-либо увидим свободу. А зачем все это Францу? У него пока есть здоровье, талант, красивая девушка, жилье на Украине. У него есть все, чтоб быть счастливым здесь. И, заметьте, у него нет уголовного прошлого. Так что мой тебе совет, Франек, плюнь ты на эту самую Швейцарию, выручай Наташу и поезжай к себе в Жмеринку.

Харасанов побагровел.

— Закрой рот! Я вижу, ты много на себя стал брать!

— Не больше чем ты. Отпусти пацана домой. Дай ему нормальную сумму в баксах и отпусти домой. Если тебе удастся свалить за бугор, через полгода пришлешь ему вызов, и он без головной боли приедет в ту же Швейцарию.

Константин сумел себя сдержать. Напряжение спадало. Постепенно физиономия азербайджанца приняла прежний вид.

— Возможно, Васек, ты прав. Но, согласись, сейчас главная наша цель спасти девушек.

Эта первая размолвка между друзьями по несчастью была Францу неприятна и в то же время слова Василия произвели на него огромное впечатление. Втянутый неудовлетворенной жаждой к свободному творчеству в преступный круг, он с новой силой захотел из него вырваться. Он вновь ощутил, что такая жизнь не для него: скитания по гостиницам, перестрелки, пребывание вне закона. Франц стряхнул оцепенение.

— Ладно, мужики, мне надоела полемика. Кроме всего, тут не место для подобных разговоров. К нам, кажется, уже прислушиваются окружающие.

— Вот, вот, — поддержал его Харасанов. — Берем такси и поехали по одному адресу. Есть тут у меня на Плющихе одна знакомая.

XI. Время Галкина

После визита к генералу у полковника Галкина окончательно испортилось настроение. Кроме того, что погибший при исполнении лейтенант Максимов был человеком, он был еще и родственником высокопоставленного чиновника в Москве. Генерал так и заявил:

— Ваше соответствие с занимаемой должностью, полковник, вызывает у меня серьезное сомнение. Послать на такое серьезное задание столь неопытного работника недопустимый просчет с вашей стороны. Это вам не Житомир, дорогой, это Москва! Там вы охотились на мешочников, которые могли отстреливаться разве что из кукурузных початков, здесь же — лейтенант получил полновесную очередь из АКМ. Если в течение трех дней вы не доложите о поимке Жарылгапова, отправитесь дослуживать на периферию. Посколько с Украиной у нас связи теперь почти разорваны, я похлопочу о вашем переводе хотя бы, к примеру, в Можайск.

В Можайск полковнику не хотелось. Его сведения о Можайске заканчивались тем, что в этом городе функционировал макаронный завод и недалеко оттуда находится знаменитое Бородино.

Грустные мысли полковника Галкина прервал телефонный звонок.

— Алло, Иван Никитич, говорит капитан Нестеров. Засекли одного из боевиков Жарылгапова. Крутится возле 6-й больницы.

Окажись телефонная трубка из пластилина, участь ее была бы однозначна.

— Хлопчики, дорогеньки, нэ выпускайтэ эту паскуду из виду! На ребят ФСБ не надейтесь. Сейчас я к вам приеду. Перекройте все подходы и выходы к больнице. Все прилегающие улицы и переулки.

Через пятнадцать минут полковник Галкин и шесть самых опытных оперативников были на месте. Полковник не поленился, влез на чердак, где находился один из пунктов наблюдения.

Здание больницы просматривалось отлично. Многочисленные машины курсировали взад и вперед.

— Вот он, товарищ полковник, сидит в зеленой “Ладе”. Обратите внимание, эти сволочи крутят миллионами, а машина невзрачная, облезлая и помятая.

— Когда говоришь “сволочи”, добавляй “умные сволочи”, — буркнул Галкин. — Какой дурак захочет “светиться”, когда идет на дело. Как вы их засекли? — полюбопытствовал он.

— Просто как в американском фильме… Один из наших обратил внимание на бронежилет. Он у него отличается по фактуре от английского белья — наш, отечественный. На жопе выпирает и грудь уж слишком богатырская. А когда старшина попросил у него подкурить, заметил кобуру.

Галкин резко повернулся к докладчику и грозно спросил:

— А может это ФСБ-шник, вы хоть проверили?

— Проверили, Иван Никитич, номера фальшивые и такой рожи у них нет.

Полковник продолжал злиться.

— А с каких это пор у вас доступ к ихним рожам имеется?

— Вы уж, извините, Иван Никитич, пришлось связаться с ихней конторой. Одно дело делаем, прокола быть не должно.

Полковник Галкин хотел вспылить, показать “кузькину мать”, но вспомнил генерала и успокоился.

— Вы хоть смотрите ихних людей не постреляйте. Наверняка ФСБ-шники за ним следят.

— Что вы, Иванович, мы уже давно их вычислили. Сидят этажом ниже в пустой квартире.

— Ну, слава Богу, — рассмеялся Галкин, — наша старушка милиция на этот раз сверху оказалась.

Незадачливый бандит явно нервничал. Он то и дело выходил из машины, беспокойно осматривался. Даже сквозь оптические линзы бинокля было заметно, что боевая амуниция ему мешает. Он постоянно одергивал оттопыренные полы пиджака, поминутно ощупывал рукой наплечную кобуру.

— Где они отыскали это чучело? — процедил Галкин. — Мечется словно кабан недорезанный.

Галкину ох как хотелось взять на мушку АКМ эту налысо остриженную голову с оттопыренными ушками и нажать спусковой крючок. Он хорошо знал на что способны и что вытворяют новоявленные “бультерьеры”… Не щадят ни женщин, ни детей во имя доллара.

— Товарищ полковник, у них явно что-то намечается. Смотрите, вон подкатила еще одна машина. Прямо комедия какая-то, на этот раз “Запорожец”.

Полковник опять рассердился.

— Да вы что, совсем одурели?! Прямо помешались на шикарных иномарках. Причем здесь машина? Ты бы лучше обратил внимание, что в этом “Запорожце” сидят четверо. И будь уверен, оружие у них — что надо.

На этот раз капитан обиделся.

— Ну что вы, товарищ полковник, сразу дураками обзываете? Ведь в Москве живем, у нас все на машины внимание обращают.

— А мне плевать на всех. Вот и лейтенант Максимов, когда позвонил в дверь, думал, что ему как все нормальные люди дверь откроют. А взамен получил очередь. Нет, капитан, времена теперь поменялись. Преступник нынче жесток, беспощаден и отлично вооружен. Теперь необходимо принимать решение индивидуально. Формулировка “как все” устарела.

Зажигательную речь Галкина прервал пожилой милиционер.

— Вот тебе, Сеня, и “Мерседес”, да еще и шестисотая модель. Думаю, на этот раз сам Жарылгапов пожаловал. Окошки-то затемненные, не вылезет — не увидишь.

XII. На Плющихе

Медсестра Надежда Ладнова была коренной москвичкой. Когда девочке не исполнилось и шести лет умер ее отец. Благодаря матери и бабушке, двух сильных по натуре русских женщин, она выросла, превратилась в стройную, симпатичную девушку. В девятнадцать лет она вышла замуж за кудрявого сантехника Сашу, а в двадцать развелась, так как в Саше уживалось два существа. Первым из которых был зверь, а вторым — запойный пьяница. Надежда с дочерью остались проживать в Сашиной служебной квартире на Плющихе, что касается Саши — его местопроживание Харасанова абсолютно не интересовало.

На вопрос Василия, откуда у Константина столь молодая и обаятельная любовница, Харасанов ответил своеобразно:

— Было дело.

Надежда бросилась в объятия Харасанова, и он долго кружил ее по огромной комнате. Василий, который в последнее время вел себя как-то странно, замурлыкал под нос слова старой, но в свое время очень модной, блатной песенки: “С Таней познакомился я раннею весной, когда я возвращался с лагеря домой…”

Харасанов словно наткнулся на каменную глыбу.

— А вот этого делать не стоит, — ни на кого не глядя сказал он, и поставил Надежду на диван.

— Чего, чего не надо делать? — допытывалась молодая женщина. — Скажи, Костик, что ты имел ввиду?

Константин натянуто улыбнулся.

— Не надо, Надюша, так радоваться. Мы ведь только на один день.

Губки женщины капризно надулись.

— Но, Костик, мы ведь не виделись целую вечность.

— Понимаю, Надюша, понимаю. Но, к сожалению, у нас срочная командировка. А вот денег я тебе дам.

Он вытащил портмоне, отделил от пачки стодолларовую купюру и положил в карман кокетливого халатика. Очень мило, и в то же время очень серьезно Ладнова вытащила купюру, тщательно разгладила и унесла в соседнюю комнату.

Когда она вышла, Харасанов, зло сверкнув глазами, сказал:

— Мы с тобой, Васек, не в зоне. Запомни: терпеть твои под… я не стану!

Василий рассмеялся.

— Ну, что ты, Константин. Я просто пошутил. А вообще-то, мне кажется где-то в этом городе есть больница, в которой находится одна очень чудесная и верная одному человеку девушка. Как ты относишься к этому обстоятельству?